Дети ясной ночи (СИ)

Так делают те, кто хотят немедленно сдохнуть. Хотят настолько, что предпочитают не просто вскрывать вены – взрывать собственную плоть. Если это, конечно, он сам всё же сделал. Мало ли… Но Канда не видел следов борьбы, понимая, что следы могли исчезнуть, как самые явные признаки пожара. Больница явно восстанавливала себя после атак. И если доктор действительно покончил с собой, то Юу его отчасти понимал, припоминая и следы на двери и вокруг, на секунду представляя, что здесь могло твориться.

Скорее всего, в последние минуты своей жизни он был ничуть не нормальней любого своего пациента. Может, покончил с собой, пока к нему ломились. Возможно, он даже знал, кто именно к нему ломился.

И, подчиняясь диким законам местного времени, его тело выглядело всё ещё свежим. И пугало куда сильнее любого, даже самого мерзкого и невыносимого монстра. Этот труп был реальнее, чем даже угроза собственной жизни в самые экстремальные моменты. Магия сказочности, благодаря которой всё происходящее в кошмарах Тихого Холма казалось немного нереальным, уважительно расступалась перед памятником жестокой реальности.

Юу не было противно. Казалось, он успел насмотреться здесь такого, что трудно теперь будет чему-то удивиться. Но он чувствовал страх.

Канда с трудом заставил себя подойти ближе, стараясь не смотреть в лицо. Чувствуя, что, несмотря на самоуговроы, этого он не вынесет. Но у доктора, работавшего здесь, могли быть полезные ключи, карточки, коды, записные книжки – что угодно.

Халат отяжелел, но легко поддался, позволяя прошарить карманы. Юу даже не пришлось прикасаться к телу, а он уже нашёл ключ, скорее всего, бесполезный, от этого кабинета и связку ключей домашних. А заодно небольшую записную книжку.

После резко отпрянул, наконец-то вдыхая. И не заметил, как задержал дыхание, пока занимался обыском, внимательно следя за шумом дождя, за телом, за окружением, только бы не упустить никаких изменений и ничего не потревожить. Но всё оставалось спокойно. Юу отступил, не решаясь повернуться к телу спиной, уселся на один из стульев и принялся разглядывать страницы записной книжки. Телефоны, странные названия, выписки, списки покупок и сравнение цен и характеристик выписанных в столбик телевизоров. Мысли о разных пациентах – никого из них Канда знакомым не считал. Кроме упомянутого маньяка Диккена, что отрезал пальцы. Были здесь страницы, посвящённые знаменитому Вору Света, воровавшему всё, что светит, ещё при жизни. Ничего особого про Алму, что действительно расстраивало. Возможно, этот врач не имел с ним дел. Или же Алма не выделялся среди остальных пациентов, хотя история его попадания в Брукхевен точно не была обычной.

Назначения, пометки, каракули – ничего необычного или действительно выделяющегося, что могло бы привлечь взгляд Юу.

Разве что в самом конце неожиданно странные записи.

«Я не знаю, что это было! — резкая надпись соскакивала со строчек — Кто-нибудь знает, что это было? Какого чёрта этот боров взбесился? Кто из них здесь больной?? Чёрт! Чёрт!! Чёрт!!! Пять погибших! Квейр закопает меня живьём! Кто нанял этого невменяемого?

Мы забрали мальчика, что выжил, но, судя по виду Данны, это ничем не поможет.»

Юу нахмурился, пытаясь сообразить, нормально ли это для психушки – пять погибших-то. И кто взбесился? Кто-то из сотрудников, раз «он» был нанят? Перевернув страницы, Юу обнаружил продолжение истории.

«Голову раскалывает. Изолировали сторожа. Данна истерит. Пыталась связаться с Алчимиелой. Ей, конечно же, не дали. Мальчишка Карма совсем плох, в сознание не приходит и выглядит дерьмово.

Мы не можем найти Диккена.

Куда делся телефон?»

Дыхание перехватило. Взгляд, ещё до того как Юу начал читать, выхватил знакомое имя, а потом он понял, что Алма, видимо, и был выжившим. Пережил какое-то нападение. Нападение сторожа? И Алму должны были отправить в нормальную больницу. Видимо, эта Данна, кем бы она ни была, так требовала. Но они не собирались, так? Не собирались.

Потому что Алмы официально здесь не было?

