Млечный путь (СИ)

Какой бы классной ни была вечеринка, как бы сильно ни гремела в ушах музыка, сколько бы алкоголя ни лилось и откуда бы ни раздавался веселый и пьяный смех, Ньюту почему-то отнюдь не весело. Сначала он даже пытается присоединиться то к одному, то к другому, то к какой-то компании, но потом бросает эту затею, решая, что лучше ему посидеть где-нибудь в темном углу, а потому скорее пробирается к диванчикам у стены. Рядом стоят круглые маленькие столики, а народу совсем нет, несмотря на огромное количество гостей — Ньют и не уверен, что это все знакомые или друзья одной лишь девушки. Кажется, тут собралось полгорода, но узнать ему не дано.

Высидеть в одиночестве, думая о смысле тщетного бытия у него тоже долго не выходит. Пританцовывая и покачивая бедрами, к нему подбирается сама виновница торжества с высоким бокалом и изредка отпивает переливающуюся в нем жидкость.

— Ты чего один? — кричит она, плюхнувшись на диван рядом с Ньютом. Тот передергивает плечами. Настроение падает стремительно, будто сброшенное с Эмпайр Стейт Билдинг — с такой же огромной высоты на такой же твердый асфальт внизу, без шансов выжить. — Не нравится здесь?

— Я не особо хотел приходить, — делится нехотя Ньют, вежливо ей улыбаясь. Та кивает.

— Понимаю. Я бы на твоем месте тоже не одобряла бы такие тусовки. — Она молчит несколько секунд, допивая принесенный алкоголь. Стакан становится на стол почти беззвучно — его звона в грохоте клубной музыки расслышать абсолютно невозможно. — Не против, если я составлю тебе компанию? Мне не нравится, что ты сидишь тут вот так и совсем один.

— Не против, — мотает головой Ньют. — Хотя я уже привык быть один.

Бренда задумчиво прикусывает нижнюю губу.

— Это-то и плохо. Люди стадные животные, им всегда нужен кто-то рядом.

— А если ты сам никому не нужен?

— Это ты сейчас про кого? — усмехается девушка. Она откидывается назад, а улыбка становится все сумасшедшее и пьянее. Взгляд, однако, остается более чем осмысленным. — Если хотел намекнуть на себя, то ничего не вышло. Если бы обо мне так пеклись, я б уже удавилась от переизбытка внимания.

— По твоим вечеринкам видно, что внимания тебе хочется поменьше, — ехидно отвечает ей Ньют, наблюдая за скоплением людей. Бренда отмахивается и смешно морщит нос. Проходящего мимо парня — кого-то из персонала — подзывает к себе и просит о чем-то, говоря прямо в ухо. Тот кивает несколько раз и уносится прочь выполнять просьбу. — И кто обо мне печется?

Бренда поднимает на него глаза. Весь ее вид говорит, что разговаривает она сейчас с невыносимым придурком.

— Хотя бы Томас, — отвечает она. — Несколько раз попросил меня быть к тебе поближе, чтобы и он, и я, и его Тереза могли всегда тебя видеть. Потом неделю — я так полагаю, когда ты заболел или что-то там у вас случилось, без понятия, — выносил мне мозг, что, возможно, не придет даже поздравить меня, если ты до моего дня рождения не будешь чувствовать себя нормально. А потом просил не держать поблизости к тебе алкоголь в любом виде — и тоже напомнил раз пятьдесят. Мне кажется, я скорее забуду, сколько мне лет, чем все то, что сказал мне Томас за все время подготовки. Да и до этого он только о тебе и рассказывал.

Бренда выглядит очень возмущенной. Ее откровенно раздражает вся эта ситуация с Томасом, а Ньюту кажется, что она все вообще выдумала. Разве это возможно? Взгляд Бренды говорит, что возможно, и Ньют опускает голову. Он все равно не сможет привыкнуть к такому вниманию.

— Что у тебя там за проблемы? — беспардонно интересуется девушка, а ухмылка растягивается на блестящих красным цветом губах. Такая прямолинейность Бренды его привлекает весьма сильно, и он рад, что все же согласился прийти. Девушка помотала в воздухе стройной ножкой. — С алкоголем, имею в виду.

— Зависимость, — признается Ньют. Бренда взмахивает обмотанной фенечками ручонкой — мол, это она и сама поняла. — Был не самый приятный период в жизни, когда мать умерла. Я тогда даже в универе не доучился, так все и бросил. Все шатался по барам, а потом оброс зависимостями до ушей. И сейчас я все равно временами срываюсь.

