Бедняжка в мантии (СИ)

– Извини, – пропищал Том между моими тычками и нанесением особо тяжких телесных повреждений.

– А если не прощу?

– Тогда я не позову тебя к себе домой, – начистоту выложил двиб свои намерения, встав в позу Короля Артура.

– Ты собрался позвать меня к себе? – тупо спросил я, от удивления перестав его колотить. – Зачем?

– Дома никого нет, мне скучно, да и не по себе как-то, – вновь стал серьезным Том.

Я не успеваю следить за сменой его настроений.

– Боишься? – глумливо поинтересовался я, задирая подбородок кверху.

– Нет, – замотал головой Том, отчего лицо ему прикрыла собственная челка.

– Приставать будешь? – подозрительно покосился я на Дильса, который небрежным движением заправил волосы за ухо.

– Насчет этого пункта я еще не решил точно.

– Я покрою тебя фурункулами, если ты ко мне приблизишься. Эта информация быстрее разрешит твой внутренний конфликт?

– Думаю да, – неохотно сказал Том, очевидно припоминая болячки, ниспосланные моей магией. – Так ты останешься сегодня у меня? Хитрая улыбка, по-прежнему, не внушала никакого доверия.

– Не ставь вопрос таким образом. Звучит слишком сопливо, – скорчил я недовольную мину. – Веди меня в свою обитель. Всегда мечтал побывать в доме извращенца.

Апартаменты Тома представляли собой уютное одноэтажное жилище, выдержанное в бежевых и тёмно-коричневых тонах. Ничего лишнего. Я всегда мечтал о таком доме. О гостиной, где стояли бы книжный шкаф, журнальный столик, диван во всю стену и телевизор. Никакого хлама, отсутствие пылесборников, всяких статуэток и увядших растений.

Обитель Тома, естественно, разительно отличалась от места жительства Джея. Никто здесь не кичился наличием денег и не оккупировал все комнаты антиквариатом. Как говорится: просто и со вкусом.

Первым делом, я, конечно же, застрял у книжных полок, скрупулезно просматривая каждую обложку каждой книги. Разрешения у Тома я не спрашивал, вот такой бесцеремонный человек. Впрочем, он и не возражал.

– Есть будешь?

– Ага, – отозвался я, почувствовав молящие позывы урчащего желудка.

– Яичница с беконом сойдет?

– Я так посмотрю, ты гостей кулинарными изысками не балуешь, – иронично пробормотал я, просто из вредности цепляясь к словам Дильса.

– Я не умею готовить, – признал Том своё поражение. – Может быть, ты смастеришь что-нибудь?

– С самого детства я ем полуфабрикаты. К плите прикасался лишь однажды, в 9 лет, в попытке сделать кашу. Попытка закончилась ожогом первой степени, – продекламировал я, корпусом повернувшись к черноволосому, а головой вертя из стороны в сторону, взглядом изучая обстановку.

– Эх, не хватает мне мамы, - заметил Том, в голосе его зазвучали невеселые нотки, появившееся из-за нахлынувших воспоминаний. – Ей нравилось проводить время на кухне. Всё время что-то варила, жарила, пекла. Я пробовать не успевал.

– Везет, - завистливо присвистнул я, теперь уже смотря на огорченную мордашку Дильса. – Моя мама своими руками только бутерброды сделать может.

Том сочувствующе улыбнулся и тут в моей голове созрел новый вопрос:

– А где твой отец?

Недомаг часто заморгал, пытаясь сосредоточиться на быстрой смене темы. Медленно проведя большим пальцем по щетинистому подбородку, он повел плечами и коротко ответил:

– Не знаю.

– Как это? – озадаченно спросил я, снова вмешиваясь не в своё дело.

– Они с мамой развелись, когда мне был год, – сконфуженно пробубнил Том и, не зная, куда деть руки, сунул их в карманы белой толстовки.

– Ясно, – закончил я свой допрос. – Ступай готовить мне ужин, лакей, и смотри, чтобы ничего не подгорело.

Властный тон – это так приятно. Особенно по отношению к Тому.

– Почему Я должен готовить? – с нажимом на личное местоимение, полюбопытствовал Дильс.

Действительно, почему он? Надо придумать что-нибудь сумасшедшее и лишенное логики.

– Это твой способ передо мной извиниться, - нашелся я.

– За что?

