Бедняжка в мантии (СИ)

– Ты всё правильно делаешь, – добавил я. – Спасай, если ты веришь. Спасай и никого не слушай. Лучше жалеть о собственном решении, чем о чужом.

Том, с глазами полными слез, посмотрел на меня затуманенным взглядом, будто не веря, что всё это ему говорю Я. Да и сам я не верил, что поддерживаю этого недомага. Уж особенно после того, как он меня поцеловал. Но я посчитал неправильным разъяснять отношения, когда он так подавлен. Возможно, это действие было простым порывом отчаяния. Что ж, если ему это помогло, пускай так всё и останется. Каким бы врагом я его не считал, но от его выражения лица, мне и самому становится больно.

– Спасибо, – сиплым шепотом поблагодарил Том и отвернулся, продолжив исполнять наказание. Я увидел, как его рука поднялась к лицу, и он наспех вытер рукавом слёзы.

Что со мной? Раньше бы я душу продал, чтобы увидеть отчаяние и боль этого двиба. А теперь, когда всё это происходит наяву, мне не по себе. И в груди всё сжалось, не продохнуть.

Неужто, подсознательно, я уже не считаю Тома своим врагом?

Глава восьмая.

15.10.2013г. Вечер.

– Вильгельм! К тебе пришел друг! – надрывно орала моя мама с первого этажа.

Друг? Какой друг? У меня нет друзей. Кроме Гранта, но он в Вернасе.

Я накинул на себя теплую кофту и с топотом спустился вниз по лестнице, перескакивая через ступеньки. Интересно же узнать: откуда в моей жизни появились друзья?

«Ах, так вот кого мама имела в виду...» – разочарованно подумал я, увидев на пороге Тома и Азарию.

– Ты чего так рано? – спросил я запыхавшимся голосом. Мне открывался вид только на черноволосую макушку, так как Том сюсюкался со своей мельзеторой. Наконец, он поднял голову, вдумчиво на меня посмотрел, переминаясь с ноги на ногу, и ответил:

– Стало скучно.

– Скучно бывает только скучным людям, знаешь? – едко сказал я. – Сейчас оденусь. Жди.

Вновь вернувшись в комнату, я наспех натянул мантию, что одевал сегодня в школу. Критически осмотрев себя в зеркале и пару раз пригладив пальцами волосы, остался вполне доволен своей внешностью. Я стащил со стола шоколадную конфету, засунул её в рот и поспешил скорее вниз, пока мама не заняла Тома своими нудными разговорами.

– Вы с Томом не будите ужинать? – добродушно поинтересовалась мама, наблюдая за тем, как я зашнуровываю грузные ботинки.

Да не друзья мы. Так. Враги, которые общаются.

И вообще, как она умудрилась так быстро прознать его имя?

– Как будто ты порадуешь нас кулинарными изысками, – съязвил я. Ругаться при постороннем человеке мама, конечно же, не стала. Лишь тепло улыбнулась и открыла перед нами дверь. Тошнотворно идеальная. Знаю, что когда приду домой, меня ждет выволочка. Очередная. И всё равно: не умею я вовремя затыкать себе рот.

Я пропустил вперед Тома с Азарией, а затем из дома вышли и мы с Милли. Если точнее, то Милли практически выкатилась.

Серьезно, надо уменьшить количество её еды.

– А тебе идет нормальная одежда, – сказал Том, стоило нам свернуть на тротуар. Погода сегодня была как раз в моем вкусе: ни жарко, ни холодно, ветра нет, пасмурно, но дождь не намечается.

– Ты что? – притворно возмутился я, всплеснув руками, - эта одежда развращает людей. Делает их циничными шопоголиками. Такое надо носить только дома, подальше от глаз приличного общества.

– Это твоя мама так говорит?

– Ага.

– Не обижайся, но она у тебя слегка чокнутая.

Хоть кто-то об этом сказал. А то со всех сторон только и слышу: «Нельзя так говорить о родителях, Билл». Даже если люди и считают мою семейку психушкой на выезде, то вслух об этом никогда не говорят.

– Слегка? – вскинул я брови в удивлении. – Ты слишком добр.

Том засмеялся, и мы направились в парк, где обычно коротали время. Сегодня здесь было более людно, чем вчера. Видимо, погода многим показалась настолько прекрасной, что они решили выбраться из своих душных комнат.

