Драко Малфой и Невозможное счастье (СИ)

Я здесь, звал он, пытаясь проникнуть разумом — остатками разума — сквозь стены, обитые поролоном, через расстояния, сколько бы его ни было… Найди меня. Я здесь…

Его звали Гарри Поттер, но он уже успел об этом забыть.

История седьмая. Война

У Гарри на левом плече была татуировка — два котенка, играющие друг с другом, белый и черный*. Котята появились на его коже летом 2001 года, вскоре после свадьбы, когда молодожены проводили медовый месяц на юге Франции, в тихом местечке, где не было ни магов, ни магглов…

Драко, безоговорочно поверивший в рекламу, даже не потрудился наложить на их кусочек пляжа магглорепелентные чары; в результате одним прекрасным утром, выйдя из дома, он обнаружил Гарри болтающим с группкой подростков. Рядом стоял потрепанный открытый автомобиль.

Они говорили на совершенно ужасном английском, но зато очень уверено — очевидно, это были американцы. Когда Драко подошел к ним, несколько девчонок, не смущаясь, присвистнули.

— А я д’мала, ты шууууутишь! — прокричала одна из них (почему-то они не говорили, а кричали). — Вы чё, правда геи? Ой, как это прикольно!

— Чё те прикольно?! — заорал один из парней. — Чё те, цирк, что ли, дура?

Драко поморщился. Однако девица, кажется, совершенно не обиделась на «дуру». Она тараторила:

— Это он типа делает вид, что это нормально! У нас щас так считают! Так принято! Гомосексуалисты — такие же люди, как и мы! Нельзя презирать людей за цвет их кожи, или за сексуальную ориентацию, или за то, что у них там типа ноги нет!

— Это очень правильно, — кивнул Гарри, и Драко понял, что он еле сдерживает смех.

— У меня есть друг, он гей! — не слушала девица. — Папа его терпеть не может! Он еще и темнокожий, а папа приехал в Бостон из Техаса!

— Он негр? — спросил Гарри, улыбаясь.

— Так нельзя говорить! — закричала вторая девушка. — Нельзя говорить «ниггер»! У меня дядя тоже зовет их «ниггерами»! А я с ним спорю!

— Во Франции много черных! — крикнул кто-то из парней. — Они классно играют в футбол!

— Футбол — тупая игра! — крикнул тот парень, что орал на девицу. — Че за фигня?! Двадцать парней гоняют один мяч! В футбол вообще одни бразильцы играют!

— Футбол придумали англичане, — заметил Гарри.

— Ты че?! — заорал парень. — Англичане же тупыыые! Они вообще как селедки!

Сравнения с селедкой Драко не вынес. Развернувшись, он пошел прочь. Никто не обратил внимания: один парень продолжал ругать англичан, второй пытался объяснить Гарри правила какой-то американской игры, обе девицы защищали неизвестно от кого права негров и гомосексуалистов и при этом орали друг на друга.

У Драко заболела голова. Он сварил кофе и сел на подоконник; в это окно, по счастью, не было видно сумасшедших американских тинейджеров.

Потом зарычал мотор. Машина уехала. Драко ждал, что Гарри вот-вот войдет в дом, но его все не было и не было. Наконец Драко не вытерпел и пошел его искать.

На берегу было пусто, лишь там, где стояла машина, валялись «признаки цивилизованной жизни» — банки из-под кока-колы, упаковки из-под чипсов, окурки…

Одним движением палочки Драко уничтожил мусор и, мрачный как туча, вернулся в дом.

Гарри появился вечером. От него сильно пахло спиртным и дымом.

— Ты пьян, — констатировал Драко. Он сидел на диване и делал вид, что читает.

— Нет, — Гарри шатнуло, и он сел на диван рядом с Драко. — То есть, немного. Устал. А пахнет — потому что пиво…

Драко очень хотелось спросить, где Гарри был. Бешеная ревность его сквозила в каждом движении, но он упорно молчал. А Гарри, кажется, ждал чего-то, но не дождался и тихонько спросил:

— Тебе они не понравились?

— А должны были? — хмуро поинтересовался Драко.

