Не без греха (СИ)

Пока Чимин лежал, трезвея от обезболивающего, он думал и об этом тоже. Для других он так и выглядит: как зверушка Тэхёна, мальчик на побегушках, потому и трогать его стали меньше, зная о весомой крыше. Но вступился Чимин совершенно по иной причине.

— Я просто хотел помочь. Знаешь, если хочешь умереть - есть куда более приятные способы, чем лезть под кулаки.

— Не глупи. Тот мудила меня бы не убил.

Штора резко отодвинулась. На Тэхёна воззрились внимательные сердитые глаза, что не мешало их владельцу покраснеть.

— Тэхён, перестань! Твои фокусы на меня не действуют. Самоуверенный ты потому, что тоже чего-то боишься. И всех нарочно от себя отталкиваешь.

— Я мразь, мне положено.

— Ничего подобного, — вскинул подбородок Чимин, он чувствовал превосходство. — Ты долбанный эгоист со своими заморочками, вот и всё…

Удивительно, но крыть Тэхёну было нечем, он заткнулся. Перед родителями он вскоре предстанет не в лучшем свете, ему обещалось разоблачение и наказание. И были вещи, занимавшие его мысли прочнее, чем спор с Чимином, который попадал точно в цель. Чем бы это ни закончилось, Тэхён начинал предчувствовать: его устоявшийся ледяной материк обжигало приближение неведомой кометы. Одним из её хвостов стал Чимин, другим - Юнги. Найдутся и ещё.

Им обоим назначили явиться завтрашним днём, к полудню, сказали также, что связались и с родителями. Повисло роковое напряжение. Парни переглянулись с некоторым сочувствием друг к другу, каким вполне обмениваются приговорённые. Вздохнув, Чимин поспешно покинул комнату самостоятельно: с минуты на минуту могли нагрянуть разъярённые предки.

Зная, что его вечно занятые старшие не прибудут по первому зову, Тэхён полежал ещё пару минут, пофлиртовал с вошедшей медсестрой, одеваясь, а на выходе наткнулся на грудь Юнги и отшатнулся назад.

— Ты что тут забыл?…

С каким-то убитым серым лицом Юнги протянул телефон. Кто-то заснял стычку Тэхёна и слил в сеть. И сколько похожих видео с разных ракурсов успело появиться в телефонах наблюдавших… У протагониста же задрожали руки. Он всухую умыл ими лицо и нервно расхохотался, выйдя в коридор. Смеялся до самых ворот, потом со всей дури пнул мусорный бак и развернулся к опешившему Юнги, пошёл задом наперёд.

— Мне пизда, дорогой, — он обнимал руками необъятный замечательный мир и походил на счастливца, раздавая безумные воздушные поцелуи.

— Извини, конечно, но этот вывод я и сам сделал…

Они без единого звука добрались до квартиры, когда Юнги решился заговорить вновь.

— Как тебя угораздило вляпаться? — он шумно опустил связку ключей на тумбу и скинул куртку, повесил пальто Тэхёна. — Ты поэтому в последнее время ходил, как в воду опущенный? Почему не рассказал?

— А что бы ты сделал? — Тэхён подождал, пока Юнги встанет к нему вплотную и коснётся ладонью щеки.

— Я бы успел тебя бросить.

Юнги выдохнул нечто, что скрутило Тэхёна, точно на дыбе. Что ж, если настал день честности, его стоило отметить, как значимую дату. Как и слова Чимина, реплика Юнги вроде бы не имела веса, но ранила. Она забиралась заточенным маленьким лезвием под язык и собиралась замедленно спускаться по горлу.

— Бросай.

Тэхён попробовал оттолкнуть его, но Юнги сжал запястье и потянул на себя, вмазался в губы. Больно. Он придирался, но говорил честно, он избавлялся, но не без причин. Тэхён слабел и сползал ниже, скручивая рукава чёрной толстовки.

— Не могу, — Юнги обнял его и припёр к стене, не называя по имени, целовал в шею.

Обмякнув и уронив голову, Тэхён стянул пальцами мятые линии на выпирающих лопатках. Грудь его колыхнулась, но вздох застрял в лёгких, толкнувшись в чужие. Он так надеялся, что у них всегда будет по̀шло и не по правилам. И не хотел прятаться за чьей-то спиной, представая обнажённым настолько, чтобы без доспехов не уметь выстоять на детских своих ногах.

…В сумке разрывало звонками телефон в беззвучном режиме.

