Дети ясной ночи (СИ)

— Мама говорит, он скоро вернётся, — неясная тревога была на лице черноволосой девочки. — Бог вновь вернётся к людям и подарит свою великую благодать.

— И больше не будет боли?

— Да, будет чудесно, — слишком безэмоционально ответила девочка, в голосе звенело напряжение и безысходность. — Я должна быть готова…

— Эй! А тебе не скучно с такой силой и без собственных ног? Видеть, слышать, знать, но не иметь не единой возможности действительно вмешаться? Я тебя понимаю…

Аллен вздрогнул, внезапно осознав, что голос девочки резко сменился едва различимым шёпотом, а он сам вновь оказался в коридоре. В широком коридоре с тусклыми, перемигивающимися лампами под потолком и окнами справа. Если посмотреть в любое из них, можно увидеть что-то вроде кусочка двора и стены всё того же здания. И ниже парадный вход в здание. Но налипшая грязь убивала надежду хорошо осмотреться.

Слева от Аллена массивный, обитый деревом лифт, под ногами стёршийся линолеум под цвет дерева, стены мерзко-серого цвета, на вид – студёнистая масса. Аллен медленно шёл вперёд, стараясь держаться по центру.

— Я, знаешь ли, отвратительно рисую…

Юноша замер, вновь услышав шёпот, идущий откуда-то снизу, и покосился на окно, подмечая, что слева ожидаемо обозначилась открытая дверь на лестничную площадку. Она тоже была освещена желтоватым светом тусклых ламп. Но юноша предпочёл идти дальше вперёд.

— И то, что вижу, тоже отвратительно, да и фантазии у меня никакой…

Аллен снова замер. Шепот доносился откуда-то снизу. Был ли резон идти туда? Дёрнув ближайшую дверь и убедившись, что она заперта, Аллен вновь обернулся к лестнице и был вознаграждён сразу же, как ступил на первую ступень, начиная спуск.

— Я вряд ли могу предложить тебе что-то стоящее. Придумать. Никто не захочет быть отвратительным, как они.

Чей же это шепот, и почему он со своей историей вторгся в его… Прошлое? О нет, дверь была Отражением! Отражением, а не прошлым, — напомнил себе Аллен, проходя первый пролёт и продолжая спуск.

— Но тебе что-то нужно. Знаешь, может быть, это будет наглостью… Очень наглой просьбой…

Шёпот переполняла боль.

Аллен спускался, не обращая внимания на измазанные стены и полуразвалившиеся перила, от которых остались лишь металлические стрежни да гниющая труха.

— Что, если это буду я?

Аллен продолжал свой спуск, напряжённо вслушиваясь в шёпот.

— Та, что могла бы быть.. Что, если так?

Аллен замер перед последней дверью, спуск дальше был закрыт металлической сеткой.

— Это ведь будет тем самым выходом.

Аллен открыл дверь на этаж и снова шагнул вперёд.

Дззынь!

Аллен вздрогнул. Он вновь оказался на лестничной площадке, а за спиной захлопнулась дверь. Луч фонарика едва-едва справлялся с внезапно опустившейся темнотой, выхватывая каменные ступеньки. Стоило оглянуться назад и убедиться, что он якобы только что вышел со второго этажа.

Дззззззынь!!!

А где-то снизу надрывался телефон. Точно такой же, как тот, что будил его каждую ночь в собственном доме, исходящий из нежилой квартиры.

Дзззынь!!

Видимо, это был кто-то очень настойчивый.

Аллен прислонился спиной к стене, недоумевающе ощупывая фонарик. Только что его не было. Как не было и сумки на поясе и ножа. Он вернулся в реальность? Или его вооружили, потому что сейчас начнётся самая опасная часть этого бредового сна?

Дззынь!

А он только успел подумать, что телефон перестал звонить. Аллен выругался и решительно и глупо, напролом, практически, поспешил “на зов”, не пытаясь красться или прятаться. Нет. Он был взбешён и пытался понять, что здесь происходит и почему, а ещё его, как оказалось, здорово потряхивало. Сдавали нервы.

Дззынь!! — продолжал надрываться телефон, когда Аллен наконец-то спустился и вышел с лестницы. Кажется, это был первый этаж больницы, но вот разве раньше напольная плитка была так безжалостно расколота, а в стенах были эти выбоины, вмятины и разводы? Да пару дверей буквально вбили в косяки! А ещё на стенах едва виднелась плесень, Аллен побрезговал подходить и проверять точнее.

