F65.5: Гематофилия (СИ)

- Условия мне ставить собираешься? Не выйдет, Себастьян.

- За тобой должок, Джеймс.

«Джеймс, шеф, я весьма разносторонняя личность, - я вспоминаю, как он ухмылялся, - я попрошу ответную услугу, но позже».

Вот значит как. Не думал…

- А если меня убьют?

Качает головой.

- Я ж не увольняюсь, Джим. Не убьют.

- А если ты мне будешь нужен? – ну нет, я не хочу, чтоб ты слинял неизвестно куда, оставив меня здесь одного. Потому что после такой гневной отповеди мне самому стало жутко.

- В том-то и вопрос, Джеймс, в том-то и вопрос. – Вглядывается в содержимое кошелька, пересчитывая наличность и выкладывая кредитки на стол. Там же, на столе, остается мобильник.

- Телефон возьми.

- Нет, тогда все теряет смысл.

Недовольно хмурюсь, наблюдая, как он натягивает куртку, убирает пистолет во внутренний карман.

- Ладно, Бас. Сыграем.

Выходит из комнаты, а через несколько минут слышу, как закрывается входная дверь.

Немного неуютно. Неуютно от разговора – хотя какой это разговор? От его тона.

Больше всего неуютно от того, что он не хлопает дверью, как делает, когда обычно уходит. Полковник всегда хлопает этой дурацкой дверью – так, чтобы я слышал, даже в спальне – самой отдаленной от входной двери комнате. А вот спальня Себа прямо напротив – отсюда, наверное слышно любое движение возле двери.

Иду в кабинет. Люблю свой кабинет – кресло, огромное, такое, что можно свернуться на нем клубком и уснуть; стол, заваленный бумагами, под которыми покоится с полдюжины телефонов и, насколько я помню, два ноутбука. Панорамное окно – единственное такое огромное в квартире – жутко портит внешний вид здания, но гармонично смотрится изнутри.

Два дня проходят быстро – я и не замечаю, только еду приходится заказывать, да обрывать себя на очередном сердитом вопле «Себастьян, где…».

Три дня тоже проходят незаметно. Только вечером вспоминаю, что не отпускал снайпера так надолго.

- Кажется, ты был не прав, Себ. Я неплохо себя чувствую один. – Наверное после этой фразы, сказанной собственному отражению, и просыпается эта гадкая мысль: «Джим, ты разговариваешь с зеркалом. Ты один и разговариваешь с зеркалом».

Завтра придет, куда он денется. Хотя я, вообще-то не сказал, на сколько его отпускаю. Нет, не так. Я его вообще не отпускал.

Вернется, куда он денется – такой мыслью я глушу смутное беспокойство, тянущей волной накатывающее с самого утра четвертого дня.

Четыре дня? Ты с ума сошел, Себастьян? Нет, так нельзя.

С мазохистским удовольствием открываю двери во всех восьми комнатах, проходя по нежилым помещениям медленным, крадущимся шагом. Комнаты как комнаты, ничего страшного. Немного пыльно, но не затхло – Бас любит проветривать квартиру, как ни странно он совершенно не опасается открытых окон.

Запах сигарет и кофе совершенно выветрился. Это сильно выбивает меня из колеи. Сигареты, кофе и порох – три запаха, которые всегда должны присутствовать где то рядом, это такие вещи, которых не замечаешь, замечаешь только их отсутствие.

Даже не над чем больше работать – сделаны все дела. Маюсь бездельем – выходить из дома мне не хочется. Запираю все открытые комнаты – шестая ночь приносит кошмары. Нет даже желания вызвать кого-нибудь из своих шестерок, чтоб сидели перед входной дверью. Одномоментно решив, что тишина меня нервирует, еще днем заказал часы со стрелками.

Наверное это была самая жуткая ночь за уже очень долгое время – часы я разбил еще до того, как маленькая стрелка пересекла отметку «три». Не разбил – расстрелял. И выкурил четыре или пять сигарет, пританцовывая под Escala - Palladio, проходя от спальни до кухни, то есть от одного конца квартиры, до другого.

Накурился до тошноты – пришлось долго умываться ледяной водой в ванной. Слишком долго – пальцы почти не гнутся от холода, приходится растирать полотенцем. Времени – четыре утра, сон не идет.

В квартире пахнет порохом и сигаретами. Голова болит и чуть подташнивает – я очень редко курю, это сказывается.

