F65.5: Гематофилия (СИ)

- Ты должен! – кричу. – Должен присматривать за мной!

- Нет, не должен, - меня бесит его отчужденный голос. Прощупывает пульс, внимательно вглядывается в мои глаза, - я должен следить, чтоб тебя никто не убил. Мне не должно быть дела до того, что ты сам делаешь с собой.

- Но тебе же есть дело!

- Есть, - кивает.

- Тогда почему? – голос с визга срывается на хрип, горло раздирает кашлем.

- Тихо, Джеймс, тихо, успокойся, - тяжелая ладонь давит на плечо.

- Ты меня бросил.

- Нет, Джим.

- Бросил!

- Успокойся, не впадай в истерику. Джеймс, я тебя обратно отвезу. – Кажется, не шутит.

Осторожно гладит по волосам, успокаивая.

- Это ты звонил в клинику?

Кивает.

- Значит, ты за мной следил?

- Это моя работа, Джим.

Работа. Все у тебя работа. Мда, эмоциональное состояние ни к черту – всхлипываю, вздрагивая всем телом.

- Ты не можешь, - он удивленно смотрит на меня, а я продолжаю, - ты не можешь быть такой холодной, бесчувственной сволочью. Ты не можешь.

Я, кажется, так и отключаюсь у него на руках, повторяя одно и то же. Во всяком случае, когда я открываю глаза – обнаруживаю, что лежу в своей кровати, а на электронных часах слабо высвечивается время – четверть пятого. Я, кажется, опять проспал полдня.

Окидываю взглядом комнату – не темно, приглушенный свет лампы разбавляет ночь. Правда неверные, будто двигающиеся тени, меня немного нервируют.

Себастьян спит в кресле, неподалеку от кровати.

========== Часть 12 ==========

Я режу его плечо – тонкие, ровные полоски пересекают загорелую кожу. Мне скучно и я режу его, потому что резать себя – нельзя. Совершенно точно нельзя – полковник опять отвесит мне несильную, хлесткую пощечину.

Это как ритуал, как сказка перед сном. Длинные пальцы лениво ласкают мою шею, а я только вожу скальпелем по коже, оставляя сетку припухших царапин. Хочется плакать от беспомощности – какого дьявола я так зависим от этой синеглазой чумы? Крови почти нет, удовлетворения тоже, но я утешаю себя мыслью, что сказка такой и должна быть.

Странная сказка для сумасшедшего. Потом он протягивает мне пару таблеток и стакан воды. За день приходится выпивать много таблеток.

Я медленно прихожу в себя, постепенно возвращается работоспособность и ясность мышления.

Но мне нравятся эти вечера – по-своему они даже уютны.

- Ты опасная дрянь, полковник.

- Иначе нельзя. С тобой – нельзя.

- Хуже наркотиков.

- Надеюсь.

Он убирает руку с моей шеи, как обычно игнорируя мое недовольство. Собирается уходить.

На самом деле полковник паршиво выглядит, я знаю, что он почти не спит, стараясь не оставлять меня в одиночестве надолго.

- Постой.- Бас недовольно оборачивается на мой зов. - Мне ужасно скучно, Бастиан…

- Не навеселился?

- Сделай что-нибудь. Я хочу, чтоб опять было весело.

- Какой же ты дурак…

- Эй, это моя фраза, - смеюсь.

Бас кривовато улыбается – наверное впервые за те дни, что я дома.

- Да, шеф.

- Сделаешь?

- Я что-нибудь придумаю.

Протягиваю руку, касаясь его бедра, мне нравится, что он не отстраняется.

- Ты жалеешь меня?

- Жалеть, если уж на то пошло, нужно меня. Ты делаешь то, что хочешь, а получаешь то, что должен. Все просто. Ложись, спи. Пожалуйста, веди себя адекватно – мне нужно уйти. Еще одна выходка и прикую тебя наручниками к кровати.

- Я, наверное, буду чертовски сексуально выглядеть.

Взгляд синих глаз оценивающе проходится вдоль тела: вижу, как задерживается на шее, на запястьях.

- Думаю, что очень сексуально, Джеймс. – Наемник отстраняется, направляясь к двери. – Не заставляй меня проверять.

Меня возбуждает даже мысль об этом.

- Я буду спать. Обещаю. И никаких глупостей, - задумчиво смотрю на свою забинтованную руку.

