Лицо и сердце (СИ)

Хрясь.

Маг обернулся на звук и увидел, что стоящий в углу горшок с полузасохшим кустиком травы наконец-то был сброшен на пол с подставки и разбит. Любимый ученик вот уже вторую неделю забывал его полить, пребывая в любовно-помраченном состоянии сознания. Сухая земля рассыпалась, а посреди всего этого беспорядка стоял местный черный кот Василий, глядящий совершенно невинными круглыми желтыми глазами на Тедди в упор.

Еще маленьким котенком Василий поселился на кафедре. Откуда он взялся, никто не знал. Выбросить его не поднялась рука ни у одного из сотрудников. В мисочку в уголке в коридоре кем-то регулярно подливалось молоко, в тарелочку подсыпался корм. Увидев котенка, один из преподавателей назвал его Тринадцатым. Это очень дурно повлияло на характер животного, но сколько его не переименовывали, в конце концов остановившись на Васе, исправлению кошачьих манер это так и не помогло. Кот пакостил. Очень тихо и умело. Все, что плохо лежало или стояло, было непременно, так или иначе, рано или поздно сброшено, погрызено или облито близстоящим кофе или чаем. Поскольку кот был черным и, по мнению некоторых магов, воплощал собой образ фамилиара, вышвырнуть животное на улицу так и не смогли. С пакостным характером Василия смирились и только подальше убирали все, имеющее хоть какую-то ценность.

— Мяу, — сказал кот.

— Сволочь, — ответил Тедди.

Разозлиться на кота у него так и не получилось. Он махнул рукой. Кот взмахнул хвостом и неторопливо, с чувством выполненного долга покинул кабинет.

Маг поставил подставку на одну из полок и посмотрел на старую туфлю.

«Интересно, это какому ж духу смогли подсунуть это в качестве предмета силы?» — хохотнул Тедди.

Он взял туфлю в руки. Задумался. Бояться ему не хотелось. От этого его пробивало на смех, и он начинал материться. А мат они не любили. Смех тоже. Пугались почему-то. Особой любви к духам он также не испытывал. Хотя эта эмоция некоторыми магами считалась очень эффективной для привлечения внимания существ.

«Придется тебе удовольствоваться моим любопытством, обитатель туфли», — решил Тедди и сосредоточился.

Через пару мгновений посреди кабинета материализовалось… Тедди очень старался, чтоб не засмеяться. Получалось плохо.

Перед ним сидел крокодил. Создание было одето в костюм дюймовочки и мохнато. Крокодил глухо стукнул по полу своим хвостом, отличавшимся особой мохнатостью, и раззявил зубастую пасть.

— Жрать хочу, — сказал он.

Тедди, сдерживая приступ хохота, отошел в сторону и прислонился к свободному участку стены. Дух увидел сброшенный кустик и поковылял к нему, по пути наступая лапами на костюмчик. Тот не выдержал такого надругательства и с треском порвался. Под ним обнаружилась шерсть чудной радужной расцветки. Хвост явственно отливал фиолетовым.

Пока маг пытался справиться со смехом, крокодил захрупал кустиком. Он съел даже корни, отряхивая их от земли по мере своих крокодильих возможностей.

— Ну и как же тебя звать-то? — наконец смог выдавить из себя Тедди.

— Ты что, рехнулся? — сыто рыгнул крокодил, — я идеален! Зачем мне еще какое-то имя?

Между зубами у него остался застрявший полузасохший листик несчастного растения. Что, впрочем, совершенно не волновало животное.

— И как же такое идеальное создание попало в такую, — маг помахал «предметом силы», — неидеальную туфлю?

— Доверчивый я был, — вздохнул дух, — молодой и глупый. Верил всяким россказням.

— Это каким же?

— Например таким, что я — дюймовочка, — крокодил, подражая котам, загреб костюм рассыпавшейся землей.

Пыль взметнулась в воздух и живописно засветилась в лучах заходящего солнца.

Этого Тедди не вынес и все-таки заржал. Крокодил не смутился.

— Чего ржешь, старый хрен? — клацнул он зубами. — Я тебя не боюсь и назад в эту дрянь не полезу.

— Какая прелесть, — умилился маг, — дух — и смеха не боится. Идем со мной. Хочешь?

— Идем.

— Я тебя знакомым буду показывать, — хохотал маг, — на вечеринках. Когда все уже до розовых слонов упьются. Чтоб не расслаблялись.

