Магическая постоянная (СИ)

— Я просто… — Курт вздохнул, а потом тряхнул головой. Его волосы, не уложенные, падали на лицо. Длинные пряди чёлки, обычно зачёсанные назад, щекотали щёки. — Ничего. Как ты и говорил, накручиваю себя.

Блейн слабо улыбнулся, притягивая Курта к своей груди. Тот хоть и сидел перед огнём, но был холодным.

— Из-за чего хоть?

Курт промолчал, повернул голову, утыкаясь носом куда-то Блейну в шею. Андерсон вздрогнул. Спустя несколько месяцев общения на расстоянии физический контакт ощущался очень остро, даже самые обычные прикосновения посылали мурашки по спине. Блейн всё никак не мог поверить, что Курт здесь, в его объятиях. Ему хотелось касаться, прижимать ближе, целовать — как когда они только-только начали встречаться.

Отвлекаясь от этих мыслей, Блейн опустил глаза на каштановую макушку Курта. Тот молчаливо смотрел на огонь, прикрыв глаза, но взгляд у него был ясный, тревожный.

— Я почти уверен, что ты опять думаешь о своей семье, — прошептал Блейн, тоже глядя в сторону камина. — И обо мне. Хотя я сказал тебе не волноваться.

— Трудно не волноваться, — отозвался Курт вполголоса. — Иногда мне кажется, что ты просто… Не понимаешь всего этого. Будто ты дорвался до мечты и ничего вокруг не замечаешь — ты ведь был фанатом «Сестричек», я знаю. Мы, на деле, встречались два месяца — остальные четыре нас разделяли сотни миль, это даже отношениями-то назвать нельзя…

Блейн отстранился и сел прямо. Курт повернулся к нему лицом, смело глядя прямо в глаза, почти с вызовом.

— Ты думаешь… Я до мечты дорвался?

Нет, конечно, такие мысли были понятны. Не зря же у многих знаменитостей — и в маггловском мире — было правило «не встречаться с поклонниками». Но кем Курт Блейна считает, совсем ребёнком?

— Когда мы только начали переписываться, я каждое письмо даже не ждал, не верил, что это действительно происходит. «Мне пишет сам Курт Хаммел, Мерлин меня задери!» — так я думал. А потом всё это отошло на второй план. Ты рассказывал о друзьях, о жизни, о своём доме, об учёбе, об Америке, спрашивал обо мне; ты из Курта Хаммела, солиста «Вещих сестричек», стал просто Куртом, парнем, в которого я потихоньку влюбился.

Блейн перевёл дыхание, взял нервничающего Хаммела за руку.

— До этого я был вашим фанатом, да, но ты был для меня просто… Картинкой. Не знал я тебя как живого человека, понимаешь? И я не окунался в это с головой. Я думал, много думал. О том, что ты знаменитый, о нашей разнице в возрасте — какая-никакая, а она всё же есть, — обо всём думал, боялся. Да и эти четыре месяца, мы ведь их выдержали; не всякая пара так сможет, а мы справились, разве это плохо? Время порознь мы сможем нагнать — мне осталось полгода в Хогвартсе, и всё, я весь твой, Курт… Да что там, я и так весь твой. Потому что я тебя люблю, Курт. Сильно.

Курт поднял глаза, глядя на выпалившего последнюю фразу Блейна немного шокировано. Тот улыбнулся, наклонив голову к плечу. Ему, признавшемуся наконец, стало легче, будто камень с плеч свалился.

— Мне всегда говорили, что я влюбчивый, но такого, как с тобой, я ещё ни разу не испытывал. И такие мелочи, как твоё темное происхождение, меня совсем не испугают. Я даже не знаю, что должно произойти, чтобы я от тебя отказался.

Курт прикусил губу, наклоняя голову к плечу. Что-то поменялось в его лице — взгляд стал мягче, кончики губ чуть приподнялись, — и Блейн расслабился.

— Я тебя тоже люблю, — шепнул Хаммел, обессилено роняя голову на плечо Блейну. — Прости. Я иногда слишком много думаю.

— Я уже понял, — Блейн поцеловал парня в висок, откидываясь на спинку софы. Таким уж Курт был человеком — придумывал себе в голове проблемы, нервничал, боялся, но никому про это не рассказывал, улыбался и шутил. Что же, Блейну придётся научиться угадывать его страхи вот так, без слов.

Он планировал в этом преуспеть.

— Пойдём спать, завтра праздник всё-таки, а у тебя даже дом не украшен. Этим что, эльфы обычно занимаются?

