Герой не твоего романа (СИ)

Монах был так логичен, что иногда хотелось дать ему хорошего пинка.

Чонсу поступил крайне глупо: оставил мытье всей посуды на Хангена. «Принцы» стояли за спиной китайца, спокойно драившего тарелки, и посмеивались.

- А надо бы этого Кюхёна приобщить, – предложил Донхэ. – Наверное, со скуки опять под порнушку рукоблудит. Проверим мозоли на ладонях?

- Ой, хватит, – раздраженно отозвался Хёкдже. – У тебя все шутки стали про его девственность. Ну, не повезло парню, девочки отшивали.

- С такой физиономией – неудивительно, – заметил Донхэ. – Я никак не могу определиться, кто в этой группе самый страшный, выбираю между ним и тем толстым.

- Да он нормальный, отвянь от него, – сказал Хёкдже.

- А что, запал? – Донхэ ущипнул брата за локоть. – Втрескался, хочешь у него первым стать?

- Иди ты, мне вообще Кристал приглянулась!

Ханген выключил воду.

- Что вы сказали о Кюхёне? – с грозным спокойствием осведомился он. – Откуда такая информация?

- Да Сонмин, друг его, насплетничал, – ответил Хёкдже. – Забавно, но не круглыми же сутками теперь над ним прикалываться…

- Знаменитый певец в таком возрасте еще не имеет сексуального опыта, – усмехнулся Ханген. Тарелки он бросил и повернулся к братьям. – Разве это возможно?

- Наверное, они же тут все стукнутые. – Хёкдже развел руками.

- О нет, не настолько. – Ханген поднял одну брючину и достал спрятанный под ней острый нож. – Нехватка времени – относительная, серьезных отношений не получится, но провести пару часов с симпатичной девушкой – легко. Недостатки внешности и неумение вести беседу, если они есть, в его случае сполна компенсируются славой. Ну, либо эта слава – чужая, а у него – религиозные мотивы.

Братья встревоженно переглянулись. Ханген решительно направился к спальне Хичоля. Дверь была заперта, и китаец не стал ее выбивать, а всего лишь вежливо постучался. Хичоль открыл дверь лишь спустя полминуты и сразу напрягся: бывший любовник давно перестал интересоваться им. Да и нож в руке ничего хорошего не предвещал.

- Как же я ошибся, – сказал Ханген, грубо оттолкнув Хичоля в сторону – тот едва не упал на пол, даром что был вампиром. Кюхён поднял взгляд от экрана монитора. – Умеешь подделывать воспоминания…. Интересно. – Он метнулся к Кюхёну и уже через мгновение прижимал его к кровати, одной рукой держа за горло и приставив лезвие ножа к щеке. – Ты нам нужен. Я отведу тебя к господину, он сделает тебя своим слугой.

Хичоль попробовал вступить в драку, но его дилетантская попытка нападения была успешно пресечена: китаец швырнул его в прямо закрытую дверь. Певец сильно ударился спиной и несколько мгновений, в течение которых не мог дышать, думал, что сломал позвоночник. Ханген снова схватил Кюхёна за воротник пижамной футболки. К счастью, монах уже успел сосредоточиться, и, подняв одну руку, отбросил китайца в сторону. Тот вписался в книжный шкаф, но успел отпрыгнуть прежде, чем мебель рухнула.

- Ты не подойдешь, – предупредил Кюхён, медленным жестом обводя пространство перед собой и как бы намекая, где поставил невидимую преграду. Хичоль остался за его спиной – он сидел на полу.

Китаец кинулся вперед, но не смог преодолеть барьер; тем не менее, монаху пришлось заметно напрячься, сдерживая его.

- Ты сильнее, чем я мог предполагать, – холодно заметил Ханген, отходя назад. – Но можешь лишь обороняться?

- А самооборона черт-те-куда иногда заходит! – крикнул Хичоль.

Дверь в комнату вдруг открылась, и сонный Шивон спросил:

- У вас тут что, драка?

Кюхён невольно обернулся, плотность немного барьера ослабла; Ханген, сделав мощный рывок, пробил преграду и набросился прямо на него, пролетев вместе с ним в коридор и сбив при этом ни в чем не повинного Шивона. Кюхён снова атаковал, на этот раз подбросив вампира к самому потолку и задержав там. Но надолго остановить китайца у него уже не получилось, и скоро тот, отлипнув, упал, ловко приземлившись на ноги. Кюхён лежал на полу, и в его груди красовался вогнанный по самую рукоятку нож.