Как вообще Алма умудрился и умереть вместе с семьей, и оказаться здесь за их убийство? Почему официальных версий было две? И кто и где какую знал?

И не потому ли они не собирались никуда отправлять Алму?

Переворачивать страницу стало совсем страшно. Юу был полностью уверен в том, что там увидит.

На следующей странице были две записи, сделанные явно в разное время и двумя разными ручками. Чернила второй были столь светлыми, что Канда с трудом сумел её разобрать. Первая гласила:

«Мальчишка очнулся. Данна с похоронным лицом отчеканила, что он не выживет. Он кого-то орёт, зовёт. Юу. Что это значит?»

И быстрее, чем он сумел подумать о том, что Алма звал его, быстрее, чем задумался над тем, что мальчик пришёл в себя, но умирал, Канда принялся с усердием разбирать светлую запись. Почти с тем же напряжённым вниманием, что удавалось сохранить ему, когда он разбирал надписи на двери.

«Телефон вырвал Воришка. Без понятия, как ему удаётся проделывать эти трюки. Я думал, его привлекает лишь свет. Или злит. Я не курирую его. Но он вырвал его с проводом и отволок Алме. Кажется, чтобы куда-то позвонить.

Юу это, вроде как, брат. У Кармы что, есть живые родственники? Они хоть понимают, какой это риск?»

Юу было плевать, кем были «они», но сообщение о телефоне его заинтриговало.

«Данна заперта. Она совсем обезумела. С этим местом что-то не так. Моя голова вот-вот лопнет.

Никто не должен ничего знать. У нас будут проблемы.

Алма успокоился. Если ему спокойней, что он позвонил по неработающему телефону, то и чёрт с ним. Он долго не протянет.

Воришка беспокоит меня. Когда я сказал о нём Данне, та накинулась на меня с рыданиями, обвиняя в его смерти.

Как зовут Воришку? Он… он был в списках?»

Канда уже совсем не думал. Ком в горле мешал дышать, и он лишь не слушающимися пальцами листнул страницу.

«Я видел Данну. Она истекала кровью. Я ничего не мог сделать. Её руки… он отрезал все её пальцы. Этими огромными ножницами. Огромными. Я не знаю, откуда он вообще их взял! Я не знаю! Она кричала.

Я сбежал.

Этот монстр кричал мне вслед, предлагая сказку.

Это безумие.»

Данна – женщина, что хотела спасти Алму. И, возможно, та самая Данна, что была в одной из палат. Точнее, была в списках комнаты отдыха. Ему было жаль, что Сказочник (а теперь-то Юу был абсолютно уверен, что это был он), не поймал этого ублюдка.

«Пытался отволочь Воришку в палату. Когда он стал таким неуязвимым? Попытался привлечь Эрика, но с санитарами тоже что-то не то.

Не могу открыть окно.»

Очередная запись, помогающая понять, что это как раз то время, когда всё полетело прямо в ад. Когда Алма умирал и в ужасе пытался связаться с Кандой, не зная, что его звонки дойдут до брата лишь через годы. Время, когда Вор Света родится от смерти пациента, что представлял его. Видимо, в те первые часы или дни он был больше похож на себя и человека, чем теперь. Кошмар лишь начинал формироваться.

«Он вырвался и убил Солера. Просто вырвался и убил. Он совсем псих. Телефон Гойга не работает тоже. Ничего не работает. Ничего не двигается. Ничего не меняет. Кругом темно, ни единой лампы, что не стащил бы Воришка.»

Они оставались один на один с темнотой и страхом.

«Это место сводит меня с ума. Я слышу крики. Я не мог оставаться и спустился сюда. Вот. Здесь. Я слышу, как он хихикает под дверью. Вижу свет из-под двери. Я вижу перед собой его тело.

Он хихикает. Он мёртв. Он мёртв. Мёртв! Мёртв мёртвмёртвмёртвмё…»

Следующие страницы были пустыми, и можно было подумать, что записи кончились, но в самом конце, на корочке отыскались ещё две, действительно последние:

«Свет продолжает исчезать. Эта ночь началась слишком давно. Часы не работают. Это Воришка. Я не знаю, как объяснить и доказать, но это всё он! Он разозлил нашего сторожа и заставил его себя убить! И притворился мёртвым. Потому он свихнулся и стал нападать на нас! Им манипулирует Воришка! Он… Как зовут нашего сторожа?»