Deux Ex Machina/Slow (СИ)

Приветливые девушки в гардеробе пожелали ещё раз удачного дня, коридоры опустели, на лестничных пролётах ютились в углах пустые стаканчики из-под кофе, а тот самый секундный аромат будто бы следовал за Домиником, даже когда он завернул по нужде в туалет. Он вглядывался некоторое время в свои же глаза, водил пятернёй по волосам, удивляясь тому, каким потерянным он казался наедине с собой (или же обманывало зеркало?).

Доминик почувствовал страстное желание спуститься вниз и выкурить сигаретку, чтобы выкинуть этот мускат из своих воспоминаний навсегда, но понял одну вещь: ему, на самом деле, не хотелось от него избавляться. Это противоречие пробуждало в нём какую-то определённую гордость и возможность противостоять вступившему с ним в негласное противоборство мужчине. И только вредная привычка напоминала о себе, подавая надежды, что перед следующей лекцией она снова сведёт студента и преподавателя в менее официальной обстановке.

*

Зачем-то Харрисон, сам того до конца не осознавая, поставил Доминика в ситуацию весьма неловкого толка. Первый стол крайнего ряда, того, что у окна, будто по умолчанию пустовал, позволяя мистеру Беллами делать со свободным местом всё, что ему было угодно. Он по привычке упирался в стол костяшками, облокачивался на него и садился, обходил и снова присаживался, только уже на край поверхности. Идеально выпрямленные стрелки на его штанах приводили взгляд по весьма скользкому подъёму в место, находившееся на уровне глаз Доминика. Мистер Беллами то и дело скрещивал и выпрямлял обратно ноги, его идеально вычищенные ботинки тоже будто придавали некоторого лоска внешнему виду. Вместо того чтобы исследовать чужую фигуру, словно впервые узревший эротику подросток, Ховард устало склонил голову и повернулся к Эду, будто совсем потеряв его из вида, хотя тот всё время сидел по правую руку.

– Данная информация выбрана из арсенала логопеда, проще говоря, – второкурсники оказались будущими воспитателями (вовсе не теми, с которыми приходилось общаться Доминику недавно), что было, безусловно, мило, но утомительно. На деле же Доминик никогда не любил детей; все дети жестоки. Уж свою практику в младшей школе он вспоминал как страшный сон, а точнее, только припомнив, тут же изо всех сил пытался позабыть вновь. – Так как для успешного обучения чтению вслух нужно ставить необходимые по программе звуки, для начала в обязательном порядке проводится разминка.

Он замялся, опять скрестил ноги в лодыжках, отчего колени разъехались в стороны, позволяя ткани обтянуть тощие ноги. Доминику даже показалось на мгновение, что в нём самом было больше веса, чем в методисте, чего нельзя было заметить под брюками и различными пиджаками. Тем временем, мистер Беллами посмеялся в кулак, загадочно поправив съехавшие на носу очки.

– Речь идёт, безусловно, о сказке. Естественно, чтобы осознать, где находятся альвеолы и края дёсен, детям сначала придётся побороться с всё время вываливающимся наружу языком, – студенты промычали что-то в неодобрительно-шутливой манере. – Посему изначально предлагается ассоциативная имитация. Есть догадки по поводу имени главного героя?

Студенты не горели энтузиазмом, скорее, всё ещё не привыкли к преподавателю (хотя уже давно пора было бы), поэтому смущённо бормотали что-то в надежде быть услышанными, но слишком много внимания к себе не привлекать.

– Я знаю, – лениво расправил плечи Доминик. – Вы все знаете. И вы тоже, мистер Беллами, так зачем же выманивать нужные слова у других людей?

– За пять лет эти слова вызывают у меня нервный тик, – парировал преподаватель, приподняв левый уголок губ. – Но сказка про этого персонажа самая надёжная. Его домик это рот…

– В нём мистер Язычок живёт, – пискнула девушка справа от Эдварда. – Я, к сожалению, на протяжении долгого времени посещала логопеда.

