Не было бы счастья...(СИ)

— Билл попал в психиатрическую больницу в состоянии шока, когда ему было пятнадцать – начал врач. – Я в это время как раз проходил практику, меня взял ассистентом один из лучших врачей Германии, герр Фрайдерман, который и стал лечащим врачом Вильгельма – Шеффер сделал небольшой глоток виски и поморщился. – Видишь ли, мальчик стал жертвой конкурентов своего отчима. Они похитили Билла, чтобы попытаться шантажом добиться от Йорга Каулитца каких-то там действий, каких именно я не вникал, конкретнее сказать не могу. Но это особо не важно. Они отвезли мальчика в заповедник северу от Берлина и заперли в подвале старого домика, в котором когда-то останавливались лесничие. Но похищение было не самым страшным, что случилось с Биллом. Эти ублюдки вышли на контакт с его родителями, договорились о встрече, но по дороге к назначенному месту они попали в какую-то аварию, и погибли на месте. Ужас состоял в том, что кроме них никто не знал, где находится Вильгельм. Тогда его искали все службы страны, а помог счастливый случай. Его нашел какой-то отряд ученых, которые в заповеднике исследовали то ли птичек, то ли каких зверей, не помню…

— А дальше – хрипло спросил Том.

— А дальше… — врач невесело усмехнулся – понимаешь, Том, его нашли, конечно, но только это произошло на восьмой день после похищения. И все эти восемь суток Билл провел совершенно один в темном подвале со связанными руками, мальчик пил тухлую воду и пытался не спать, чтобы его не сожрали голодные крысы – Густав одним махом опрокинул в себя оставшийся в бокале алкоголь, а потом налил себе еще порцию.

— Сначала он провел месяц в обычной больнице, его лечили от сильнейшего воспаления легких и от истощения. Его физическое здоровье не вызывало опасений, все таки молодой организм справился, а вот его психическое состояние… Когда его привезли в психиатрию, он вообще не реагировал на окружающий мир. То есть, он сам ходил, ел, мог что-то рисовать, но на вопросы и действия окружающих не отвечал. Герр Фрайдерман обследовал его и вынес вердикт – Билл просто не хочет возвращаться. После всего случившегося, его организм старался оградить психику от внешнего воздействия. Потребовалось два месяца, чтобы вытащить Билли из его скорлупы, а еще два – чтобы он снова заговорил, и вообще более-менее вернулся к нормальной жизни. Когда Каулитц выписывался, его состояние все еще было не очень стабильным, но доктор Фрайдерман все-таки пошел навстречу его отчиму и разрешил отправить парня в эту зарубежную школу при условии, что и там Билл будет находиться под наблюдением врача.

— Боже… Густ…. – Том выпустил из руки стакан, не заметив, как по обивке и ковру потекла темная жидкость – И теперь, после того, что я сделал…

— Да – жестко ответил друг – После всего этого тебе остается только молиться, что Билл все же откроет глаза и не впадет опять в психический анабиоз. Потому что в этот раз вытащить его будет куда сложнее, а может, и вовсе невозможно.

Густав видел, что до его друга наконец дошло, что он натворил, и это вселяло в доктора надежду, что мужчина осознает свои ошибки и сможет их исправить.

— Я вколол ему сильные антибиотики и жаропонижающее – Шеффер достал из кармана блокнот и начал что-то быстро писать – Лекарства я оставлю, уколы ты делать умеешь, вот тебе дозы и расписание инъекций, еще оставлю успокоительное. Только его коли в самом крайнем случае, оно довольно сильное и имеет много побочных эффектов, так что осторожнее.

— Ты уходишь? – Томасу очень хотелось, чтобы друг остался с Биллом на ближайшие сутки.

— Да, у меня через три часа начинается дежурство в клинике, так что надо уже ехать, мне еще в город возвращаться – Густав заметил, насколько Том растерян – Да не переживай, все под контролем, Биллу уже скоро станет лучше. Как только он придет в себя, позвони мне, хорошо? Все, мне пора, такси ждет – врач поднялся, оставив лист на столе – Иди к Биллу, я сам найду дверь. Все, друг, удачи.

Еще минуту после ухода Шеффера Том просидел на диване, но потом быстро поднялся и отправился в спальню, не забыв прихватить написанные Густавом инструкции.

