Дети ясной ночи (СИ)

Всего несколько мгновений, и отражение наконец-то стало идеально. Девушка отошла от зеркала, и отражение сделало то же. Кивнув себе и своим успехам, она закрыла глаза, и всего через мгновение безжизненное тело упало на сухой, пыльный пол, а отражение обернулось вглубь своей, отражённой комнаты. Вот только комната так же была совсем не той, что должна была быть. Старая, покрытая потоками преобразования гостиная, изменяющаяся, искажающаяся… руки быстро достали из кармана ручку с бумагой, выписывая несколько слов и отпуская записку на стол.

Ещё полминуты или полвечности, и мир, что мог бы назваться отражением, залил дневной свет окон, уничтожающий последние штрихи незаконченной картины и укрывая в себя исчезающую записку.

Она отправилась наверх.

====== Глава Двенадцатая. Дом тоже бывает разным. ======

Лави Керр был самым обычным студентом с самыми обычными проблемами и заморочками.

В тринадцать лет, потеряв отца, он был переброшен под опеку деда со стороны матери, которого до тех пор почти никогда не видел, и покинул Сайлент Хилл, переехав в Южный Эшфилд. Туристический городок отчего-то не нравился Старику, и тот наказывал держаться от него подальше. Ну да, позже Лави узнал, что на самом деле город был далёк от понятия благополучного и развивающегося, но до сих пор не понимал той категоричности.

Впрочем, ему не пришлось сворачиваться и бежать из города, когда в нём начали происходить катастрофа за катастрофой.

Всему виной, по мнению старого опекуна, был тлетворный ум человека, породивший один из самых страшных культов действующих на территории города и за его пределами.

Лави пожимал плечами и до самого совершеннолетия даже не заикался о возвращении в родной городок, полностью выбросив его из головы. Забот и без того было достаточно, и среди них первыми числами шли личные отношения и книги. Несочетаемое сочеталось в рыжем парне с задорным открытым взглядом зелёных глаз, и, возможно, именно оно и притягивало к нему друзей, знакомых, самых разных людей, с которыми он легко находил общий язык, никого не оставляя равнодушным.

Справив совершеннолетие, Лави узнал об очень приличных счетах отца и впервые задумался о том, откуда у простого, вроде бы, полицейского такие деньги? Впрочем, решив, что рыться в грешках покойного ему не особо надо, просто принял всё как есть и начал самостоятельную жизнь.

Тогда же Эшфилд сотряс новый скандал, и дни разваливающегося Сайлент Хилла, благостная репутация которого и без того была основательно подмочена, оказались сочтены. И какого же было удивление Лави, когда два года спустя в одном из санаториев он обнаружил главного виновника и жертву старого скандала — сироту Аллена Уолкера, до сих пор проходившего реабилитацию. И что-то в облике этого зажатого, замкнутого в себе паренька заставило познакомиться поближе и позже даже попытаться стать его другом. Возможно, парень ощущал себя несколько… высокомерно, как будто своей назойливо втиснутой рукой помогал убогому. Но Аллен и правда очень плохо разбирался в жизни и сторонился людей, долгое время явно надеясь на то, что и новый знакомый отойдёт в сторону и перестанет маячить перед глазами.

А потом Аллен Уолкер научился улыбаться, и Лави почувствовал облегчение от понимания, что этот ребёнок всё-таки сумел приспособиться к жизни среди людей.

В общем, Лави продолжал свою обыкновенную самостоятельную жизнь, обучаясь, изредка бывая на небольших вечеринках, «воюя» с Юу, изредка уезжая посетить библиотеку Старика и допоздна засиживаясь с ним за разговорами о том о сём.

Он был самым обычным.

