Дети ясной ночи (СИ)

Отражение. Что это вообще не понятно. И оно выбивалось из привычного списка: будущее и прошлое были здесь к месту. Настолько насколько это было возможно.

Но что такое отражение? Отражение действительности? Прошлого и настоящего? В той загадке у туннеля точно было что-то об искажающем отражении или об искажении, происходящем в отражении.

Аллен вновь подошёл к двери «отражению». Возник соблазн стянуть перчатку и посмотреть, не будут ли его мучить болезненные ощущения, как с ним иногда бывает, но передумал. Просидеть здесь вечность, увы, нельзя. Оставалось только открыть дверь и сделать шаг вперёд, снова по-старому не обращая внимания на то, что находилось под ногами и шагая в темноту. А здесь было темно. Очень темно, и только в стороне едва брезжил свет, виднелись чьи-то силуэты и слышались голоса.

Пока Аллен, вроде, был жив, но это не радовало. Это заставляло его испытывать ещё больший страх.

Голоса раздавались совсем близко и громко, но настолько смазано, что юноша не понимал ни слова. Голоса торопились, и те люди тоже. Два взрослых суетились вокруг двух маленьких тел, вокруг двух лежащих на земле детей. Аллен попытался подойти ближе, удивительно просто передвигаясь в темноте. Подходя всё ближе и ближе, с удивлением опознавая в бессознательных, грубо перемещаемых телах девочек, слыша голоса беседующих взрослых. Слова стали ещё громче и ещё непонятнее.

Пришло узнавание девочек, маленьких близняшек. Они тоже были в его приюте. А однажды ночью пропали.

Людей больше не было.

Аллен стоял в узком коридорчике второго этажа родного приюта, и безликой темноты тоже не было. Грубые голоса раздавались с нижнего этажа, громкие, повелительные приказы пошевеливаться и двигаться быстрее.

Аллен замер на месте, чувствуя, как дрожь старого, детского страха сковывает тело. Там, внизу учителя и взрослые, по ночам попадаться им на глаза было опасно. По ночам они проводили тайные ритуалы, по ночам они забирали детей, которым не суждено вернуться. Ночи всегда пугали, и Аллен предпочитал побыстрее заснуть. Прямо здесь, сбоку, за дверью находилась спальня среднего звена, где впритык друг к другу размещались их кровати,а у стены тумбы и шкафы с вещами.

Зачем он здесь?

— Вайзли? — К курящему в конце коридора перед распахнутым окном молодому мужчине подошёл второй в темном одеянии с алыми начертаниями — воспитатель. — Смотрю, ты снова чем-то недоволен?

— Сами будете объяснять Госпоже Ледоре, от чьей халатности у нас уже третья смерть на месяц.

— Да ладно. Той зимой холода слишком сильные…

— Ну да. Я же подготавливал программу для Клейнер и успел передать первый набросок.

Подошедший неясно выругался.

— Вот и я о том же. — Гарнер покачал головой, — так что, Стив, лучше подумай о том, есть ли вообще смысл прикрывать этого дурака. Видел, что творит его ассистентка? Вот та же наука, будто в Орден попал...

— Не сравнивай нас с этими мразями!

— Я сравниваю не тебя, а этого олуха конкретно! — Вайзли сердито махнул рукой, выбрасывая на улицу окурок, и, скривившись, сжал пальцы у виска. Как будто ему вдруг стало больно.

Странно, Аллен не помнил, чтобы он слышал подобный разговор. Чтобы он вообще прогуливался вот так ночью, и тем более он не знал, что случилось с близняшками.

— Из-за таких, как он, нам приходится каждый месяц проводить сведение. Круг лихорадит. Да. Лучше бы от него избавиться. Но Госпожа желает провести нас без потерь, перестраиваться под новых неудобно, а людей и без этого не хватает.

— Как у младших с рунами?

— Старший футарк знаком всем. Я озабочиваюсь его знанием в первые же недели. Если, конечно же, ребёнка не подносят капищу. Но не обольщайся, ты помнишь, сколько введены в общину?

— Близняшки тоже были введены, — вдохнул воспитатель, внимательно вглядываясь во что-то на улице.

— Минус два, — безразлично заметил Гарнер, отлипая от подоконника и с приглушённым хлопком закрывая раму. Поправив свой плащ, он внимательно посмотрел на коллегу. — Пойдем, спустимся, узнаем, что за крики они развели и почему до сих пор во дворе.

