Я ненавижу тебя, чертов Уильямс! (СИ)

Тем временем все скучковались вокруг сцены, а Оливер, довольный подобной расторопностью, продолжал:

— Что ж, сладенькие, вы все знаете, что последний выпуск на этот год мы снимем буквально в эту пятницу, а затем я отпущу вас всех на продолжительный отдых до февраля, — голос Оливера звучал серьезно, но в то же время Керкленд не переставал улыбаться, будто эта улыбка уже давно впечаталась в его губы. — Но перед этим у меня есть замечательное предложение! — он замолчал, выжидая томительную секунду для пущего эффекта. — Как на счет совместного отдыха за городом в прекрасном коттеджном поселке?

Это не было обязательным, но съемочная площадка наполнилась громкими хлопками и радостными выкриками. Джеймс стоял несколько удивленно в сторонке, но все остальные, похоже, прекрасно знали, о чем идет речь, а потому были искренне рады. Самого Уильямса уболтали ехать Феличиано с Феликсом, заверив, что это замечательное место для отдыха, а потому упускать такую возможность — сущее кощунство. Большего ему так узнать и не удалось.

Машина затряслась на ухабах, а Джеймс уже видит впереди тусклый свет из окон. Ему хватает нескольких секунд, чтобы вглядеться внимательнее и присвистнуть — в его представлении коттеджный поселок был несколько… Иным. Во всяком случае, маленькие домики из воображения рушатся весьма массивным и помпезным сооружением, далеко не единственным в окружении. Машина тормозится у самого входа, а местный рабочий уже спешит открыть гостям дверь автомобиля и вежливо поклониться. Джеймсу несколько неуютно от такого внимания, но он все же выбирается наружу и торопится к теплому помещению — декабрьский мороз на улице болезненно хватается за кожу.

Вся неуютность пропадает, стоит всем вместе оказаться внутри, а прислуге скрыться за дверью и по своим местам. Джеймс думает о том, как бы покрепче привинтить челюсть к остальной голове, чтобы та не тянулась к полу от удивления так откровенно. Он, конечно, прекрасно знает, что его дядя чертовски любит дороговизну, а так же что он никогда не скупится на подарки, но это место превосходит все ожидания. Огромная гостиная украшена шарами, гирляндами и кучей всяческих висюлек в самых любимых цветах Оливера; на потолке прикреплен диско-шар; на стене Джеймс успевает различить полотно для проектора, а значит имеется неплохой аналог кинотеатрам; а в самом центре гордо стоит большущий стол с кучей кресел и мягких мешков-сидушек вокруг. На столе же выпивка и столько еды, что Джеймс искренне сомневается, что даже всей гурьбой они осилят хотя бы половину.

— Это еще что, — шепчет рядом довольный Феличиано, которому приходится подняться на цыпочки, чтобы дотянуться до уха Джеймса. — Там дальше бассейн, а внизу есть тренажерный зал. Учти, борьба за бассейн в прошлом году закончилась войнушкой на водяных пистолетах.

Джеймс силится сдержать улыбку, но не может. Этот корпоратив, похоже, будет самым лучшим в его жизни.

***

— Хей, хочешь попробовать мой супер-пупер-мега-классный коктейль? — стакан с жидкостью неизвестного цвета оказывается прямиком перед замечтавшимся Кику. Тот теряется, с опаской смотрит на непонятную субстанцию, и вежливо качает головой.

— Прости, Альфред, я не хочу пить, — осторожно говорит он.

Рядом хихикает Феликс, на которого уже нацеливается взгляд Джонса, и говорит вперед поступившего предложения:

— Как и я, чувак. Я выпил уже столько, что типа скоро лопну.

По Феликсу и правда можно сказать, что он пьян. Во всяком случае Альфред не видит других причин, почему тот жмется к Кику столь откровенно. Хонда, видимо, тоже, потому что он сам тайком целует Лукашевича в щеку и забавно краснеет.

— Что ж, тогда я найду другого подопытного! — не унывает Альфред.

Хотя в общем-то искать особо некого. Джонс предлагал выпить уже, кажется, абсолютно всем, даже к Людвигу успел подкатить, вот только везде его поджидала неудача. Альфред тоскливо оглядывает веселящихся коллег, и тут взгляд его останавливается на Джеймсе, который сидит на бортике бассейна.

