Я, мой фамильяр и жизнь в Нью-Йорке (СИ)

— Властью данной мне от Вишанти и штатом Нью-Джерси, обменяйтесь кольцами и поцелуйтесь наконец, — он вздохнул, — Потому что я боюсь, что сейчас разрыдаюсь как девчонка.

Стивен нежно улыбнулся на пару с Эвереттом, он надел кольцо на палец бога и так же дал свою руку, разрешая вернуть реликвию на положенное ей место. Росс чуть прикрыл глаза, рассматривая мага с нежностью. Чародей, мягко прихватив его за лицо ладонями, прижал к себе, нежно касаясь губ — ласково и нежно, со всей любовью. Эверетт ответил тем же, прижимая мужчину к себе за спину. Под общий восторженный гул и свист, люди посмотрели друг другу в глаза с пониманием и Эверетт слегка кивнул, тихо шепнув:

— Ты теперь мой, до самого конца.

— О, с большой радостью, — маг коротко хохотнул снова, утянув бога в поцелуй.

***

Праздник длился до самой поздней ночи, пока солнце не начало проглядывать на небосклоне. Они захмелели и веселились, они ощущали себя в Камар-Тадже живыми и счастливыми. Ученики Стрэнджа напились и устроились в гостиной храма, а пришедшие боги, просто устав веселиться всю ночь, наконец отчалили в комнаты. Проблематичней всех оказался Тор и Старк: эти двое били посуду и бутылки об пол, придя в полную негодность, и на манер богов Асгарда Железный Человек требовал еще хмельной браги из храма Стрэнджа. К счастью, пришедшие на праздник соратники Эверетта, что танцевали полночи, разнося повсюду звуки своей музыки, сумели угомонить Тони и присоединиться к ним. С тех пор ни Стивен, ни Эверетт гения не видели, а сейчас они наконец смогли остаться одни.

Росс украдкой улыбнулся, выходя из своего укрытия. Бог шествовал с достоинством, убрав руки за спину; его глаза чуть подсвечивались в темноте. Он подошел впритык и поднял голову.

— Ты прекрасен, Стивен, — он чуть сожмурил глаза.

— Я выгляжу так, как ты когда-то хотел, в отличии от тебя, — мужчина тоже нежно улыбнулся в ответ.

— Ты о том, что я в костюме, а не так, как полагается выглядеть богу войны?

— Именно, — Стрэндж облизал губы, — Как тебе должно выглядеть без прикрас?

— Как… — он задумался, — Центурион. В белом плаще, с кровавым подбоем и римском обмундировании, шлеме, с копьем и щитом в руках.

Глаза мага живо заблестели, и он приподнял брови, начав масляно улыбаться.

— Нет, — Эверетт нежно засмеялся, — Нет.

— Да, — закачал головой чародей, — Это же потрясающе. Я хочу увидеть это.

— Стивен. Ну что ты делаешь? Хорошо… я соглашусь, если, — он пригрозил пальцем.

— Если?

— Обязуешься провести со мной первую брачную ночь по тем обрядам, что трактует Камар-Тадж. Согласен?

— У нас сложные и долгие обряды. Ты уверен, что хочешь этого?

— Я знаю, что хочу быть частью тебя, — блондин глубоко вздохнул, погладив его щеку, — Камар-Тадж часть тебя, и я буду красть тебя каждый день, забирать и присваивать все больше и больше. Удивительно, что чем больше ты даешь мне свободы, и чем меньше наседаешь на меня, тем больше я хочу принадлежать тебе.

— Да, — брюнет ласково улыбнулся, подставляясь под руку, и прижал ее сверху своей, прикрыв глаза, — Хорошо, мой милый демиург, я проведу для тебя обряд по всем правилам, чтобы к концу ночи у тебя кости расплавились от удовольствия.

Росс выдохнул сквозь сжатые зубы и сверкнул глазами. В его руке уже блестело копьё своим пленительным серебряным отливом, с легким шуршанием на плечи улегся белый снаружи плащ и кроваво-красный внутри. Нагрудник с рельефом, плотно крепясь к телу длинными ремнями, уходил за плащ, исчезая где-то у торса; на плечах висели короткие кисти железных доспехов; и шлем, который у римлян стал своего рода отличительной чертой, с длинной, красной щетиной, идущей от лба вниз. Эверетт отодвинул круглый щит с головой волка вбок и широко и довольно усмехнулся, наблюдая за реакцией Стивена. Он выпятил грудь и пророкотал:

— Нравлюсь я тебе, муж мой?

