Драко Малфой и Невозможное счастье (СИ)

Профессор Трелони созерцала девочку с таким видом, словно перед ней был смертельно больной человек, которому нельзя этом сообщать. Профессор Вектор что-то тихо объяснял молоденькой профессорше маггловедения, и оба тоже косились на Сольвейг. И, конечно, Снейп и Паркер не сводили с нее взгляда. Паркер смотрела так, как и полагается крестной — с волнением и одобрением. Снейп подпер подбородок рукой, другой рассеянно теребя прядь волос, и вид у него был какой-то… лиричный.

Меж тем началась церемония распределения. Иногда Люпин слышал знакомые фамилии, и тогда он отрывался от созерцания мандражирующей Сольвейг и переводил взгляд на очередного потомка. Девочку по фамилии Финниган Шляпа отправила в Рейвенкло. Мальчика по фамилии Флинт — в Слизерин — кто бы удивлялся? Буква «М» прошла без происшествий (Рем помнил, какой крови стоило убедить Драко, что «Поттер-Малфой» звучит лучше, чем «Малфой-Поттер» — на самом деле никаким особенным благозвучием первое сочетание не отличалось, но по здравом размышлении было сочтено, что фамилия героя в начале производит более приятное впечатление, чем фамилия Упивающегося Смертью). На букве «П» все насторожились.

— Поттер-Малфой, Сольвейг, — объявила МакГонагалл. Вскинув голову, девочка гордо прошла к табуретке. Люпин услышал, как негромко хмыкнул Снейп. Прошла долгая минута, прежде чем рот Шляпы открылся, и она громко — показалось, что гораздо громче, чем в предыдущие разы — выкрикнула:

— Слизерин!

— Ага, — в один голос сказали Снейп и Паркер.

— Гарри будет расстроен, — негромко заметил Люпин.

— Зато Драко будет доволен, — возразила Паркер. Они наблюдали, как за слизеринским столом приветствуют новую ученицу и как улыбается — словно солнце из-за туч — Волчонок.

Из-за стола Рейвенкло Сольвейг помахала Мара Финниган. Из-за гриффиндорского близнецы Уизли запустили бумажный самолетик. Начался пир, и галдеж заполнил Большой зал. Сольвейг ухитрялась одновременно есть, болтать с соседкой справа по имени Джоанна и с соседом слева по имени Кевин, улыбаться… А в голове ее вертелись первые строки первого письма домой.

История шестая. Псих

Было ужасно много крови. Просто невозможно много. Наверное, кто-то из психов опять пытался порезать себе вены, но не успел. Откачали. И вот весь пол в коридоре залит кровью. Опять надо менять воду. Болит спина…

Джулия с тоской посмотрела на грязно-розовую жидкость в ведре, на пол в красных разводах и пошла в туалет за новой водой.

Когда она провела по полу шваброй в стотысячный раз, и кафель вроде бы снова стал белым, в коридоре появился знакомый санитар Мак с пустой каталкой.

— Чего делаешь? — задал он абсолютно идиотский вопрос.

— Смолю и к стенке ставлю! — раздраженно ответила Джулия.

— Да ладно, чё злая-то такая? — добродушно пробасил санитар, останавливая каталку рядом с ней.

— Станешь тут злой… — буркнула Джулия. — Что вы тут, быка забивали?

— Да это… — Мак едва не сплюнул, но вовремя удержался, заметив недобрый взгляд Джулии. — Буйный из двенадцатой «А». Чертов псих! Опять его побрить пытались…

— А что такое? — удивилась Джулия.

— А, — вспомнил Мак. — Ты же недавно работаешь, точно. Вот и не знаешь. Он уже год тут, этот парень. Совершенно безнадежный хрен. Из палаты выпускать нельзя категорически, — он важно воздел палец, — тут же пытается сбежать. Его в отдельной палате держат, в изоляторе, почти все время связанным. Весь год не давался ни бриться, ни мыться…

— Это почему?

— Потому. Сначала, когда еще не знали, что он такое, его отпускали в душ одного — так потом еле находили! Он оттуда выбирался каким-то образом… один раз его поймали у самых ворот. Тогда стали водить в душ под присмотром, но он не мылся — просто стоял и все. Один раз стоял, запрокинув голову — санитар, дурак, это Сэм был, сейчас его в морг перевели, думал, что он просто так моется, а он, псих, топился, оказывается! Чуть не захлебнулся, еле откачали…

Тогда его попробовали мыть, но тут стало еще хуже.

— Почему? — присаживаясь на каталку, спросила Джулия.

— Не давал к себе прикоснуться. Бился так, что чуть руки сам себе не ломал. Силен, собака, даром что однорукий?

— К-как однорукий? Ты же только что сказал — руки?

— Ну… — замялся Мак. — Руки на месте, конечно. Только кисти на левой нет. Культя. Фиговое, знаешь, зрелище, особенно когда привязываешь его…

— Ужас какой… — прошептала Джулия. — А почему руки нет?

— Вот чего не знаю, того не знаю. Такого привезли. Мистер Мэнор, может, знает, а может, и нет…

— Ну и что дальше? — подтолкнула рассказчика Джулия.

— Вот. Когда его пытались брить, чуть не зарезали. Пытались связывать и так брить — ну, кому охота вшей разводить? — а он дышать перестает, падла!

— Дышать перестает?! Специально?!

— Представь себе! Вчера комиссия была, всех проверяли… А это, спрашивают, что у вас за чучело, Робинзон Круз какой-то…

— Крузо, — поправила Джулия автоматически.

— Что?

— Робинзон Крузо.

— Итальянец, что ли?

— Нет, англичанин! Мак, ради Бога, продолжай!

— А, ну… Это, говорят, побрить, помыть… Ну что им объяснишь, они живых пациентов только на картинках и через решетку видят. Согласились, решили попробовать — вдруг он немного отошел, может, позволит? Он сначала смирно сидел, даже не дергался. А потом как рванется! Вырвал руку из рубашки, схватил бритву — и по горлу себе! Кровь фонтаном! Как откачали, не знаю…

— Ужас какой… — повторила Джулия. — Откуда он такой взялся?

— Мистер Мэнор привел. Знаешь такого?

— Благотворитель?

— Ну да. Главврач на него молится, — Мак присел рядом с Джулией на каталку, и рука его как бы невзначай оказалась на талии молодой женщины. — На парня смотреть было жалко. Просил его выпустить. Говорил, что нормальный. Чушь такую нес про мистера Мэнора — будто тот злодей, что-то про каких-то злых колдунов, про угрозу миру… Потом плакать начал, просил его домой отпустить, к Драко…

— Что? — подскочила ошарашенная Джулия. — К кому?!

— Это… — Мак смутился. — Парень его, я так понимаю… Гомик он, короче…

— Драко… — повторила Джулия, прижимая кулаки к груди.

— Диковатое имечко, — кивнул Мак. — А ты чего? Это как в книжке этой англичанки, верно? — Он рассмеялся. — Знаешь, что самое смешное? Психа-то нашего зовут Гарри!

— Гарри… — глухо отозвалась Джулия.

— Ну вот, — Мак приобнял девушку и снова потянул ее сесть на каталку. — Мистер Мэнор его привел, значит. Я так понял — это доктор Льюис мне говорил, ну, Ричи, ты его знаешь, — этот Драко был сыном мистера Мэнора, а Гарри — его парень. Драко умер, и у парня начала съезжать крыша. Наверное, сильно любил… Я как-то не очень к гомикам отношусь, но как от Ричи эту историю услышал, чуть не разревелся, честное слово. Еще и на Гарри насмотрелся — честно, смотрю и думаю — лучше умереть тебе, парень, чем такое переживать. Мистер Мэнор говорил, что они жили в Англии, а после того, как его сын умер, и Гарри начал сходить с ума, он привез его в Штаты. Наверное, думал, что в другой стране парень немного оклемается… А он совсем шизнулся, бедняга… Мистер Мэнор о нем заботился как о родном — а что ему еще делать, если единственный сын в могиле? Но ведь он в Белом доме работает, с психом на руках не очень-то… Джул, ты чего? Плачешь, что ли? Да брось, не реви, Джул… Джули…