Я без ума от французов (СИ)

– Не хотите сделать круг?

Тиерсен недолго борется с желанием, как-то уже привычно уступая ему.

– Не думаю, что в этом есть необходимость. Мы ее берем.

– Уверены? Ну ладно, тогда пройдем внутрь, – Рики улыбается, и Тиерсен идет за ним, оставив Цицеро что-то нашептывать автомобилю. Кажется, они действительно “нашли общий язык”.

– Скажите мне, Рикардино… Рики, почему на самом деле уценена машина? – Тиерсен опускается в кресло и достает сигареты. – Я закурю?

– Да, конечно, – Рики пододвигает ему пепельницу. – Но я, кажется, уже сказал вам… Старая модель…

– Рики, ты и сам отлично знаешь, как это неубедительно. Я видел пятна, – Тиерсен с удовольствием затягивается, а Рики вздрагивает.

– Да, их все замечают, – он опускает взгляд и смотрит в стол. – Ну что же, тогда давайте не будем тратить время и посмотрим другие…

– Да подожди, – Тиерсен поднимает руку с сигаретой. – Я еще не сказал, что отказываюсь от машины. Пока я просто задал вопрос, – Рики вздыхает и все-таки поднимает глаза:

– Это кровь. Весь пол под водительским сиденьем и дверца в ней, чехол на сиденье я сменил, но остальные пятна никак не оттереть. И, конечно, никто не хочет брать машину, в которой кого-то хотели убить, – он замолкает, но Тиерсен качает головой:

– Мне все равно, главное, чтобы машина была чистой. Не в буквальном смысле. И если в ней всего лишь кто-то истекал кровью – мы просто снизим цену еще на несколько сотен, и ты навсегда сможешь об этой проблеме забыть. Так что, если в остальном все в порядке…

Рики неверяще улыбается и, замерев на секунду, торопливо достает бумаги из стола и кладет их перед Тиерсеном, будто тот передумает прямо сейчас.

– Да, в остальном нет никаких проблем. Я сам сходил в полицию, попросил их все проверить.

– Ну и хорошо, – Тиерсен кивает. – И пока я читаю, можешь рассказать об этой истории с убийством, люблю такие, – он не любит, но знает, что любит Цицеро, и это будет прекрасная сказка на ночь и еще одна интересная история в его коллекцию.

– Да там и рассказывать-то нечего, – Рики видимо расслабляется и тоже достает сигареты, закуривая. – Тогда тоже дело шло к вечеру, и этот странный человек… Тоже такой весь черный, как эта машина. Я даже не сразу понял, что с ним не так. Он приехал, остановил машину и все сидел в ней, а когда я уже собирался выйти к нему, он поднялся и пошел ко входу, держась за живот. Я сначала решил, что прихватило, мало ли, и что он в туалет попроситься хочет, но потом увидел, как кровь капает… Хотел сразу полицию вызвать, вы понимаете, я человек законопослушный, мне проблемы не нужны, но… Он такие деньги предлагал, я думал, он совсем с ума сошел, – Тиерсен понимающе усмехается, перелистывая страницу. Он слышал подобные истории, рассказанные таким же тоном, сотни раз и только надеется, что ему самому теперь не придется их рассказывать. – В общем, доплатил мне так, будто я ему новый автомобиль вместо старого отдал, а не наоборот. И все просил меня сохранить его, говорил, мол, не продавай, ни в коем случае не продавай, вернусь через неделю – и заберу. И как будто прощался с ним, все по капоту гладил, ну, тогда я и решил, что он совсем двинулся от кровопотери. А потом он уехал и, конечно, не вернулся ни через неделю, ни через год. И я с тех пор эту проклятущую машину никому продать не мог.

– Очень познавательно, – Тиерсен кивает, откладывая бумаги. – А теперь обсудим цену, и я заплачу наличными.

Когда он выходит из дверей, помахивая ключами, Цицеро довольно жмет на клаксон, и этот звук оглушающе громкий, резкий в вечерней тишине стоянки. Но Тиерсен только смеется.

– Двигайся, это мой автомобиль, – он берется за дверцу со стороны водительского сиденья, и Цицеро с явной неохотой перелезает на пассажирское. – Ладно, я же дам тебе прокатиться, – Тиерсен смотрит на светлые окна и удерживается от того, чтобы поцеловать Цицеро в красные губы. – Но сейчас я хочу его опробовать, – он с удовольствием заводит автомобиль, и тот слушается мгновенно, будто все эти годы только и ждал, когда кто-нибудь сядет в него. И, пока Тиерсен выезжает со стоянки, урчит, словно дикий механический зверь, подстраиваясь под его движения. Цицеро хватается за дверцу и взвизгивает довольно, когда Тиерсен набирает скорость.