— Да хоть на выставках. Кормить только не забывай.

— Ты дематериализовываться-то умеешь, идеал?

— А как же! — гордо сказал крокодил и растворился в воздухе.

Тедди выбросил туфлю в мусорное ведро и, все еще сгибаясь от хохота, побрел из кабинета. Невидимый дух поковылял за ним.

Последний рабочий день недели наконец подошел к концу.

========== Лицо и сердце. Часть II. Сердце мое ==========

Тони захлопнул входную дверь и впечатал Алекса в стену. Перемежая ласки и поцелуи попытками снять футболки, не в силах оторваться друг от друга, они уже совсем плохо соображали, что делают. Но к счастью, расстегивание ремней джинсов отвлекло Тони. Помыться после летней пыли, висящей в воздухе, явно не помешало бы.

— Я в душ. Проходи, будь как дома, — пробормотал он и юркнул в ванную.

— Маньяк водяной, — фыркнул Алекс.

Отдышавшись, он сбросил кроссовки и пошел осматривать «берлогу» Тони. Пол был чистым и теплым. «Берлога» оказалась просторной двухкомнатной квартирой. Кухню он видел еще во время своего первого посещения.

Одна комната была спальней, со светлыми пустыми стенами, широкой кроватью, застеленной белоснежным постельным бельем, и шкафом-купе у противоположной стены. Потолок был белым, без люстры, с несколькими встроенными энергосберегающими лампами. На окне висели жалюзи.

Осматривая вторую комнату, тоже выкрашенную в светлый цвет, но более холодного оттенка, Алекс некоторое время не мог понять, почему она так странно обставлена. Потом догадался, что это — кабинет. На стене висело всего несколько полок, а под окном стоял маленький низкий столик, похожий на кофейный. Полки были заняты свечами, камнями, книгами, причем такими, каких он не видел даже в библиотеке в отделе редкостей, и прочими непонятностями. На одной из полок лежали ноутбук и несколько компакт-дисков. Внизу стоял музыкальный центр и принтер. Больше ничего в комнате не было. Пол устилала не то циновка, не то еще что-то. Покрытие мягко пружинило под ногами, и на нем было тепло даже босиком. Освещение было таким же, как в спальне. Ни жалюзи, ни штор или гардин на окне не было.

Дверь чуть слышно скрипнула, и появился взъерошенный и босой Тони. Одеться он не потрудился. Алекс сглотнул, чувствуя, как подкашиваются колени. Охотник не мог отвести глаз от полностью обнаженного друга.

— Жду тебя в спальне, — коротко бросил созерцатель и подтолкнул пялящегося на него во все глаза Алекса к ванной.

Эта комната охотнику тоже понравилась. Как и везде в квартире, там было просторно и светло. Душевая кабина встроена в широкую угловую ванну. Единственный недостаток — совмещенный санузел.

«А тут вполне можно вдвоем поместиться», — запоминал он, продолжая осмотр.

Тони стоял, скрестив руки на груди, и смотрел в окно. Вечернее небо начинало полыхать закатными красками. Подумал, что хорошо бы опустить жалюзи. За этим занятием не заметил, как сзади неслышно подкрался Алекс и обнял за плечи, слегка касаясь все еще влажным после душа телом. Поцеловал любимого в шею, прижал к себе, гладил одной рукой по груди, животу, второй подбираясь к паху.

Ощущая, как Алекс изучает его руками и губами, Тони задрожал и, не выдержав, обернулся.

Алекс смущенно пробормотал:

— Ти?

— Д-да?

Созерцатель наконец тоже смог обнять Алекса. Обмирая от нежности кожи друга, он гладил его, отвечая охотнику на каждую ласку своей, все более откровенной.

— Кто первым будет? — охотник порадовался темноте и тому, что его смущение не так заметно.

— Можем бросить жребий, — предложил Тони, — чтоб никому не было обидно.

— Не хочу жребий…

— Я хочу тебя, — честно сказал Тони.

Алекс помолчал. Потом едва слышно шепнул:

— Я согласен.

У Тони аж сердце зашлось.

— Я постараюсь быть аккуратным, — тихо сказал он другу.

Коснулся пальцами щеки возлюбленного.

Алекс, чувствуя, как весь горит от стыда, прижал его ладонь к своей щеке.