Бедняжка в мантии (СИ)

Романтичное начало, не правда ли? Но это «мы» лишь означает, что теперь мантию ношу не только я, но и Том.

Если кто не помнит, то я, злобный гоблин Вильгельм, вчера победил в дуэли несчастного и убого недомага Томаса Кауэра Дильса. Аплодисментов не надо, лучше сразу лепите памятник.

Я выдвинул условие, которое первым пришло мне в голову: если я выиграю, Тому придется неделю таскать мантии. Кто-то сочтет это наказание не слишком жестоким. Кто-то, кто никогда не носил эти душные, плотные, многослойные и исключительно темных тонов мантии. Кому не приходилось распаковываться и возиться с несчетным количеством шнурков, чтобы сходить в сортир.

А сейчас…мне так приятно наблюдать за тем, как Том постоянно поправляет свою обновку, чертыхаясь и обмахиваясь всем, что попадется под руку, в попытке избавиться от невыносимой жары.

Единственный минус моего условия был в том, что я не учел реакцию окружающих. Увидев, что мантию в школе теперь носят двое, сразу же поползли слухи. Утренние толки были невинными: все решили, что мы дальние родственники и только сейчас об этом узнали.

После второй пары кто-то обмолвился, что мы с чванливым недомагом встречаемся. В столовой разговору только об этом и было.

«Никогда не знаешь, когда придет твой звездный час» - подумал я тогда.

После третьей пары всё стало ещё хуже. Ко мне начали подбегать незнакомые студенты и желать нам с Дильсом счастья, благополучия и любви. После пятого студента мой язык устал отрицать и убеждать их в обратном, поэтому я просто с угрюмой покорностью угукал в ответ.

Подумать только, сегодня первый день пытки Тома. Ещё шесть впереди. И если сейчас, по окончании пар, я незаметно стараюсь ускользнуть домой, боюсь подумать, что произойдет к концу нашего пари. Меня понесут на руках фанаты? Обо мне станут слагать легенды? Напишут книгу?

Фантазия подкинула ещё пару занятных идей, которые потешили моё самолюбие. Но всё образы внезапно исчезли, как свет, стоит нажать на кнопку «выкл».

– Да, мы с ним встречаемся. Для меня нет никого дороже Вильгельма Вальзера, – приторно сладкий голос Тома, что раздавался за углом восточной стены на выходе, кому-то втирал эту полнейшую бессмыслицу. Я, с осторожностью маньяка-преследователя, высунул голову, наблюдая за открывшейся моему взору сценкой.

– Хорошо, что вы нашли друг друга, – какой-то парнишка, роста с гнома, так весело улыбался, словно выдвинутая Томом речь посвящалась ему, а не мне.

Ах, так вот, кто всей школе раззвонил про непомерное счастье волшебников в мантиях. И как я сразу не догадался?

Я сосредоточился на небольшом клочке земли вокруг Тома и устроил небольшое торнадо из пыли и листьев. Оно, с шумом, закружило в своём вихре Тома, который тут же принялся кашлять. Видимо, ему в рот немного пыли земной попалось. Несчастный. Бедненький. Сколько бы не кашлял, а всё равно живой.

– Так это ты распространяешь слухи! Грязный извращенец! – остановился я недалеко от Тома и стал наблюдать за его мучениями. Парня, который несколько секунд назад разговаривал с черноволосым, как ветром сдуло.

– Прекрати! – наконец услышал я просьбу сквозь чахоточный натужный кашель. Удовлетворенно кивнув, я вернул всё на круги своя и уставился на Тома с той же высокомерностью, с какой обычно это делает он.

– А вот и любимый, – упорно продолжал он нарываться, потирая кулаками красные глаза. – Ты сегодня жесток ещё больше, чем обычно.

Да что ж такое-то? На него хоть что-нибудь действует?

Другой бы уже давно мигрировал в другую страну, а Тому хоть бы хны.

– Чего тебе от меня надо? Почему ты меня достаешь? – напрямую спросил я. Затем придвинулся к нему ближе, крестом сложив руки на груди.

– Мне нужно твоё тело, – сухим, после разрывающего легкие кашля, ответил Том.

Опять шутит. Меня это уже порядком раздражать начинает. Может, я правду ему нравлюсь? Ха.

Он выпрямился во весь рост и, с тошнотворной дотошностью, стал пальцами вычищать песок из волос. Я хотел ему сказать, что можно воспользоваться магией, но вовремя спохватился. В самом деле, было бы глупо помогать тому, кто «получил пинка» от твоей же магии.