По крайней мере, он желал так думать, зависая над булькающей кастрюлей и задумчиво тыкая в картофель ножом. Картофель казался подозрительно мягким, кипяток бурлил и с шипением переливался через край, и, вроде бы, необходимо было выключить плиту и доставать всё к ужину... Картофель выглядел так, как будто уже приготовился, но вот времени прошлое ещё недостаточно, и парень сомневался. Всё-таки ему не одному теперь всё это есть…

Не одному, — воспоминания об этом простом факте заставляли уголки губ приподняться, и Лави с трудом удержался от того, чтобы обернуться и через широкий дверной проём обнаружить второго жильца, что только полчаса как вернулся с работы и сразу же зарылся в ноутбук. Ноутбук, кстати, принадлежал Лави, но каким-то немыслимым образом постоянно оказывался занят Кандой. Рыжий был не против, в небольшой квартирке на пару комнат с просторной кухней и раздельным санузлом был ещё и компьютер, новый, навороченный и заточенный в основном под видеоигры и заваленный гигабайтами самой разной музыки. Лави был меломаном в самом широким смысле этого слова и слушал всё под настроение. Он вообще без музыки жизни не представлял и имел также пять плееров и штук тридцать давно испорченных наушников, по каким-то причинам валяющихся во всех углах и на всех полках. При этом в плеерах хранилась разная музыка, различных жанров и дат выпуска.

Лави действительно слушал всё: классику, начиная от Баха, Моцарта и Шуберта, рок самых разных его направлений, популярную музыка, джаз, реп… Главное, чтобы уши были заняты чем-то.

Парень в который уже раз тыкнул картофелину ножом, поджал губы и полез в стол к ящику со специями, понимая, что в доме уже в который раз очень странный набор продуктов, сочетающийся друг с другом невероятным образом. Но дойти до стола и заглянуть на полку не удалось, взгляд остановился на напряжено нависшем над ноутбуком Юу. Парень разместился на диване, сосредоточенный, задумчиво водящий пальцами по шершавому покрывалу. Лицо в отсвете монитора казалось совсем белым, губы плотно сжаты, лишь изредка приоткрываясь для того, чтобы пробормотать ругательства. Длинные тёмные волосы, обычно собранные в высокий хвост, сейчас свободно рассыпались по спине и несколько прядок свисали рядом с лицом, а одна по старой, вредной привычке была прикушена губами. Попробуй, скажи Канде Юу, что тот жует волосы, и живым не уйдёшь. А ведь это правда!

Лави так и замер в проходе с ножом в руке и наверняка мечтательной миной, пытаясь встретиться с Юу взглядом или же разобрать, что именно тот бормочет себе под нос.

Канда занимался спасением жёсткого диска, который у него «посыпался». В железе Лави разбирался преотвратно, и первое время Юу даже довольно обидно подкалывал его при каждом удобном случае. Что он, мол, интересует рыжего не как партнёр, а как личный техник, который в любой день недели свободен и доступен. Мрачный японец умел быть очень грубым и бить по самым больным местам так, что иногда Лави казалось, что неоконченное высшее у Канды в профессии психоаналитика, и он банально бросил учёбу, потому как ничего нового для себя не узнавал. Впрочем, так оно и было. Однажды Юу просто перестал появляться в институте, погрузившись в работу, потому что его всё достало. Что именно, Лави никогда не уточнял, может, препод какой дурной попался… Всё-таки японец был человеком конфликтным и не слишком общительным, а ещё, и это вопреки всем самоуверениям очень волновало, Юу был очень привлекательным молодым человеком. Высокий, жилистый, с красивым лицом, прямым взглядом тёмных глаз и крайне соблазнительной задницей — Лави никак не понимал, как смог отхватить такого красавчика. И плевать на то, что характер у парня был не сахар, плевать на то, что тот был груб, до противного откровенен, плевать на ещё некоторые факты...

Керр до сих пор не верил, что они с Кандой таки съехались, и причиной послужила нелепость, банальная пьянка в честь дня рождения, на которой Канда по определённым причинам присутствовать не смог. Зато потом угрюмый парень безапелляционно заявил, что переезжает к рыжему бдеть.

И Лави так и не понял, как именно они оба сжились.

Он, «свободолюбивый Кролик», как его называли некоторые знакомые с подачи всё того же Юу, был совсем не против подобного бдения и проявления собственичества. Лави не знал как сам брюнет смог пренебречь границами личного пространства, поселиться в чужом доме и даже приоткрывать двери своей души — иногда, по выходным, и, кажется, только для него.