Девятая Парковая Авеню (СИ)

- Я отвезу тебя, - преодолев неожиданный прилив отчаяния, проговорил я.

- Не надо, я поймаю такси, - она наклонилась и решительно чмокнула меня в висок. Потом глянула на Франциска. - Вы его отец?

- Нет-нет, - он заулыбался. - Я повар. Случайный утешитель…

- Надеюсь, вам удастся его утешить, - грустно промолвила Рашель. - Это настоящее несчастье. Хуже не придумаешь.

*

- Привет, Ангел, - голос обрел знакомые певучие интонации.

- Привет, детка, - сдержанно ответил я. С хорошо скрытым удовольствием любуюсь его ослепительно-белой кожей без единого изъяна: моя зеленая рубашка незаметно соскользнула с одного плеча. Второе все еще забинтовано. - Ты хорошо себя чувствуешь?

- Да. Только кушать хочу, - он доверчиво глянул на меня. - Одним яйцом сыт не будешь, но Рашель боялась давать мне что-то кроме воды. Она уже уехала?

- Только что. Может, ты хочешь ее вернуть? Я могу догнать такси.

- Нет! - он поднял руку. - Она очень хотела остаться, но… это ведь я велел ей оставить меня.

- Зачем? - миокард слишком измучен и побит, чтобы толком изумляться.

- Я хочу поговорить с тобой без свидетелей.

- Давай, поговорим… - бездумно согласился я, присаживаясь рядом с ним на постель.

- Ангел, - его здоровая рука привычно нашла себе укромное местечко в моих волосах, - всё ужасно запуталось. Я плохо понимаю, почему до сих пор остался в живых, и не понимаю вообще, как ты сумел исцелить меня так быстро и без лекарств. А главное – освободить от… - он тяжело вздохнул. Изумрудные глаза почернели, но Кси все же договорил, - от насильников. Мне трудно вспоминать об этом, я абсолютно не хочу этого делать, но все-таки я должен знать, - он непринужденно переполз ко мне на колени и тихонько выдохнул в лицо. - Ты не мог бы?

Я покорился его невероятному детскому обаянию и выложил все как есть. Я говорил около двух часов, не прерываемый ни единым замечанием или комментарием. Я рассказал ему всё-всё, начиная с убийства собственных родителей и заканчивая последним приказом Шеппарда поймать и сдать малыша правительству.

- …и назначили 32 млн. долларов за тебя. Исключительно живого. Ради того, чтобы отобрать наследство размером более ста миллиардов. А потом убить. Я не дал однозначного согласия вчера, однако и не позвонил по уговору сегодня, тем самым автоматически отказавшись от дела. Когда босс узнает об этом, охотником назначат кого-то другого. И не успокоятся, пока не найдут тебя. Я… вылечил тебя. Ну, то есть… ключица заживать будет еще много месяцев, но ты опять безболезненно ходишь, садишься, спокойно ешь и разговариваешь. И теперь…

- И теперь могу идти на все четыре стороны, не правда ли? - его насмешливый голосок едва не отправил меня в нокдаун.

- Нет, что ты! Теперь… - внезапно я осознал, что он ко мне жмется. Сам жмется, как маленький ребенок, в слепом поиске защиты и сердечного тепла. Сердечного. Полумертвый миокард опять мучительно дрогнул. Лапочка… второй раз он не дает мне ничего сказать:

- Я опишу тебе ситуацию моими глазами, Ангел. Я осиротел. Мне страшно. Очень страшно и одиноко. Вокруг одни враги. И под боком – ты. Странный неприятный человек, убивший папу и ранивший меня. А потом дважды спасший мою шкуру. Я не знаю, кто ты и как ты ко мне на самом деле относишься. Что скрываешь, какие коварные планы строишь. В какую игру со мной играешь… Но всё равно я в твоих руках, мне никуда не деться.

- Нет! Это я завяз по уши в тебе! И… очутился в твоих руках, - миокард очнулся от комы, его прорвало. - Сейчас самое время нам друг другу расквитаться за все. Мне бесполезно описывать свои чувства к тебе, Рашель объяснила, что ты меня не поймешь. А потому решай. Я знаю, тебе трудно думать, очнувшись от долгого сна, потому сам дам четкое понимание выбора. Ты можешь довериться мне сознательно, как до этого доверялся бессознательно, сам того не ведая. И я расшибусь в лепешку, чтобы вытащить тебя из всех возникших неприятностей. А можешь вспомнить, что я негодяй, убийца и лицемер, умело запудривший тебе мозги только что рассказанной жалостливой историей. И как только ты потеряешь бдительность, я вырублю тебя одним ударом ладони в висок и победно потащу сдавать в предвкушении больших бабок. Во втором случае ты сразу можешь пресечь мои поползновения, если прямо сейчас элементарно отомстишь. За смерть Максимилиана.