– Как и я, верите? – тут уж он улыбнулся по-настоящему впервые, обнаруживая свой дефект для непривычно цепкого взгляда Ховарда.

– Нет, – Эдвард поднял голову, улыбаясь в ответ даже слишком мягко, хоть и не без налёта иронии.

Мистер Беллами лишь приложил руку к груди и театральным жестом поклонился с невидимой сцены, иронично принимая комплимент, затем снова вернулся на своё место у самого края стола и развернул листки распечатки.

– В домике есть нежные, гладкие стены, потолок – местами ребристый, мягкий и вместительный пол, – с задних рядов захихикали. – И правда вместительный, – методист в неосознанном жесте поглядел куда-то вверх и вдаль, по всей видимости, ощущая языком тот самый «вместительный» пол. – Есть надёжные двери, – девушки, сидящие на следующем же ряду за первым, оккупированным мистером Беллами, кривлялись как могли, чмокая губами. – Вовсе не эти двери, – усмехнулся преподаватель.

Взрыв хохота заставил всех впереди сидящих обернуться (кроме Эдварда, тот увлечённо что-то вычерчивал в блокноте) и завидеть скривившегося парня, который, по всей видимости, клацнул зубами слишком уж усердно.

– Осторожнее, а то вам понадобится не только логопед, – усмехнулся методист. – Раз уж мы изучили прекрасный домик, в котором живёт мистер Язычок, нам следует познакомиться с ним поближе.

От этих слов Эдвард тайком хихикнул, прекрасно зная, каким будет продолжение. Мистер Беллами, видимо, приняв брошенный Ховардом вызов, продолжал беспристрастно озвучивать всё имеющееся в распечатке. Он мог читать, казалось, всё что угодно, не изменяя выражения лица.

– …ведь этот проворный мистер умеет многое, а ещё большему может научиться. Дружить со своим язычком стоит обязательно, – остальные уже изнывали в попытках не смеяться, но ироничные нотки в конечном счёте перевесили атмосферные весы в сторону всеобщих, не совсем культурных ассоциаций. Конечно же, мистер Беллами без стеснения продолжал: – Он всегда помогает нам: благодаря ему мы можем многого добиться. Надо же, – когда он хмыкнул и сам, немногочисленная братия на заднем ряду, состоящая исключительно из мужского контингента, гаденько захихикала.

– Без этого верного друга мы заскучали бы…

– Мистер Беллами, – хрюкнула та девушка, которая ходила к логопеду, но реакции не последовало.

– Каждое утро мистер Язычок…

– …быстро просыпается и начинает делать очень много важной и нужной работы, – усмехнулся Ховард, уверенно и почти дословно процитировав вторую вводную часть с упражнениями и в то же время пародируя тон преподавателя.

– Именно, – методист вскинул одну бровь, снова глядя в упор на студента, отчего тот опять сжал колени, и причиной этому точно не была висевшая на них куртка. Его взгляд оставался ледяным. – На самом деле, – он опустил руки и обхватил пальцами запястье правой, – я в комиссии, тогда ещё как лаборант, сидел и наблюдал за подобными уроками. Есть здесь упражнения, которые не всякий взрослый осилит. Иногда, как и говорил, будете сидеть и думать: «пресвятая матерь божья, вот это язык».

Уже переборовшие смех студенты вновь улыбались широко и расслабленно. Доминик снова заскучал и чуть ли не носом уткнулся в тетрадь Эдварда, которую тот то и дело прикрывал, чтобы увидеть там знакомый корешок.

– Зачем ты выкрал мой старый сборник судоку? – пробормотал Ховард, качая головой.

– А что мне ещё делать, – шепнул Эд, затем что-то черканул на полях своим корявым почерком и протянул Доминику.

«Я больше не могу смотреть на его пах»

Улыбнувшись, Ховард написал чуть ниже: