Млечный путь (СИ)

Немного омрачает картину тот факт, что Ньют совсем мало что знает о Томасе, а тот, несмотря на расспросы, не слишком стремится что-то рассказывать. Иногда встревает Чак, и тогда Ньюту открывается хоть что-то, но он не всегда бывает рядом, а Томас часто успевает поцеловать Ньюта до того, как кто-нибудь скажет хоть слово. Такие моменты Чак никогда не прерывает.

Расстояние между Ньютом и Томасом ощущается отчетливо и остро, еще сильнее, чем при пьяном знакомстве в клубе, но Ньют понимает, что без него жить нормально уже не сможет. При всей теплоте, при всех улыбках, при всей благодарности и участии Томаса по отношению к Ньюту, его отстраненная холодность ощущается словно мороз в минус двадцать два по Фаренгейту. От этого становится грустно, но вместо употребления алкоголя Ньют травит себя удвоенным количеством выкуренных сигарет и не предпринимает более никаких попыток сблизиться с Томасом. Он просто решает, что, если тому это не нужно, даже не стоит и дергаться. Ему дали кров — и это немало.

Ньют ходит по протянутой на огромной высоте нити, готовой оборваться в любой момент. И если он встретится с асфальтом, в этот раз ему уже точно не помогут.

***

С Терезой Ньюта знакомят весьма неожиданно. Ньют вместе с Чаком сидит на полу в томасовой комнате, пока сам хозяин квартиры зарывается в очередных бумажках. Иногда Ньют, хоть и все время помогает ему, совсем не понимает, что именно тот все время учит, но никак не может заставить себя спросить.

Ньют с Чаком читают книжки. Рассматривают красочные картинки, содержащие столько деталей, что разбегаются глаза. Чак жалуется Ньюту, что не знает, как сделать домашнюю работу по сразу нескольким предметам, а Ньют с мягкой улыбкой опять соглашается помочь. И пока он объясняет Чаку все то, что знает сам, что успел вырвать из параграфа в его учебнике, что вычитал когда-то давно или слышал от разных источников, Томас все чаще отрывается от своих записей и наблюдает за ними. Взгляд темно-янтарных глаз теплеет, а улыбка сидит на губах как приклеенная, и на его лице отражается какое-то абсолютное счастье. Томас позволяет себе это, пока Ньют не видит.

Ньют улыбается несколько смущенно. Чак слушает его, как не слушал еще никого, а сидит предельно тихо — даже не болтает и не перебивает. Но постоянно возникающие вопросы сыплются Ньюту на голову, и тот едва успевает от них отбиваться. Но ощущение внезапной нужности греет ему сердце.

Процесс обучения прерывает внезапно громкий дверной звонок. Его трель бьет по ушам, и Ньют морщится — это оказывается весьма больно. А Томас срывается с места, будто только того и ждал, и Чак как-то слишком грустно провожает его глазами. Так же грустно смотрит и на Ньюта, а затем, кряхтя, поднимается и следует за братом в коридор.

Видимо, Ньют выходит несколько не вовремя. Он даже не уверен, видит ли это на самом деле или ему чудится.

Обхватив хрупкое тело руками, Томас держит над полом черноволосую девушку, прижимает ее к себе, и та улыбается так невероятно радостно, так ослепительно, что Ньют не верит глазам. Она обнимает Томаса за шею, коротко целует его в губы, и он опускает ее, наконец, на пол. Чак наблюдает за ними с видом тучи, из которой того и гляди польет дождь. Чак оборачивается к Ньюту и тяжело вздыхает. Ньют не понимает, почему девушка не нравится Чаку, но совершенно отдает себе отчет, почему она уже не понравилась ему.

Чак уходит назад в комнату. Ньют отчетливо чувствует, какой тягуче-тяжелый и черный шлейф остается за ним.

Придерживая незнакомку за плечо, Томас подводит ее к Ньюту с сияющей улыбкой, и Ньют позволяет себе улыбнуться в ответ. Вежливо и несколько натянуто. Его пронизывает взгляд синих, как чистейшее озеро в мире, глаз, и девушка протягивает Ньюту руку, увешанную разноцветными тяжелыми и тоненькими браслетами, когда Томас представляет их друг другу. Ньют осторожно пожимает крепкую девчачью ладонь.

— Том много о тебе рассказывал, — проговаривает Тереза приветливо. — Рада наконец-то с тобой встретиться.

Ньют вскидывает брови и поднимает на Томаса взгляд. У того все так же держится на губах нежная улыбка, и он приобнимает Терезу за талию. Кажется, от Ньюта ждут какого-то ответа, а у него в голове лишь образовывается звенящая пустота.

— Ясно. Взаимно, — все, что он может придумать.

И до самого вечера они сидят у Томаса дома. Ньют все так же помогает Чаку с домашним заданием, но совсем не понимает, что говорит — особо даже не обращает на это внимание. Витая где-то в своих мыслях, он все чаще ловит себя на том, что сосредоточен только на Терезе — девушке на самом деле приятной во всех отношениях и очень милой. И сколько бы приветливой она ни была, Ньют не может взять в толк, почему ни разу не слышал о ней. Улучив момент, Чак успевает шепнуть ему, что Томас с Терезой не так давно начали встречаться, и Ньют выпадает совсем. Томас даже не посчитал нужным ему об этом рассказать.

А пока Тереза воркует о чем-то на заднем плане с Томасом, Ньют просит прощения и, не потрудившись накинуть куртку, уходит на балкон, не заботясь о том, что на улице уж давно не летняя жара — в этом году погода особенно суровая, какой ранее не бывало. Извлекает из кармана джинс потрепанную пачку сигарет, пару секунд наблюдает за пляшущим в ладони огоньком и втягивает в легкие дым с такой жадностью, словно это — его единственный кислород. И кольца терпкого тумана взлетают к небу, но растворяются умершими призраками слишком быстро.

Открывается дверь, донося до Ньюта строгое томасово «Чак!», но захлопывается практически мгновенно, а рядом чувствуется тепло пухлого плеча. В поле зрения появляются кучерявые облака чужих волос.

— Они хотят взять тебя на день рождения их подруги, — выдает Чак. Пальцы цепко держатся за перила, он качается взад-вперед, сгибая и разгибая локти. Ньют достает вторую сигарету.

— Я думаю, они долго не будут встречаться, — делится наблюдениями Чак. Ньют почти безразлично переводит на него расфокусированный взгляд, ожидая продолжения. — Они всю жизнь друг друга знают, почти как брат и сестра уже. Наши родители всегда хотели, чтобы они начали встречаться, но никто не ожидал, что это и правда случится.

К земле летит сожженный пепел с кончика сигареты. Возможно, кому-то на голову. Ньюту все равно.

— А тебе нравится курить? — с интересом вопрошает Чак, следя за тонкими пальцами, что сжимают сигарету. Ньют удивленно смотрит на него. На сигарету.

— Не знаю, — признается он и вновь вдыхает серый дым. Усмехается. — Но тебе пробовать не советую.

Чак понуро опускает голову. Видимо, именно к этому тему и подводил, но гробить свое здоровье этому маленькому ангелу Ньют не позволит. А тот обхватывает плечи руками, выпускает изо рта облачка пара и, сдвинув глаза к переносице, следит за тем, как пар растворяется в воздухе — как тот дым, что выдыхает Ньют.

Сигарета мчится к подножию многоэтажки, мерцая затухающим красным огоньком.

— Пойдем, ты уже совсем замерз. Не хотелось бы тебя еще лечить.

— Зато можно пропустить школу, — простучал в ответ зубами Чак.

Ньют только тепло ему улыбается.

Усадив Чака на диван, он треплет его по волосам и, стараясь сделать вид, что больше никого в комнате нет, собирает ему портфель на следующий школьный день, даже не заглянув в расписание. Чак с восхищением ему говорит, что даже он сам не знает свое расписание так хорошо, как Ньют, и тот только принимает это за комплимент. А потом Ньют нерешительно замирает в дверях комнаты.

— Я, пожалуй, пойду домой, — проговаривает он, изо всех сил удерживая на губах вежливую улыбку. Чак заметно расстраивается.

— Ты же обещал остаться на ночь, — бормочет он всецело огорченно. Ньют снова запускает пальцы ему в волосы, путаясь в кучеряшках, и кивает. Каждый день обещает. Каждый день оставался.

— В другой раз обязательно. Пока, Томми, — говорит он Томасу и выходит в коридор. Быстро обувается, хватает куртку и уже держится за ручку двери.

И выбежавший за ним Томас его останавливает в тот же момент.