Ночь разрывалась стонами, какие мог позволить себе человек, готовящийся назавтра шагнуть со скалы. Одно хорошо: один из двоих уже спрыгнул.

========== Глава 9. Слово за старшими. ==========

Отец поздравил Чимина с боевым крещением, а мать погрозилась пойти на собрание с ним чуть ли не за ручку. И Чимину пришлось сурово отказать. Его решительный протест воспринялся матерью, как тяжелейшая обида, со слезами она скрылась в спальне. Чимин не мог ей посочувствовать, потому что устал от безграничной опеки и неоправданных склок. Поэтому поздно вечером они вдвоём с отцом пили чай на кухне под тихий шумок рекламы в телевизоре.

— Ты мог быть и помягче с ней, — заметил папа, разламывая печенье надвое. — С другой стороны, я тебя понимаю. Всё то время, что ты рос, я давал ей заботиться о тебе по максимуму. Рано или поздно этот отрыв бы случился, так что не переживай слишком сильно.

Чимину стало чуть легче, но не сказать, что намного. Обижать родителей он всё-таки не привык, особенно - маму.

— Почему она так печётся, ну правда?

— Хочешь знать? — отец поник. — В юности твоя мама сделала несколько абортов, а потому забеременеть ей было сложнее. Мы два года пытались - и без толку. Ты нам спустился в руки чуть ли не как дар небесный, понимаешь? Она уже и не надеялась, куда только не обращалась.

Чимин слышал об этом от мамы, но в её версии Чимин нарисован лишь тем, кого очень сильно ждали.

— А ты, пап, хотел ребёнка?…

— Я ещё не встречал мужчин, которые бы могли сознаться в подобном, — тихо выдохнул он. — Нет, не думаю. Отцовский инстинкт не то, что материнский, Чимин. Его вообще нет. Любовь к детям приходит к нам, как открытие, постепенно, к некоторым не приходит. Мы учимся любить не нашу часть от крови и плоти, а отдельного маленького человека. И не сказать, что это легко, особенно если видеть, как с ним нянчится любимая женщина. Это замешательство, растерянность, ревность и даже обида. К тому же, прибавляется сто тысяч забот, к которым ещё надо привыкнуть. Женщинам в этом плане попроще.

— А я вот не хочу детей, — признался Чимин.

— Не осуждаю, — с пониманием сказал отец. — Выбирай свою судьбу сам, сынок. Я никогда не любил того, что мне навязывали старшие и пошёл по обочине. А мог бы вообще построить свою дорогу.

— Мне, кажется, вообще девушки не нравятся… — Чимин сглотнул и замялся, покрываясь испариной.

Брови отца поползли под чёлку, но глаза оставались спокойными. Чимин ожидал чего угодно, только не одобряющей улыбки.

— Не важно, кто тебе нравится, Чимин. Если есть возможность быть счастливым - будь. А маму я как-нибудь адаптирую, если вдруг что.

Впервые Чимин посмотрел на отца иначе. Он считал, что папа тот ещё подкаблучник, идущий на поводу у капризов супруги. Но папа всё это время просто придерживался непоколебимой стратегии умного наблюдателя.

— Вот почему на тебе сейчас все вещи висят, — он продолжал загадочно улыбаться. — А я так и понял. Не смущайся, всё нормально.

Всеобъемлющее чувство благодарности Чимин выразил трепетными объятиями. Отец погладил его по спине и шепнул поскорее познакомить с объектом воздыхания.

— Пригласи его как-нибудь. Ты совсем к нам никого не водишь, йа! — он добавил это потому, что позади возникла мама.

Она молча убрала со стола, веки её покраснели и припухли.

— Мам, прости, — Чимин и не надеялся, что это сработает.

Та беззаботно махнула рукой и шмыгнула носом. Примирилась ли она со своим инстинктом или же подумала, что причин плакать нет, Чимин не узнал бы. Природа и мысли женщин давались его пониманию с большим трудом.

Зато он вынес для себя важный урок: многие из его проблем невероятно раздуты и надуманы. Для родителей он останется ребёнком, для отца другом, для матери малышом. Но рядом с ними его не держит ничего, кроме собственноручно выкованных цепей и желания жить на привязи из страха вывернуться вовне, в тот страшный и гудящий мир взрослых и больных.

***

Наутро Юнги смог увидеть того же Тэхёна, какого когда-то подобрал в казино, с пьянящей дымкой в глазах, обезумевшего и уверенного, что мир - большая черепаха. Он уже собирался, поправляя перед зеркалом чёлку, и Юнги нагнал его у порога, перехватив под локоть.