Не без греха (СИ)

Окинув зевак презирающим взглядом, Тэхён убрал раскиданное и удалился в сторону лестницы. Звук каблуков его лакированных ботинок отдавался эхом по коридору, и Чимину казалось - все замерли потому, что необходимо выждать, пока он уйдёт на безопасное расстояние и не сможет услышать, что о нём говорят. Слухи, подобно змеям, сплетались, чтобы вить гнёзда, свет мерк и обращался тьмой. Как ни рвись, Чимин не смог бы стать центром внимания. Он чувствовал себя невидимкой, свободным, частью того незримого большинства, всегда стоявшего судьями над его достоинством. И он мог примкнуть к ним немедля.

А потом он скривился, за полшага до того, чтобы открыть рот и что-то сказать рядом стоящему человеку, ощутил мерзкое послевкусие. Ему не нравилось происшедшее, но где-то ликовала одичалая бессовестная частичка, поющая о победе над несокрушимым. В каком-то роде, то походило на месть и восторжествовавшую справедливость.

И нет.

Не такая уж и приятная справедливость, если кому-то в голову приходит издеваться и нападать из-за спины. А Чимин не понаслышке знал, насколько это отвратительно. Медленно минуя ступеньки, он прогонял сомнения. За этим мог стоять тот незнакомый профессор, мог подослать каких-нибудь уродов, он собирался попортить Тэхёну печень, достать его и обломать крылышки, припугнуть. Чимин был уверен в одном: он должен пойти.

После дождя на крыше зябко. Чимин смотрел за тем, как Тэхён чертыхается в тщетных попытках прикурить, как затаптывает упавшую сигарету и пинает ящик с инструментами. Нос и скулы слегка покраснели от холода, он чуть продрог, но зол был, как чёрт. Облачка дыхания таяли в воздухе, словно дым.

Вдруг он увидел протянутое пальто. Его тёмно-синее пальто, снятое с вешалки шкафчика, который он так и не закрыл. Чимин робко протягивал его и попросил надеть. Не какой-нибудь дружок из компании, а Чимин, на котором Тэхён так удобно ездил.

Чим думал, что он ударит его, прибьёт на месте и размажет по бетону, но Тэхён только грубо выдернул пальто, накинул и выдохнул суровое: «Спасибо». Рано или поздно интрижка всё равно бы всплыла, вопрос времени. Правда, Тэхён надеялся, что успеет окончить университет без лишних горячих историй.

— А ты, здоровяк, не мёрзнешь? — Тэ скривил ухмылку, глянув на распахнутый пиджак Чимина, под которым чернела одна лишь футболка.

— Я толстокожий, ага, — Чимин улыбнулся вполне искренне и опустил глаза.

— Что? Хочешь что-то сказать - давай. Понравилась надпись?

— И да, и нет, — ответил Чимин и заметил, что Тэхён слегка шокирован. Возможно, он ожидал преклонения. — С одной стороны, ты заслужил получить такую оплеуху, а с другой - никто не имеет права так с тобой поступать и осуждать. В том числе и я. И это я был тем, кому ты угрожал, когда вы спорили с профессором. Я всё знал и слышал.

У Тэхёна от злости заиграли желваки, но всё же он парализован, подавлен и бесконечно ошеломлён. Чимин продолжал.

— Но я никому не рассказывал, клянусь! И ни за что бы так не поступил. Да, ты мне не очень нравишься и обращаешься с людьми, как с помоями, но ты всё равно остаёшься человеком. Теперь, — Чимин смело подступил ближе, — если пожелаешь меня ударить, бей как можно сильнее и я обещаю не плакать.

Он зажмурился от гнёта нависшей опасности, но тишина продолжала накрапывать моросью на щеки, а больше ничего и не происходило. Даже дыхание Тэхёна выровнялось. Тогда Чимин осторожно приоткрыл глаза. Тэхён стоял неподвижно, спрятав руки в карманах, волосы его трепал ветер.

— Понятно. Просто уйди вон, — отчеканил он жёстко и отвернулся.

Прикурить у него наконец получилось. Чимин несколько минут стоял позади, зажав в кулаках рукава. Утешительные речи были бы неуместны, как и любые другие замечания. Тэхён не стал бы и слушать. Он же сильный, властный, справится.