Стивен сглотнул, ощущая, как у него него подгибаются колени. Удержать себя в вертикальном положении оказалось чертовски сложным. Марс выглядел не просто воинственно… он казался поистине потрясающим. Стрэндж ощущал трепет и восторг. Настоящий, великолепный боец, воин, гладиатор. Он открывал и закрывал рот. В его храме жило множество богов, и многие были из них весьма воинственны, суровы и злы в своем нраве, но этот… Если бы Эверетт когда-нибудь даже просто шепнул ему о зове на бой, он бы пошел. Не глядя взял бы оружие в руки и встал бы на защиту своего дома, но Эверетт никогда не позовет его. Он встанет скорее сам, выставив вперед копьё, и будет злобно ухмыляться в лицо опасности. Это был не Джон, не Артур, и даже не Бильбо. Ни одна из параллелей Эверетта не могла вселить в него такой грохочущий восторг. Ему повезло, чертовски повезло. Существо, выбравшее его, было одним из тех, о ком складывают легенды и мифы. Эверетт был все равно что единорог — последний, великий, грозный. Сейчас же эта великая мощь развернулась в полной красе перед ним.

Стивен чуть покачал головой. Они мир и война. Бог и человек. Даже сейчас, стоя друг напротив друга, это чувствовалось так ярко, так сильно, что можно было руками трогать раскаленное пространство между ними, и не было на свете ничего ужасней мира влюбленного в войну, как и не было ничего прекраснее войны влюбленной в мир. Пока они будут вместе, как пылающее жаром солнце и спокойная, утешающая луна — Земля будет защищена. Кто бы на нее не пожаловал. Сейчас же Стрэндж ласково подцепил его шлем рукой, не зная, можно ли так делать или нет, но его обожание и любовь больше были не в силах молчать. Брюнет ласково снял его с чужой головы и полуприкрыл глаза, ощущая, как магия медленно наполняла его сердце.

— Что ты делаешь, Стивен? — божество ответило любящим взглядом.

— Я не знаю, — он тихо шепнул, — Просто я чувствую такой…трепет.

Мелкие огоньки света танцевали возле них по кругу, закручиваясь по спирали, когда Стивен, коснувшись его щита, стащил с руки, так же складывая его на землю. Росс нежно улыбнулся, вслед за действиями Стивена предметы его амуниции исчезали, стоило им лишь устроиться на земле. Стрэндж коснулся губами его второй руки, забрав копьё, и оружие промолчало, покорно устраиваясь на плитке. Эверетт улыбнулся еще шире, как зачарованный глядя на то, как мир разоружает его, как он своей легкой рукой делает грозного бога мягким, мурчащим котенком. Стивен прижался губами к его шее, мягко начав подталкивать к комнатам храма. Он пролез руками под чужой плащ, судорожно вздыхая и найдя ремни на спине, расстегнул нагрудник, который присоединился ко всем прочим атрибутам. Эверетт коротко хохотнул, подставляя ему руки с щитками, давая стянуть их по одному. Новые детали с тихим звоном рухнули на пол, теперь ему нужно было снять плащ, нижнюю рубашку, птерюгес*, поножи* и котурны*. Чародей прижался плотнее к чужой шее, пролезая руками под его одежду, пытаясь не задохнуться от восторга, и едва-едва добравшись до собственной спальни, при этом ударившись по пути, кажется, обо все выступы, они едва сумели зайти в комнату. К этому моменту на Россе остались лишь поножи да обувь. Мужчина прижал к себе обнаженного бога, и медленно спустившись вниз по животу прихватил одну ногу, расстегивая ремни на голени. Стивен сложил защиту на пол, она тут же исчезла; и вот, последнее, что осталось снять, были котурны. Сложная обувь опутывала ноги множеством ремней, и не имела своей привычной высокой платформы; он, уже привыкший находить узлы и распутывать их, потянул за одну из широких лент, тут же освобождая ногу, прижался губами к своду стопы, мягко целуя и так же распустил ленты на второй ноге, избавляя ее от плена, тоже целуя. Чародей поднялся и плотно прижался, обняв его. Они все равно что картина Климта — нежные и трогательные. Эверетт прикрыл глаза, ощущая ласковый поцелуй в висок.

— А ты? — он улыбнулся.

— Ты хотел обряд, верно?

— Да, — кивнул бог, — Хотел.

— Тогда, чтобы ты не сорвался, я еще какое-то время побуду в одежде, а потом ты можешь меня так же раздеть.