— Они забавные…

— Да, я должен был помнить, что ты свой в компании идиотов.

— Не надо, Драко, — мягко произнес Гарри.

— Чего не надо? — сдержанно поинтересовался Драко. — Эти люди оскорбили меня, насвинячили на берегу, а потом ты уехал с ними, даже не сказав мне.

Очевидно, всего этого недостаточно, чтобы мне дали право на обиду, да?

— Чем они тебя оскорбили?

— Я англичанин, и когда оскорбляют мою нацию, считаю себя оскорбленным тоже.

— Но они же дети!

— Вот именно из подобных тупых американских детей вырастают потом тупые американские взрослые, которых, как саранчу, невозможно остановить.

— У нас с ними одни предки, — заметил Гарри. Драко вздернул нос и ледяным голосом проговорил:

— У меня в предках не было разбойников, каторжников, авантюристов и быдла тоже, Поттер!

— Ты слишком суров, — заметил Гарри, поднимаясь. — У меня для тебя есть подарок.

Сбитый с толку резким переходом, Драко заморгал:

— Подарок?

— Ну да… — ответил Гарри, стянул футболку через голову и повернулся к Драко боком. — Вот.

В изумленном молчании прошло, наверное, не меньше минуты. Потом Драко осторожно коснулся пальцами рисунка.

— Зачем это?

— Тебе не нравится? — расстроился Гарри. — Мне казалось, что должно… Я об этом думал со вчерашнего дня, а сегодня, когда увидел этих ребят на машине, подумал, что они вполне могут подбросить меня до ближайшего города…

— А как ты вернулся? — тихо спросил Драко и вдруг, наклонившись, лизнул черного котенка.

— Аппарировал… — тихо ответил Гарри. — Так тебе нравится?

Драко выпрямился и обнял Гарри, заглядывая ему в глаза.

— Нравится. Очень. Но я удивлен… И ты мог бы мне сказать, что уезжаешь…

— Я бы сказал, — ответил Гарри. — Но ты же убежал…

— Пойдем наверх, — был ответ.

Чуть позже Драко спросил:

— А почему котята?

— Ну, это так мило… — сонно мурлыкнул Гарри.

Одиннадцатого сентября 2001 года Драко сказал:

— Так им и надо. Слишком жирны, слишком неповоротливы, слишком уверены в собственной безнаказанности**.

— Погибли люди, — резко заметил Гарри.

— Магглы, — пожал плечами Драко. Возмущенный, Гарри посмотрел на Гермиону, но она была занята.

— А это кто? — спрашивала она, указывая пальцем в цветную страницу с изображением зайца.

— К’олик, — отвечала Сольвейг и улыбалась, демонстрируя ровные мелкие зубки.

— Это заяц, — возразил Драко.

— Соовей заяс, — не поверила девочка.

— Сольвейг зайчонок, — поправил Драко. — А это, — он указал на рисунок, — заяц.

— Соовей зайтён… — девочка споткнулась на сложном слове. — Зайтёнк… — повторила она. — Я! — и она довольно ткнула себя пальцем в грудь. Гермиона с улыбкой любовалась идиотически счастливыми физиономиями своих друзей.

Немного времени спустя, когда притомившаяся Сольвейг дремала на руках у Драко, а Гарри машинально раскачивал качели, на которых Драко сидел, Гермиона сказала:

— И все-таки это очень плохо. Теперь они испуганы. А нет ничего хуже испуганного идиота.

Гарри вернулся с Ближнего Востока в июне. Если точнее, это было двадцать пятого июня 2003 года, хотя должно было быть только двадцать шестого. Но почему-то портключ доставили раньше и велели «убираться немедленно», не дав времени даже предупредить родных. Никто, впрочем, не расстроился. Всем осточертел Багдад, хотелось домой, и только бессемейный Грег предлагал задержаться в Лондоне, чтобы погулять. Никто его не поддержал, и все время сборов Грег изводил сослуживцев — особенно Гарри, — приколами по поводу мужей, слишком рано вернувшихся из командировки. Гарри стискивал зубы, еле удерживаясь от фразы типа «муж — не я!».