– Тебе же будет лучше, если ты просто умрешь, – безжалостно хмыкнул я, но, кажется, мои пожелания о смерти уже никакого действия на Тома не имели.

Победоносный смешок – вот то, что я получил. Как плевок в лицо. Досадно. Вроде выиграл я, но Том переиначил всё так, будто победа осталась за ним.

– Мне и завтра мантию надевать? – обратился ко мне Том, прежде чем уйти.

Позволения спрашивает. Правильно. Негоже слугам идти против воли господина.

– Естественно, – тоном, не терпящим возражений, заявил я. – Думал, что отделаешься единственным днём?

– Рассчитывал, что если пущу слухи, то ты откажешься от пари, – храбро улыбнулся черноволосый. Уж слишком храбро для того, кто является моей жертвой.

– Ни на того напал, – отзеркалил я его улыбку и, весьма пафосно задрав подбородок, обошел Тома.

– Пока, – зачем-то сказал он мне слова прощания.

05.09.2013г.

Перемену четверга я решил провести вне столовой. Захватив с собой книгу Миракла Дюринга и пару бутербродов, я прошел вглубь школьного двора. Придирчиво рассматривая деревья, под которыми можно пристроить свою пятую точку, я, наконец, выбрал одно из них. Раскидистое дерево древнего дуба – вот на что пал мой выбор. Дуб был самым большим по всему периметру, но древность любят не все и потому под ним никто не ютился. Это меня вполне удовлетворяло.

Я прислонился спиной к жесткой коре и, превозмогая неудобства, раскрыл книгу на двадцатой странице.

Стоило мне потянуться к бутерброду, как меня прервали шаги. Они стремительно направлялись именно в мою сторону, шурша спаленной под солнцем сухой травой. Нигде мне нет покоя. Даже если умру, ко мне в гроб обязательно кто-нибудь влезет, и будет мешать.

– Что читаешь, бедняжка в мантии? – ну конечно.

– Ты следил за мной, – скорее утверждая, чем спрашивая, сказал я. Книгу пришлось с грохотом захлопнуть и птицы, что-то возмущенно пропищав, слетели с дубовых веток. Несколько ярко-зеленых листьев приземлились на мою и без того натерпевшуюся голову, и я поспешно их смахнул.

– Я всегда за тобой слежу, – Том расположился рядом со мной, предварительно расстелив на траве свою джинсовую куртку (она совсем не подходила по стилю к мантии, но он упорно её носил). Брюзгливый пижон.

– Зачем? – задал я вполне уместный вопрос.

– Не знаю. Ты такой…Билл, – передернул он одним плечом, думая, что меня устроит столь невразумительный ответ.

– А если бы я не был Биллом?

– Тогда бы не доставал. Да. Будь ты каким-нибудь Николаусом, я бы за километр тебя обходил.

Я невольно рассмеялся его странному ответу и тут же себя осадил.

– Так что ты читаешь? – словив моё веселое настроение, спросил Том. Он закинул руки за голову и, насколько ему позволяла куртка, полулежа устроился на траве. В зубах он елозил травинку, переправляя её то в одну сторону рта, то в другую. Когда только сорвать успел?

– Читал, – недовольно исправил я глагол на прошедшее время. – Миракла Дюринга.

Я беззастенчиво вытащил бутерброд из пакетика, в который заботливо их утрамбовал. Даже не предложил один из них Тому. Обойдется. Отвлекает тут меня, а я ещё едой делиться должен.

Откусив едва ли не четверть бутерброда, я принялся размеренно жевать, в раздражении наблюдая за безмятежно лежащим Томом. Его глаза были закрыты, а травинка продолжала сновать справа-налево. Изредка, когда его зубы смыкались, звук «клац» разрывал тишину.

– Может, выплюнешь эту траву, ботаник? – не выдержал я звука смыкающийся челюсти.

– А если не выплюну? – Дильс приоткрыл один глаз и ехидно улыбнулся, обнажив зубы.

– Я тебя здесь убью, а труп припорошу листиками. Будешь разлагающимся холмиком, – с ядовитой миловидностью заявил я и обтряхнул руки, избавляясь от крошек.

– Снова угрожаешь? А я-то просто хотел поговорить, – Том всё же выплюнул разжеванную до прозрачности травинку и, неожиданно для меня, вернулся в сидячее положение.