Бренда ложится на диван, кладет голову Ньюту на колени и болтает ногами в воздухе. Вид задумчивый, она закусывает губу и внимательно рассматривает сияющий в неверном свете лак на своих ногтях.

— Я первая, кому ты это рассказываешь, верно? — Ньют кивает ей. — Это странно. Ты меня даже не знаешь. Что, Томасу тоже не говорил?

— Ты ведь тоже не все узнала, — Ньют усмехается. — А Томас никогда не спрашивал. И сам о себе ничего не рассказывает.

Бренда понимающе усмехается. Ее сияющие глаза ловят отблески цветных лучей света, а между выделяющихся темным из-за красной помады губ мелькает на секунду язычок.

— Очень на него похоже. Мистер скрытность. Никогда не узнаешь, что у него на уме, если не надавишь хорошенько. — Бренда молчит несколько секунд и откашливается. Облизывает губы, но помада вся остается на месте, девушка еще раз прочищает горло — кричать в попытке перекрыть голосом музыку не очень удобно, а потом кивает своим мыслям. — Да, если хочешь добиться от Томаса чего-то конкретного, надо его прижать, как таракана. — Она для полноты картины и в подтверждение своих слов ударяет кулаком в ладонь.

После еще нескольких коротких тем и пары выпитых стаканов виски (Ньют тоже сделал несколько глотков) к ним присоединяется чуть менее пьяный, чем Бренда, парень. Он плюхается с размаху на диван, целует девушку, долго и трепетно — насколько позволяет их состояние, — а затем протягивает Ньюту руку для знакомства.

— Арис.

Они говорят о чем-то еще, Ньют даже ничего не старается запомнить и просто наблюдает за парой, отмечая их особые отношения. Они словно друзья, которые соревнуются, кто выдаст больше подколов в сторону другого, но в то же время ведут себя абсолютно влюбленно. Наблюдая за ними, Ньют позволяет себе искренне улыбаться.

Уже к утру эти двое вряд ли вспомнят, что за бред несли в течение всей ночи, зачем выходили на улицу и почему с ними был Ньют, а еще — почему они уснули в обнимку прямо на барной стойке и что за котенок облизывал их носы поутру, но Ньют им не расскажет. Потому что стоило ему один раз за вечер поймать взгляд Томаса, он решил, что лучше ему будет исчезнуть.

========== Шаг 4. О том, как разобраться в себе и не сойти с ума ==========

Ньют думает, Томас не всегда рад его видеть. Ньют уверяет себя, что улыбка Томаса бывает наигранной в большинстве случаев. Ньют убеждается, что никому вокруг точно не нужен.

А Томас, каждый раз пропуская его в свою квартиру, толкает Ньюта в плечо и качает головой. То ли это осуждение, то ли ирония, Ньют не понимает, но видя блеск янтарных глаз, он отвечает на улыбку, замечая, что все его домыслы полностью ошибочны. Томас всегда рад видеть его у себя, а его улыбка — такая искренняя, что кажется более настоящей, чем солнечный свет в разгар лета. Теперь Ньют замечает.

Та улыбка, искреннее которой нет в мире ничего. Та улыбка, что заставляет остановиться, что спасает каждый раз, когда звезды Млечного Пути совсем невыносимо кусают за внутренности. Та улыбка, без которой Ньют уже слабо представляет себе свою жизнь. Но ответить точно такой же Ньют способен едва ли.

Ньют знает, что Томасу надоело, что он пропадает неделями. Ньют знает, Томас не одобряет его жизни. Ньют знает, Томас прикладывает силы, чтобы помочь. Ньют знает, что никто не в силах изменить то, какой мир крутится перед Ньютом раз за разом. И точно не Томас разгребет весь этот омут и поднимет Ньюта к небесам.

Но что если к небесам Ньюту отправиться так непередаваемо легко, когда он только оказывается в почти родной томасовой квартире?

В комнате у Томаса снова разбросаны кипы бумаг. Томас снова готовится то ли к зачетам, то ли к каким-то своим экзаменам, Ньют совсем не знает, он никогда этим не интересовался. Ньют даже не знает, на кого Томас учится и учится ли вообще — быть может, он уже давно просто работает? Ньют мог бы постыдиться своей незаинтересованности в жизни того, кто его спасает день ото дня, но ему незнаком стыд. Стыдиться нечего. Ему элементарно ничего не рассказывают.