— Почти, — Курт поднялся на ноги следом, зевнул, забыв прикрыть рот, и пристыженно покраснел. — Поможешь мне развешивать омелу?

— Натыкаю её в каждом коридоре, — пообещал Блейн, закрывая за ними дверь. Заброшенный коридор снова пахнул ему в лицо пылью и затхлостью. Он поморщился, оглядываясь неуверенно:

— Курт, а почему этот этаж заброшен?

— А что здесь делать? — рассеяно пожал плечами Хаммел. — Здесь был бальный зал, да пара мелких комнат — игровая, бильярдная, — те, которые нужны при приёмах. Ещё много лет назад, когда мою маму сюда отослали, этот дом из зимней резиденции стал местом ссылки, балы здесь проводить перестали, а зачем тратить на неиспользуемый этаж дрова и магию? Вот и закрыли.

Блейн сбился с шага. Он не знал, о чём спрашивать первым — о матери Курта, о том, что это прекрасное поместье — «зимняя резиденция», или не спрашивать вообще?

Курт сам принял решение — остановился, протянул руку к канделябру на стене, зажёг пламя Инсендио.

— Ты без палочки колдуешь! — ахнул Блейн.

— Немного, — отмахнулся Курт. — Только в своём доме и самые простенькие заклинания. Так почти каждый чистокровный может, в родных стенах мы сильнее.

Беспалочковой же магией Курт стряхнул пыль с тяжёлых штор, раздвинул их в стороны. Свет луны залил коридор. Блейн подошёл к окну, прижимаясь к Курту плечом, глянул на яркие звёзды, на поблёскивающий снег, который успел засыпать лес.

— Моя мама была младшим ребёнком, её распределили в Хаффлпафф, что само по себе было ужасно для дочери дома Розье. Она была трудолюбивой, верной, общительной — как есть барсучонок, так папа говорил. На этом факультете довольно много магглорождённых, полукровок — мама начала с ними общаться, подружилась, ну и сам понимаешь, что было дальше. Мнение деда о правящих чистокровных она начала оспаривать, а когда дядя принёс вести о Том-Кого-Нельзя-Называть — он тогда только набирал соратников, силу, был молодым, — и вовсе устроила истерику, уехала в Хогвартс и не возвращалась домой на каникулы, грозилась сама себя с родового герба выжечь. Летом, когда она уехала к кому-то в гости, дед вернул её домой артефактом. Наказал. Папа не говорил, как, но я даже сейчас помню — у мамы на спине была пара шрамов, как от плети.

Блейн вздрогнул.

— Серьёзно?

— Это были пятидесятые ещё, Блейн. Кажется, что недавно, а порядки совсем другие были, — Курт глубоко вздохнул. — Дед отослал маму из главного дома — сюда. Это был, как я уже говорил, зимний домик. Поместье Розье куда больше, величественнее. Мне туда тоже вход заказан, я там был, только когда меня дед из Америки забрал, один-единственный раз… Мама в то время на шестой курс только перешла. В тот же год узнала, что дед заключил брачный контракт с каким-то сквибом из немецкого рода — половину приданного он тоже забрал, лучше никого найти было нельзя. В высший свет её уже тогда пускать перестали. Тёмный Лорд набирал силу, половина лордов им восхищалась, да и про мамину дружбу с грязнокровками уже слухи начали ходить… После Хогвартса она уехала в Германию, обвенчалась с папой. По брачному контракту она уходила в род Хаммелов, не имела права больше пользоваться родовым именем, и только первенец мог вернуться к Розье. Но когда я родился, Пожиратели Смерти уже начали нападать на магглорождённых, мама решила оставить меня в Германии, бабушка, кажется, помогла провести какой-то ритуал, пряча от Розье…

Курт перевёл взгляд на Блейна, в глазах у него уже начинали собираться слёзы. Рассказывать подобное было тяжело.

— Если не хочешь, можешь не продолжать, — Блейн взял его за руку, поцеловал костяшки пальцев. — Всё в порядке.

— Но я хочу рассказать, — отозвался Курт, поворачиваясь к Блейну всем телом. — Мы жили в Германии всё это время, а спустя восемь лет мама умерла от драконьей оспы. Ритуал начал ослабевать. Повезло, что дед тогда был занят войной. Папа решил уехать в Америку — океан, разделявший нас, помог бы спрятаться, да и ему хотелось отвлечься. Там всё по-другому, ты знаешь? Нет спрятанных магических городов и поселений, как в Европе. Маги живут наравне с магглами, просто Статут о Секретности у них имеет больше пунктов. Даже в школу можно ходить маггловскую и посещать вечерние уроки магии. Вот уж действительно, страна свободы.