- У вас и правда драка?! – перепугался Шивон.

На него вообще никто не обратил внимания, включая выглядывающих из своих комнат участников группы.

Хичоль подполз к монаху и закрыл его своим телом, зло сверкая глазами.

- Не трогай! – вскрикнул он.

- У него нож в сердце, – коротко описал ситуацию Ханген. – Если не сделать его вампиром как можно скорее, он умрет.

Ханген наклонился, чтобы оттолкнуть Хичоля, но не смог к нему прикоснуться – рука оказалась обожжена, словно кислотой.

Певцы были в таком шоке, что не могли ничего предпринять.

- Еще сопротивляешься, – сказал Ханген, бесстрастно глядя на свою пострадавшую руку. – Зачем? Хочешь умереть?

- Вам нет смысла превращать меня в вампира, – с усилием произнес Кюхён. – Я – монах, моя сила исчезнет, как только я стану проклят…

- И что же мне с тобой делать? – с усмешкой поинтересовался китаец.

- «Скорую» вызывать! – заорал Шивон.

Юно выслушивал все предложения Чонсу – новая политика компании подразумевала определенную инициативность артистов, и лидер сыпал идеями. Больше всего он настаивал на живом исполнении какой-нибудь всемирно известной рок-композиции.

- Мы сейчас всегда выступаем под фонограмму, – признал он, – кроме некоторых соло. Ума не приложу, из-за чего. Но, например, Кюхёну разрешают. Может, они с Чанмином споют?

- Исключено, – властно отказался герцог, полагавший, что голос у вампира – ниже среднего. – Пусть поют только ваши.

- А кто будет аккомпанировать? – продолжил дискуссию Чонсу. – Хичоль – на ударные, это классика…

- Ударник сексуального беспорядка, – прошептал Юно. – Согласен. Я – за клавиши.

- А ты уверен?

- Более чем. – Герцог прекрасно играл на фортепиано – воспитание юного оборотня-аристократа непременно включало овладение этим искусством. Он думал, что справится и с синтезатором. Вспомнив милые вечерние посиделки в Мехико, Юно добавил: – Гитара – Ючон. Нот не знает, но любую мелодию за пару секунд на слух безошибочно подберет…

- У вас много секретов, оказывается, – засмеялся Чонсу. – А Джеджун? Может, он будет петь с Кюхёном?

- Бубенчик ему, – решил герцог и улыбнулся, представив себе омегу, пританцовывающего в цыганской юбке и с красной розой в волосах.

- Вы с ним поссорились, – сказал Чонсу. Юно помотал головой. – Нет-нет, я же вижу! Он все время с Чанмином, отдалился от тебя. Раньше ты говорил, что вы продолжаете дружить, несмотря на распад, что все хорошо… Чего теперь не поделили? И как случилось, что Ючон оказался у тебя в лучших друзьях? Кроме того, Джунсу… Да ваш Джунсу в хама превратился!

- На своих посмотри, – ответил Юно.

- Ох, мои… И не говори. – Чонсу устало потер пальцами лоб. – Наверное, массовая эпидемия изменения личности. Что ж, перейдем к песням? Вот, послушай те варианты, что мне больше всего понравились…

Юно кто-то позвонил. Он быстро ответил – Чонсу успел заметить, что на экране было имя Ючона. Выслушав всего несколько реплик, Юно сказал: «Понял, годится», затем набрал какой-то другой номер, что-то наговорил по-испански и, ничего не объяснив коллеге, вылетел из помещения.

- Эй, как можно так все бросить и слинять?! – закричал Чонсу, у которого не получилось догнать коллегу. – Ты тоже чокнулся?!

Джунсу медленно плелся вперед, думая о своих дальнейших, весьма нерадостных перспективах. Сможет ли он когда-нибудь снова по-настоящему влюбиться без вмешательства автора? Удастся ли ему завоевать славу художника здесь, где его имя и лицо по праву принадлежали другому человеку? Было так тоскливо, что хотелось ненадолго стать герцогом и повыть на луну. Или остаться собой и напиться. Он еще мало влил в себя этой ночью, было к чему стремиться… Но даже пить, откровенно говоря, не хотелось. А вместо этого голосок совести в сознании умолял попросить прощения у Рамона и, конечно, Ючона. Последнего надо было навсегда оставить в покое. Больше никогда не пользоваться его привязанностью, не издеваться. Даже полное ничтожество заслуживало хоть немного уважения к своей персоне…