— Привет, Аллен, — неожиданно раздалось сзади.

Юноша вздрогнул, невольно вспоминая, что он больше не подопечный Дома Желаний, и что Дома больше не существует. Вот только стоящий за спиной парень в дрожащем свете горящих свечей длинного подсвечника тоже уже был мёртв.

— Не спишь, Аллен?

Джаред обожал называть его по имени. Джаред — старший помощник учителя Мертина. Блондин с постоянно слезящимися голубыми глазами, липкой улыбкой и сладким голоском.

Аллен отступил, и под ногами хрустнула ветка. Приюта больше не было, он снова был в лесу. И его плотным коконом окутывал туман, и даже сейчас высокая фигура Джареда, расплывалась и казалась скорее призраком, а не реальным человеком.

— Джарр… — Аллен продолжал отступать назад, ощущая иррациональный страх. Куда-то делся его нож, куда-то делся его фонарик. Он сам попал в никуда.

— Аллен, разве тебе не говорили, что хорошие детки по ночам спят? — угрожающая улыбка на лице парня и его медленные шаги в сторону Уолкера.

— Я не ребёнок.

— Очень-очень непослушный ребёнок… — сладко пропел Джаред, в одно мгновение оказавшись прямо перед юношей. — А знаешь, что бывает с непослушным детками, как ты?? — угол рта неожиданно раскроился вверх, пересекая щеку поползла рваная рана. В глазах парня, ухватившего Аллена за плечи, плескалось само безумие. Уолкер пытался оттолкнуть Джареда, но

собственное тело оказалось ватным, неподдающимся, а хватка противника стальной.

— Непослушных деток наказывают… Ты думал, что сможешь безнаказанно вернуться, Аллен?

Рука парня легла Аллену на грудь, впиваясь пальцами в плоть каким-то немыслимым образом, вгрызаясь ногтями всё глубже.

«Нет, нет, нет, это бред. Пожалуйста, кто-нибудь, пусть это прекратиться!»

Пальцы, словно стальные штыки, погружались дальше, болезненно разрывая, словно пытаясь добраться до самого сердца. А сам Джаред прижался своим рваным ртом прямо к губам Аллена в грубом подобии поцелуя, кусая до крови….

— Клаудия!!! — негромкий детский голос прорвался сквозь боль, шум и туман, разрывая реальность на куски и заставляя Аллена удивлённо распахнуть глаза, глядя вверх на тёмно-серое небо.

В стороне скрипели качели, и хотя он не смотрел, но отчётливо видел, что на одной из них сидит девочка, а вторая, темноволосая, осторожно крадётся из-за угла невысокого здания.

— Привет, сестричка! — черноволосая заключила в объятия несопротивляющуюся подругу в объятия, останавливая неспешное раскачивание и скрип. Вторая медленно обернулась, выставляя на обозрение своё худое личико в обрамлении серого платка.

Аллен не знал, почему решил, что она младше. Возможно, из-за некоторого покровительственного тона другой, подошедшей, или из-за её низкого роста и костлявых ручек, сжимающих в кулачках деревяшку.

— Сегодня же среда… — заикаясь, начала та, что сидела на качелях, но вторая ее оборвала.

— Она ушла, и поэтому мы можем поиграть вместе. Правда… мама дала мне задание.. — черноволосая пугливо оглянулся по сторонам, услышав чьи-то голоса.

— Эй, а это что за голодранки тут делают?

Та, что сидела на качелях, тут же испуганно соскочила и попятилась, но парни, остановившиеся на обочине, не спешили прогонять перепуганных девчонок.

— Да это же дочка психанутого Леонарда!! — засмеялся один из парней.

Аллен их почти не видел, но знал, что это приезжие, те, что решили посетить город лишь узнав о том, что здесь неплохо развит туристический бизнес. — Говорят, он на учёте в Брукхевене!

— Эй, тогда может к ним не соваться? Вдруг это заразно?

— Оборванцы кругом, ну и местечко же! Тухлый город, и место жуткое и безобразное, прямо как озеро здешнее! — послышалось со стороны удаляющихся подростков.

— Так нельзя, — испугано зашептала младшая, — это место священное, нельзя так о нём говорить!

«Чужаки» — подумал Аллен, впервые полностью осознавая значение этого слова и полностью соглашаясь с тем, что говорить в подобной форме о Тихом Холме смерти подобно.