– Ну…ты внутренне порицаешь меня за то, что я не умею готовить. А я такой ранимый и обиделся! Я всего лишь хотел сделать как лучше, предложить свою помощь, но теперь не стану тебе помогать, ибо ты провинился.

– Э…правда? – слегка ошарашенно поинтересовался Том и, склонив голову набок, вопросительно поднял брови.

– А ну-ка ушел жарить мне яйца прощения! Рабу не пристало возражать, – магией я толкнул его в грудь и Том попятился назад.

– Двусмысленная фраза, знаешь? – намекающая омерзительная усмешка напоследок и он удалился на кухню.

– Ты с ним спишь? – кажется, мои вопросы вводят недомага врасплох своей внезапностью. Обычно, это он перескакивает с одной темы на другую.

С кем поведешься, от того и наберешься, Вальзер, привыкай.

– С кем? – растерянно спросил Том и сильнее закутался в одеяло. Как будто это бы помогло ему спастись от меня и моих вопросов.

На часах было два часа ночи, и мы лежали в комнате для гостей. Эта комната оказалась единственной в доме, где имелось в наличии две кровати.

– Ну, с этим доктором, – напомнил я ему о Мистере Прилизанном.

Никто из нас не хотел спать и мы, забывшись, болтали о всякой чепухе. Оказалось, что нам нравится одна и та же фирма шоколада, мы оба обожаем корабли и в детстве мечтали стать пиратами, а Средние Века – наша излюбленная эпоха.

Досадно, когда ты сходишься интересами с тем, кого ненавидишь. Но ведь так часто бывает? Нам свойственно считать врагами тех, кто на нас похож. Толком того не осознавая, мы ненавидим самих себя.

Том прыснул от смеха, но тут же умолк, встретившись с моим свирепым взглядом.

– Вообще-то, этот доктор – мой дядя, – объяснил он причину своей веселости.

– А, теперь понятно, почему он такой же напыщенный и высокомерный, – закивал я головой, внутри которой все картинки, наконец, встали на свои места. – Вы родственники.

– Ага, - подтвердил Том. – А почему ты спросил? Ревну-у-у-ешь?

Сначала он меня боится, но затем снова нарывается. Что за непонятные развлечения у этого недомага?

– Ой, всё. Умолкни, – в резкой форме осадил я черноволосого, – давай спать.

Я, с решительной стремительностью, повернулся лицом к стене и повыше натянул на себя одеяло.

– А ведь я тебя угостил ужином, – но этой фразой Дильсу не удалось вызвать у меня стыд или смущение.

– Яичница всепрощения – это не ужин, а обязательство, – только что я придумал подобное объяснение.

Иногда я безумно люблю свою фантазию. Не раз она помогала мне выпутываться из различных ситуаций: приятных и не очень.

– Ладно-ладно, – неохотно согласился Дильс, и я услышал шумный зевок. – Спокойной ночи.

– И тебе, – лаконично бросил я, зажмуривая глаза.

Спать отчего-то не хотелось. Через десять минут мирное сопение Тома указало на то, что в этом доме сон не пришел лишь ко мне одному.

Не знаю, то ли на меня тишина так подействовала, то ли виновата во всем чертова яичница, но из глаз вдруг покатились непрошеные слёзы. Большие капли, которые медленно и отчаянно лились по щекам и подбородку.

Я перевернулся на живот и уткнулся лицом в подушку, под которую спрятал руки. Тихо рыдая, я судорожно глотал ком в горле, силясь не разбудить Тома. Чтобы не издавать лишних звуков, я до боли кусал изнутри губы и щеки. Дриадова истеричка. Я не мог остановить поток слёз, как бы этого не желал. А от бессилия ещё сильней хотелось плакать. Всё тело свело судорогой, и я дрожал, как если бы оказался на Аляске в одних только шортах.

Вот что я за придурок? Почему я плачу?

Перед глазами, как назло, эта книжка про несчастного мальчика Оливера, невольно вызывающая ассоциацию с не менее несчастным Томом. Больница, запахи которой не спутаешь ни с какими другими. Женщина, с черными волосами, чей пульс отсчитывает пикающий прибор. Ненавижу. Я ведь никогда не плачу из-за людей. Мне это не свойственно. Ещё бы. Друзей, кроме Гранта, никогда не было. Знакомых я не завожу, о любовных отношениях даже мечтать смешно. Кто позарится на человека вроде меня, который только и может, что унижать, да оскорблять других?