- Как?

Я вытащил из кобуры на поясе свой любимый (самый маленький и самый тяжелый) пистолет с платиновым корпусом, проверил наличие всех десяти патронов, взвел курок и передал ему.

- Тебе даже не надо целиться, - жарко прошептал я ему в маленькое ухо и, не сдержавшись, легонько прикусил за мочку. - Нас отделяет пара микрометров, да и тех, наверное, нет. Это неописуемый кайф – ощущать твое тело в такой близости… и быть в опасности. Касаться его. Сжимать… и обнимать… с риском быть застреленным, - я задохнулся от переизбытка чувств и крепко обвил его талию обеими руками.

Он удивленно воззрился на меня, рассеяно сжимая пистолет: ну еще бы, в моих глазах без всяких ширм сейчас неприкрыто сияла душа, во всей красе страстного безумия. Мое вожделение, переступившее все границы… странный гомосексуальный голод и отчаянная жажда его юного недозревшего тела, которое мне тайком удалось-таки попробовать на вкус.

- Да, детка, да. Все верно, - с остаточным отчаянием в безучастном голосе подтвердил я. - Я люблю тебя. Влюблен в красивые глаза, как дурак. Но я еще и хочу тебя… тем богопротивным способом, который заставит тебя плакать после всего… всего, что с тобой уже случилось. Это самая веская причина избавиться от меня. От неуравновешенного психа. От маньяка. От убийцы…

Он опустил голову и сидел так минуту, нервно перебирая пальцами пистолет, по размерам очень подошедший его худым лапкам. Потом внезапно сжал оружие в кулаке и приставил дуло мне к голове:

- Ты прав. С таким психом опасно связываться. Око за око, - пистолет упирался мне в самую середину лба… туда же, куда и Максу, - а пуля за пулю.

Его последняя, грустная, ни на что не похожая улыбка…

… и громкий, разорвавший ушные перепонки, выстрел.

~~~~~ Конец второй части ~~~~~~

========== 12. Скорбь (Часть 3) ==========

****** Часть 3 — Шаги к безумию ******

— С возвращением, любовь моя.

Что это? В моей груди разлита тупая тягучая боль. Это миокард опять корчится?

«Почему сразу «корчится»! Со мной всё в порядке. Если можно так выразиться».

Нет?! Тогда…

Но чей же это голос? Словно из-за стены… кто это?

«Тот, кто привык держать тебя за руки».

Я вспомнил палату: здесь я долго, слишком долго лежал в реанимации. И кто-то точно так же сжимал мои руки. И этот голос…

— Шеппард!

— Тише, малыш. Да, это я.

Наконец-то вижу его лицо — орлиный нос, упрямый подбородок, вертикальные морщинки на высоком лбу и усталые серые глаза. Опять ты не спал, дежуря у моей постели, крёстный…

— Как я здесь очутился? Что произошло?

— Я знаю не больше, чем ты. В больницу тебя привёз невысокий мужчина в длинном плаще с капюшоном, сразу же исчезнувший, едва тебя увидели врачи. У тебя слепое ранение в левое лёгкое, сломано одно ребро и слегка задето сердце. В принципе, ничего смертельного, пулю извлекли, но…

— Что?

— Хирург велел не тревожить тебя расспросами. Отдыхай. Я подремлю. Немного утомился.

— Нда… «немного»? Да ты с ног валишься от усталости! Марш спать, — я заулыбался против воли, скрывая вставшие дыбом нервные клетки. Встали они все до последней, услышав «диагноз». Это бред, я в шоке ржать хочу, но только не сейчас. Я должен отвлечь его, я должен играть! Да, играть, притворяться, едва в себя придя. Мы изменились за пять лет, всё изменилось. Прости, Шеп. — Наконец-то могу хоть немного тобой покомандовать.

Он только головой покачал, внимательно разглядывая моё — наверняка безумное — выражение лица:

— Не получится. Кстати, ты лежишь тут одиннадцать дней. Слава Богу, хоть в себя пришел. Ну, в общем… часок себе отдохнуть разрешу. А ты — спи. Не вертись, — и вышел из палаты.