Он шёл на звук телефона.

Дззынь!!

Кабинет, из которого доносился звон, был полностью разгромлен: шкафы, стулья, бумаги, стекло – всё это измельченное, поломанное и разорванное валялось всюду. И только посреди всего этого хаоса стояла единственная целая тумба и водруженный на неё телефон.

И стоило раздаться очередному звонку, нервы сдали, и Уолкер, резко схватив трубку, выпалил:

— Да!

На мгновение пронеслась мысль, что, возможно, это каким-то образом с ним связывается парень из карцера. Но ответивший Аллену голос был женским. А ещё он был удивлённым.

— Аллен Уолкер? — голос пробивался сквозь плотную завесу шипящих и свистящих звуков, и юноша с трудом разобрал даже собственное имя.

— Ась?

С той стороны провода послышался глухой стук и все помехи тут же исчезли, сменившись идеальной тишиной.

— У меня к тебе всего один вопрос, — голос звучал деловито и серьёзно, а Аллен пытался понять, почему он должен отвечать кому-то, кого даже не знает. — Тебе это надо?

— Ась? — повторил Аллен, не найдя ничего лучше.

— Тебе это надо? — тщательно выделяя первое слово, повторил голос женщины. — Тебе!

— Мне что? Что надо? Эй?

На том конце замолчали, Аллен не слышал даже дыхания, а потом с щелчком связь оборвалась, и юноша услышал всего-то пару гудков и снова глухую тишину.

— И что это было? — непонимающе поинтересовался он у самого себя, кладя трубку на рычаг и тут же замечая кое-что странное в телефоне: в нём не было провода. Аллен даже поднял аппарат, осматривая со всех сторон трясущимися от душащих его противоречивых эмоций руками. Но ведь телефон не мог звонить и работать, если не подключён!

Дззынь!!

Но телефон, отрицая всякую логику, зазвонил у Аллена прямо в руках, и тот от неожиданности подпрыгнул. Чертыхаясь, тут же приложил к уху трубку, надеясь на хоть какие-то разъяснения. Голос, раздавшийся из мембраны телефона, был всё тем же.

— Ах, да. Извини, совсем забыла, что обрывать разговор не прощаясь – невежливо…

— Невежливо?

— Ну, да. Так что, пока-пока!

И на сей раз из трубки донёсся всего один полузадушенный гудок.

Всё-таки звонок на неподключенный телефон это такие мелочи, — понял Аллен, вновь кладя трубку и с присвистом втягивая в себя воздух.

И в следующее мгновение эта «мелочь» с глухим рыком была выброшена в ближайшую стену.

Рука с силой сжимала трубку, и она кусала губы, прерывисто дыша, как будто только что выполняла непростую физическую работу.

Неуверенность, страх… ей так не хватало решимости.

Она подняла голову, отрывая наконец-то взгляд от старого телефона и громко и отчётливо крикнула:

— Брукхэвенский госпиталь!

Через пару мгновений входная дверь захлопнулась, но она не стала даже пытаться разглядеть через окно удаляющуюся фигуру. Там некого будет разглядывать, лишь темнота, что распахнётся перед ней, услужливо и в то же время угрожающе обнажая все закутки. Там и здесь, он уже должен был уйти.

Она с силой ударила ладонью о раму, едва не хныча от переполняющих эмоции, только чтобы отвлечься на боль. Помогло и даже больше — пришлось намотать пару кругов по комнате, зажимая руку и приводя мозг в порядок.

Она должна придумать что-нибудь. Она должна вспомнить и попытаться понять, на что они собираются давить, и есть ли у них козыри…

А она ведь даже не знает, о ком идёт речь!!

Попавшаяся под руку ваза тут же полетела в стену, и вновь стало легче.

Она должна постараться. Мог ли помочь кто-то ей самой? Могло ли всё пройти по-другому? Может ли она помочь? И как в таком случае, и что будет лучше, нужен ли контакт, ведь всё-таки это место уже позаботилось о многом, но… Удержит ли его?

Возможно ли, что план провалится и ничего плохого не случится?

Резкий разворот к огромному в полстены зеркалу в тяжёлой металлической оправе. Пальцы коснулись холодной поверхности, и незнакомая девушка по ту сторону сделала то же самое, словно в знак подчинения и её очертания, фигура тут же начали плыть и изменяться, делая её всё более и более похожей на ту, чьим отражением она должна была стать. Чьим отражением она всегда и была.