– Эй, мы просто едем домой!

Но Цицеро, конечно, не слушает его, откидываясь на спинку сиденья и жадно дыша открытым ртом. И когда он кричит громко, Тиерсен только поворачивает голову и улыбается: ветер растрепывает рыжие волосы, губы растянуты в совершенно счастливой улыбке, и желтые глаза горят именно так, как Тиерсен любит.

– Ладно, мы можем чуть-чуть покататься. Чуть-чуть, – и он кладет свободную руку Цицеро на плечо, чувствуя, как восхитительно послушен ему автомобиль, и будто совсем нечего бояться в нем. И поэтому, когда Цицеро жарко хохочет, потираясь о его предплечье щекой, и кусается, Тиерсен его не останавливает.

Франция встречает их немного прохладной погодой. Тиерсен уже почти отвык от нее, и это немного странно – они проехали всего несколько часов, а легкий речной ветер уже холодит кожу. Цицеро пытается разобраться с неудобно большой картой, и она бьет его по лицу, выскальзывая из пальцев, когда он старается прижать ее к панели.

– Тьфу, дрянь! – Цицеро снова распрямляет непослушную карту и вглядывается в мелкие, убористо напечатанные названия. – Где мы вообще, Тиерсен?

– Где-то… здесь, – Тиерсен смотрит ему через плечо и тычет пальцем в одно из мест. Он действительно много путешествовал, по Франции в том числе, и ориентируется по карте, которую хорошенько изучил накануне.

Цицеро прикидывает оставшееся расстояние.

– Дерьмо, ехать еще полдня! – он складывает карту и недовольно сует ее в бардачок. – Цицеро скучно! Совсем нечем заняться! – и устало откидывается на сиденье, барабаня пальцами по дверце.

– Я попробую починить радио потом, – Тиерсен спокойно смотрит на дорогу. Радио у этой машины действительно странное, вроде исправное, но словно нетронутое, с очень тугими ручками и кнопками, такое, будто и не включалось и не работало никогда. – Хочешь, поиграем во что-нибудь? Например, ты можешь загадать что-то, а я буду задавать тебе вопросы и угадывать.

– Скучно! – Цицеро капризно запрокидывает голову.

– Кто знает больше слов на букву “с”?

– Скучно. Животрепещущее слово, – Цицеро ворочается. – Я всю задницу отсидел, Тиерсен!

– А что ты предлагаешь? – Тиерсен отвечает флегматично, ради собственного спокойствия он давно приобрел привычку почти не слушать Цицеро в такие моменты.

– Купить газеты на ближайшей заправке, – говорит маленький итальянец ядовитым тоном и отворачивается, ковыряя темную кожу на дверце. И Тиерсен чувствует странно, как будто мотор рычит чуть громче, и едва удерживается от совершенно глупого желания сказать: “Тш-ш, мальчик” и погладить руль.

Но Цицеро быстро отходит, сидеть и дуться на скуку даже унылее, чем скучать, а он не может находиться в бездействии слишком долго. И поворачивается, глядя на Тиерсена украдкой. Тычок под ребро резкий, и Тиерсен легко дергается.

– Осторожнее, вообще-то я веду, – но это не может быть серьезным аргументом, когда Цицеро хочется повозиться с ним. Впрочем, от этого толчки и щипки – “Скучно! Скучно! Скучно!” – не становятся менее болезненными, и Тиерсен, стараясь следить за дорогой, ловит маленького итальянца за ухо. – Прекращай вести себя как ребенок, – но он не так уж серьезен и скоро отпускает ухо, позволяя Цицеро щекотать его под ребрами. И замирает, когда пальцы пробегаются под курткой, очерчивая мышцы живота под тонким джемпером, и останавливаются на широком ремне. Тиерсен тоже чувствует эту короткую горячую вспышку под кожей, и щекотную – по плечам.

– Хочешь, остановимся где-нибудь? – спрашивает спокойно, вспоминая, что им должно встретиться по пути.

– Не люблю мотели, – Цицеро мотает головой, опуская руку ниже, проводя по крепкому бедру под легкими брюками. – Могу пристрелить тебя нечаянно, – смеется громко, и от этого Тиерсен чувствует еще горячее будто по самим венам.