– И всё-таки, мне интересно, откуда ты узнал про мою маму? – вернулся Том к старой теме, о которой, как я уже думал, он вовсе позабыл. В конце концов, мы не говорили об этом почти месяц.

– Феи рассказали, – не без доли сарказма, ответил я.

– Феям моя жизнь до лампочки, – закатил Том очередной спор. Мы всё время спорим и ссоримся. Я уже на грани того, чтобы вбить в грудь Дильса осиновый кол и выдать это за нелепую случайность. Может так и сделать? А потом сказать, что я заподозрил его в вампиризме. В нашем мире вампиров не любят. Меня даже похвалят за то, что я такой осторожный и предусмотрительный.

– Какая тебе разница: откуда я узнал?

– Хочешь сказать, что в моей ситуации ты бы не хотел этого узнать?

Том магией очистил грязную, после недельного дождя, скамейку, и устроился на ней, откинувшись спиной назад. Азария слетела с его рук, и погналась за Милли, которая, пыхтя, что-то искала в ворохе листьев.

Я сел рядом с Томом, с театральной грацией закинул одну ногу на другую и подарил недомагу высокомерный взгляд:

– Ты слишком добрый, Дильс, и потому я никогда не окажусь в твоей ситуации. Я бы выкручивал тебе суставы, пока ты не сдался.

– И всё же...

– Ладно-ладно. Скажу. Не ной только, – заворчал я, положив руки на колени.

Я поведал Тому всю правду, на протяжении рассказа упорно разглядывая собственные пальцы. Я успел подумать, что они кривые, некрасивые, чересчур длинные и вообще просто кошмарные, когда моё повествование, наконец, завершилось.

– То есть, ты меня пожалел, – как-то бесцветно проговорил Том.

Вот это меня в нём удивляет: я объявил, что устроил за ним слежку, рассказал о плане мести, вмешался в его личную жизнь, а в итоге, Тома интересует только моя жалость. Псих ненормальный.

– Да сдался ты мне, жалеть ещё тебя, – неуверенно отмахнулся я, чувствуя, что краснею.

Я всегда краснею, когда вру. Просто карма какая-то. Мало того, что у меня до сих пор не растет щетина и вообще черты лица женственные, так ещё и девчачьи повадки с небес свалились на меня несчастного. Спасибо, Мерлин!

– Билл, не жалей меня. Никогда. Лучше проклинай, – я взглянул на недомага, который, высоко задрав голову, рассматривал плавно плывущие облака в небе. И в который раз решил, что он с придурью.

– Почему? – он с придурью, а я задаю идиотские вопросы. Всё, как всегда.

– Я не хочу, чтобы меня жалел человек, который мне нравится.

Не меняя положения головы, он просто опустил глаза, скользнув ими по моей щеке. Устраиваясь еще удобнее, он сложил локти на спинке скамьи и…ухмыльнулся правой стороной лица.

– Ах ты, сын Сатаны! – вскрикнул я, вскакивая с лавочки, окрашенной в мерзкий желтый цвет. – Опять начинаешь издеваться! Только пытаюсь перестать тебя ненавидеть, а ты опять за своё! Больной на всю голову. Кретин. Псих. Горгулья. Жаба.

Поглядывая на нас со смесью недоумения и легкого презрения, люди о чем-то шептались.

Я опять вышел из себя, да?

– Ну не злись, лапушка. Почему ты так жесток со мной, мой талисманчик? – протянул ко мне свои ручонки Том, шевеля пальцами.

– Изыди, – фыркнул я, подумывая опять наслать на него армию фурункулов. Чтобы этого не сделать, пришлось выбирать меньшую из зол. – Милли пора домой и мне тоже. Пока.

Я не стал слушать Тома, который пытался то ли извиниться, то ли дальше продолжил глумиться. Я просто позвал Милли, жалобным взглядом умоляющую меня остаться, и твердым шагом направился к железным воротам.

Странное чувство. Я, вроде и не злюсь на него за эти выходки. Может, привык? Но, одновременно с этим, я всё равно хочу превратить его в пепел. И…кажется, мне нужен мозгоправ.

22.10.2013г.

– Вот дриада несчастная! – с грохотом опустился я на скамью столовой, накрепко вцепившись руками в стол.

– Что с тобой? – в унисон озабоченно спросили Том и Джей.

Самому бы знать.

– Понятия не имею. Голова кружится уже почти неделю.