Я люблю играть. Но я люблю играть по своим правилам, а эта игра мне совсем не нравится.

Иди ты, полковник.

Сходить с ума в одиночестве – отвратительно. Невесело. Скучно.

========== Часть 10 ==========

Встреча с клиентом. Вот этого я никогда не делаю, не встречаюсь с клиентом без страховки.

Бежевый костюм – совершенно не в тему, но душе хочется праздника; темный галстук – все-таки деловая встреча.

Ну и что у меня в запасе? Шофер? Но шофер – просто шофер, ни на пенс пользы за пределами машины. На светлом костюме будут прекрасно видны алые разводы, но увидеть их все-таки не хотелось бы.

Но проигрывать я тоже не собираюсь.

- Вы себя хорошо чувствуете, мистер Мориарти?

Я догадывался, что мой шофер умеет разговаривать. Но не ожидал, что он решится разговаривать со мной.

- Тебе не за это платят. Поехали.

После встречи – в клуб, не переодеваясь, отпустив машину – сам доберусь, поблизости есть одна из моих небольших квартир.

Виски для разгона, две Маргариты, три таблетки. Многовато – перед глазами плывут разноцветные круги, постепенно превращающиеся в некое подобие эквалайзера – цветные линии скачут в зависимости от громкости музыки.

Цветные линии - это весело – окружающие силуэты размываются, окружаемые кислотно-радужными ареолами. Музыка… нет, это, конечно не музыка – в клубах нет места эстетике… бьет по ушам, создавая неприятный гул в черепе.

Сухие губы на шее, грубо проходятся чужие ладони по бедрам, сжимая ягодицы. Мне не нравится – выворачиваюсь, делая пару неуверенных шагов – почти падаю в другие руки.

Водка! Да будет водка…

Кадр: рыжий, огненно рыжий парень. Веселый, тоже под кайфом. Глаза серые, блуждающие, расфокусированные. Губы мягкие, постоянно растянутые в улыбку.

Вопрос: «Куда?». Маленькая однокомнатная квартира – отоспаться, когда сил нет тащиться до основного пристанища. Или притащить мальчика «для потрахаться».

Кадр: стальная черная дверь – холодная, шершавая, пытаюсь зацепиться за нее ладонями, пока в заднице двигается приличных размеров член. Чувствую ли я что-нибудь особенно ярко? Да – под правой ладонью, на двери спиралевидная царапина. Неглубокая, но очень привлекающая мое внимание.

Кадр: кровать. Небольшая, хотя для двоих места достаточно.

Вопрос: «Как тебя зовут?» Зачем тебе, глупый мальчишка?

Больше ничего отчетливого – отдельные вспышки, яркие, почти болезненные; никаких звуков – только шум в ушах, как будто под толщей воды.

Кадр: утро. Сырое, лондонское утро. Рыжие волосы, разметавшиеся по светлой подушке. Некрасивый – когда действовали наркотики с алкоголем он казался мне привлекательнее. Поясница и все что ниже – болит до ужаса, он меня что, до утра трахал?

Дождь. Серые глаза – «мне уйти?». Уходи. Я тоже ухожу. Домой. В большую пустую квартиру. Да какая разница? До этого жил как-то.

Заглядываю в комнату снайпера – все на месте. Кредитки – три или четыре их было? Нет, все на месте, не приходил. Или нет?

Где моя хваленая ясность мышления? У снайпера три винтовки – SVDK, Walter и AI. Последней как раз и не хватает в шкафу. Насколько я помню она еще и самая дальнобойная, помимо того, что самая любимая у наемника.

Засранец. Уволю. Убью и уволю. Нет, наоборот…

Закрываю шкаф, выхожу из комнаты. Запираю на ключ.

Неделя? Немного, зачем так нервничать. Приходил – значит ничего с ним не случилось, скорее всего наличность кончилась. Работу взял? Значит, уволен. Полковник должен работать только на меня – это оговаривалось не раз.

Не хочу засыпать. Вот просто не хочу.

Метамфетамин мне в помощь, мистер Мориарти. Сэр.

На восьмой день – работа в привычном режиме. Звонки, письма, встречи.

«Джим Мориарти – это бренд». Нужно держать марку, да это и не так сложно, как казалось сначала. Думаю, меня выбил из колеи разговор с полковником, а не его уход.