— А вот его-то я еще и не спрашивал, — нехорошо усмехается он, и нетвердой походкой направляется к Уильямсу.

Джеймс болтает в воде ногами и с ухмылкой осматривает всех вокруг. В помещении совсем не холодно, да и вода приятной температуры, вот только плавать ему пока совершенно не хочется. Захмелевший мозг немного подтормаживает, а потому абстрактные мысли крутятся вокруг весьма определенных вещей. Уильямсу просто безумно нравится находиться здесь, и все же одной единственной вещи ему не достает. Хорошего секса, если быть точнее. Мысль, конечно, не особо осуществима, но помечтать никто не мешает, а потому Джеймс беззастенчиво пользуется тем, что большинство коллег в плавках, и без капли стыда рассматривает их тела.

«Слишком худой, слишком хилый, слишком массивный» — проскальзывает в его голове с каждой новой «жертвой», как вдруг взгляд натыкается на Уильямса, который о чем-то разговаривает рядом с Гилбертом и лениво потягивается. Джеймс сглатывает слюну, ловя взглядом подтянутые мышцы, и чувствует, как пересыхает в глотке. Если подумать, он впервые видит Мэтта без этой мешковатой одежды вроде толстовок и без извечных костюмов. И увиденное заставляет что-то внутри всколыхнуться. Хотя бы потому, что тело Мэтта нельзя назвать крупным, как у того же Людвига, но он и не выглядит хилым с жилистыми, узловатыми мышцами на руках и подтянутым животом. Джеймс ползет взглядом вниз по прессу, поднимается обратно к голове и видит лиловые глаза, которые смотрят точно на него. Мэтт чуть улыбается уголками губ, а Джеймс задыхается и торопится отвернуться, как раз вовремя, чтобы уставиться прямо на Джонса, возникшего из ниоткуда.

— Какого?.. — Джеймс едва ли не подпрыгивает от такой неожиданной близости, потому что Альфред сидит почти вплотную и протягивает вперед стакан с непонятным месивом.

— Будешь? — жизнерадостно спрашивает он, и Джеймса настолько выбивает это из колеи, что он тянется к стакану и пораженно кивает.

— Ну, давай, — на губы ложится привычная ухмылка, когда Уильямс делает несколько смачных глотков и вытирает ладонью губы. — Недурно.

Все так и замирают, смотря на эту картину, особенно Джонс, который не верит своим глазам. Но с Джеймсом вроде все в порядке, его еще не убили за непонятную бурду, а потому Альфред обрадованно забирает стакан назад.

— Так это все же можно пить! — довольно кричит он и залпом опустошает половину бокала.

Жалеет он об этом тут же, кривясь от отвратительной смеси кислого, соленого и сладкого одновременно, а Джеймс рядом нагло смеется, забирая стакан у Джонса, который уже бежит в сторону туалетов, полоскать себе рот.

— А Джеймс-то как это выпил? — шепотом спрашивает Гилберт у Мэтта.

Рядом незаметно возникает Оливер, опуская руки на плечи ребят:

— А очень просто, — улыбается мягко он. — Малыш Джей долгое время готовил сам себе и ел эту стряпню. А готовить он совершенно не умеет, так что не советую пробовать, мальчики, — усмехается Керкленд, наученный горьким опытом.

Альфред отлипает от раковины только спустя минут пять, тщательно прополоскав рот вместе с зубной пастой. Он мысленно отмечает больше не ставить подобных экспериментов по смешиванию содержимого стола, после чего неторопливо выходит обратно к бассейну, где затевается что-то довольно веселое. Джонс уже было собирается пойти к компании веселящихся, но тут замечает Брагинского чуть в стороне со стаканом чего-то алкогольного в руках, и курс меняется сам собой.

— Снова ты? — спрашивает Иван, едва ли Альфред оказывается в поле зрения.

Однако вопрос, вопреки обыкновению, звучит совсем не раздраженно, скорее по привычке.

— Ага, увидел, что ты тут стоишь один, грустишь, и решил скрасить тебе вечер! — широко улыбается Джонс, останавливаясь рядом.

Иногда он и сам проклинает себя за свою наглость, но просто не может уже иначе. Ему всеми силами хочется доказать Ване, что он и правда собирается остаться рядом, несмотря ни на что, вот только Брагинский не перестает отвергать его всякий раз.