Кажется, его трогает мое тихое, безоговорочное повиновение – возвращается, склоняясь ко мне, шепчет доверительно:

- Мне нравится, когда ты такой.

Я знаю. Знаю, что тебя заводит ощущение власти надо мной.

- Одевайся.

- Как?

- Как хочешь.

Задумчиво смотрю на него. Он больше не носит безрукавки – я бы тоже не стал, если б мои руки были похожи на поле для игры в крестики-нолики.

- Так – нормально? – через несколько минут. Я быстро собрался, не терпится выбраться из импровизированного заключения.

- Подлецу все к лицу, - снайпер почти не смотрит на меня, заботливо накидывая на плечи бежевое пальто. Все-таки я смог воспитать в нем хороший вкус.

Кутаюсь в теплую шерсть, поднимая ворот, прячась от пронизывающего лондонского ветра, пока мы идем к машине.

- Куда везешь?

- Куда надо, - перебрасывает ко мне, на заднее сиденье, небольшой саквояж.

Я улыбаюсь, наверное, как ребенок, получивший неожиданно конфету. Внутри – набор моих любимых, заточенных скальпелей, две опасные бритвы с костяными, в серебряной оплетке ручками, тонкие кожаные перчатки. Мне больше ничего и не нужно для счастья – только жертва.

- Хочу чтоб ты отвлекся от своей постамфетаминовой депрессии.

- Ты где таких слов нахватался? – тяну к нему руку, касаясь щеки.

- В твоей карте так написано.

- Сожги ее. – Мне смешно. Действительно смешно, даже весело.

- Хорошо, - на мгновение отвлекается от дороги, чтобы повернуть голову и мягко обхватить мои пальцы губами и, даже, чуть прикусить кончики.

Мне нравятся эти короткие проявления чувств, это так ему идет.

- Кто у меня сегодня на десерт?

- Не думаю, что тебе на самом деле есть до этого дело. Главное, чтоб выглядело эстетично, ведь так?

- Так. Пусть все будет красиво.

Снять коттедж? Не в его стиле, но это действительно так. Комнаты небольшие, но достаточно милые. Наверное. Юноша, сидящий на диване – вообще очарователен.

- Нравится? – на ухо, мягко касаясь кожи губами.

Медленно киваю. Пепельно-русые, красиво остриженные волосы, серо-голубые глаза, в обрамлении пушистых, светлых ресниц, изящная линия шеи, перечеркнутая тонким роскошным ошейником – светлая замша и черненое серебро. Подхожу ближе, оценивающе рассматривая мальчика. Тонкие ключицы, хрупкие, будто фарфоровые.

Полковник проходит к стоящему у окна бару.

- Как тебя зовут?

Мальчик чуть испуганно смотрит на моего снайпера. Вопросительно смотрю на него же.

- Я сказал ему молчать. Можешь называть его Ноа. Мне он так представился.

- Мне не нравится, - хмурюсь. – Оно женское, и ты, - придерживаю юношу за подбородок, поворачивая его в голову то влево, то вправо, - не еврейская девочка.

- Тебе невозможно угодить, - Себ улыбается. – Поэтому я и сделал так, чтобы он молчал.

- Ну почему же, у тебя отлично получается мне угождать. Останешься?

- Я тебя смущаю? – наливает в низкий стакан немного виски.

- Вряд ли у тебя получится, даже если ты очень захочешь.

- Тогда останусь.

Отворачиваюсь от него, концентрируясь на мальчике передо мной. Тонкая, будто серебристая кожа.

На ней хорошо смотрелись бы рубины.

Заинтересованно смотрит на саквояж, переводит вопросительный взгляд на меня.

- Ты скоро узнаешь, мальчик-девочка. Бас, можно?

- Тебе правда интересно мое мнение? – я киваю. – Тогда нет, нельзя.

Это так удобно – он понимает меня, а я его. Хорошо.

Мальчик Ноа – не понимает, но ему и не нужно.

Снимаю, наконец, пальто, расстегиваю манжеты, закатывая рукава.

- Тогда никакого секса, мальчик-девочка. Во всяком случае с тобой, - лукаво кошусь на своего киллера. Он делает вид, что не замечает, усмехаясь в стакан. – Начнем. Он правда не закричит?

Серые, с легким небесным оттенком, глаза округляются.

- Ну неужели ты мне не веришь?

Пухлые красивые губы открываются, но ничего кроме хрипа – ни единого звука. Я не очень люблю когда они кричат – для этого нужно совершенно другое, особенное настроение.