Билл все так же лежал на спине, только иногда поворачивал голову, хрипло выдыхая и покашливая. Том сел на постель рядом с мальчиком и принялся легонько перебирать его волосы, наблюдая за тем, как иногда нервно трепещут темные ресницы.

У Трюмпера не укладывалось в голове, что такой хрупкий, слабый Билл, на самом деле пережил такое, с чем далеко не каждый в состоянии справиться. Он по кусочкам собирал картину жизни юноши – отчим, который издевался над ним, учеба вдали от матери и сестры, единственных близких людей, похищение и болезнь, а теперь еще и вся эта история с фиктивным романом. Огромное чувство вины грызло молодого мужчину, он задавал себе единственный вопрос: как можно было заставлять расплачиваться за чужие ошибки такого чистого человека, как Билл. Ведь Том с первой встречи знал, чувствовал, что юноша непричастен к делам отчима, однако, все равно не изменил своих планов.

«Зачем? Почему я так поступил?» — эти мысли не давали ему покоя. – «Только потому, что хотел его? И перед этим желанием меня уже ничего не могло остановить…».

Весь день Томас просидел у постели юноши, несколько раз обтирал его лицо влажной тканью, сделал несколько уколов, хотя ему было невыносимо втыкать в хрупкое тело острые иглы. Благо, Вильгельм все еще находился под действием снотворного, поэтому ничего не чувствовал. Под вечер Тому стало казаться, что из дыхания мальчика исчезли хрипы, он задышал свободнее, а его состояние из полузабытья перешло в спокойный целительный сон. Ближе к полуночи Трюмпер позвонил Густаву.

— Температура повышенная? Хрипы есть?

— Нет, я только вот мерил, жара у него нет. Дышит вроде тоже ровно.

— Хорошо, значит, лекарства помогли. Часа через четыре сделаешь Биллу еще один укол, последнюю дозу антибиотика я введу ему завтра. Если снова будет жар, звони мне немедленно.

— Спасибо, Густ.

Вернувшись в спальню, Том увидел, что Билл сбросил с себя одеяла и уже начал замерзать. Юноша все еще был обнажен, и мужчина подумал, что, когда Билл придет в себя, это может заставить его волноваться, поэтому Томас нашел в вещах юноши какие-то тонкие спортивные штаны и одел их на стройные ножки. Потрогав ступню Билла, Том покачал головой – она была ледяной, и мужчина тут же достал свои теплые шерстяные носки, и немного улыбнулся, когда небольшие ступни Билла практически утонули в них. Трюмпер снова укутал Вильгельма в одеяла и присел на кровать, намереваясь всю ночь наблюдать за его состоянием. Билл был все еще немного бледным, но в принципе, больным не выглядел. Том пользовался возможностью хорошенько разглядеть своего мальчика, не боясь, что его взгляд встретится с настороженными карими глазами.

Его Билл казался немного сказочным – такими рисуют прекрасных принцев на иллюстрациях к детским книжкам, как правило, внешностью эти герои ничуть не уступают принцессам. Вот и у Билла было такое невероятно красивое лицо, что с первого взгляда невозможно было определить, принадлежит оно мужчине или женщине. В то же время с мягкими линиями губ и носика соседствовал волевой подбородок, говоривший о сильном характере своего владельца, брови вразлет, делающие его огромные глаза немного кошачьими. Том вспомнил, как в детстве читал знаменитую трилогию о Кольце Всевластья, его тогда до глубины души поразили эльфы – совершенные создания, нечеловечески прекрасные. Юный Томас тогда спрашивал у матери, на кого эти мифические создания могут быть похожи. Симона смеялась и отвечала, предлагая в качестве кандидатов разных знаменитостей. Но Томас не соглашался, веря, что эльф должен быть не просто красивым, а… волшебным, завораживающим. И вот теперь у него в постели лежит самый настоящий эльф – но только не дивный персонаж волшебной истории, а просто мальчик из плоти и крови. И все же, Том не в ком не видел столько волшебства, как в Билле. Детская мечта сбылась, наполняя душу Томаса каким-то совершенно немотивированным восторгом. Вот уж, действительно, не было бы счастья…