Когда единственный в стенах опостылевшего здания человек, вышедший с правдой на устах, покинул крышу, Тэхён не ощутил ровным счётом ничего нового. Злоба и обида вставали рядом с ясельным возмущением и не тянули на взрослые здравые чувства по серьёзным причинам. Впервые пошло не так, как он планировал. Ну и что? Тэхён считал, что вся эта суматоха непременно уляжется, на обратном пути зашёл в кабинет преподавателя, с которым спал. Но наткнулся на чужого и незнакомого.

— Он… что? — после полученного ответа Тэхён тупо уставился в пространство.

— Он уволился и улетел к семье заграницу, а что вы хотели? — спросил седой мужчина.

— Ничего. Извините, — он захлопнул дверь и решил не доверять обуявшей тревоге.

***

Тэхён круто просчитался. И в следующий день, и в последующие за ним незримые ненавистники портили его вещи, расписывали стены оскорблениями, а в душевой нарисовали непристойные каракули, изображающие анальный секс, ему поступали гневные анонимные сообщения во всех чатах. Разорвало и прежний круг знакомых. Шушуканья за спиной превратились в постоянный белый шум. Игнорирование давалось Тэхёну без труда немногим больше полутора недель. Вплоть до одного дня, когда искра попала в рассыпанный повсеместно порох.

…Тэхён взял поднос в столовой и как обычно направился к месту для избранных, один из «друзей» задвинул перед ним стул и велел нести свою пидорскую задницу подальше. Тот парень мог оказать сопротивление, потому что его отец занимал должность повыше, чем отец Тэхёна. Остальные же виновато промолчали, вот что за план они вынашивали, избегая прямых взглядов и открытых диалогов. Послав их куда подальше, Тэхён вспылил и, пихнув стул с обидчиком, завязал драку. На него кричали. Кричал и он, точно с цепи сорвался.

— Только что и делаешь, как прикрываешься своими предками! — разбитыми губами плевал противник, держа Тэхёна за грудки. — Тэхён это, Тэхён то! Получил красивую мордашку и положение?! Молодец, продолжай сосать хуи!

— И у папки твоего тоже можно?…

Тут ему влетело так, что Чимин, стоявший в сторонке, вздрогнул всем телом. Тэхёна повалили на пол, толпа взвизгнула. Ему разбивали лицо, и тот мерзкий звук хлюпающей плоти оказался донельзя противен. Он мог дать сдачи, но нарочно провоцировал оппонента, и это напомнило Чимину ринг, тамошнюю жестокость, сбитые костяшки на руках Хосока и его ссадины. Кровь. Лужицами, брызгами.

Слишком много насилия.

Фыркнув, Чимин метнулся вперёд, сам не понимая, что творит, так матери хищников бросаются на помощь своим детям, подчиняясь инстинкту. Чимин сбил противника Тэхёна плечом и зажал его, скрепив конечностями в захват, он ощущал, что давит на череп, что у него весовые преимущества. И вместо того, чтобы упиваться издевательством над Тэхёном, он ломает его врага и довольствуется воплями и бесполезным содроганием.

Тэхён отполз и сел, в ужасе округлив глаза. Безобидный Чимин на самом деле всегда мог дать ему отпор. Да он мог бы придушить его одной рукой!

…Набежали старшие, разняли и оттащили, готовились созывать дисциплинарный комитет. Поднялась шумиха. Меньше, чем за десять минут яркая вспышка отпечаталась в памяти сотен и только двоих прожгла насквозь.

***

Неизвестно, сколько они провалялись, разглядывая зашитый ровными квадратами потолок, но из приоткрытого окна виднелась сплошная темень. В медкабинете, и впрямь похожем на больничную палату, пахло бинтами и присыпкой. В последний раз Чимин так чётко вдыхал сладковатый запах медикаментов в тот раз, когда дал отпор банде в школе. Его настигло то же потрясающее чувство лёгкого триумфа, вздохи сквозь боль.

— Зачем ты влез, придурок? — Тэхён еле шевелил распухшими губами.

Друг друга они не видели, сев на соседних кроватях и свесив ноги. Между ними колыхалась белая шторка.

— Это ты придурок, — обиделся Чимин.

Ответ прозвучал не сразу.

— И то верно, — Тэхён разглядывал свои окровавленные ногти, обнаружил пропажу нескольких колечек. — Но всё-таки не надо было геройствовать. Теперь тебя тоже вовлекут.

— Хоть какая-то веселуха.

— Все подумают, что ты мой ручной пёсик, лижущий мне зад, вот увидишь.