Deux Ex Machina/Slow (СИ)

Поэтому в десять часов после полудня Доминик сидел на коленях у своего наставника, перешёптываясь с ним, пока они пережидали недолгую послеоргазменную слабость. После этого он едва слез с колен мистера Беллами и потребовал.

– Нет уж. Мы идём вместе.

– Мне совсем не хочется отправлять вас туда одного, – подтвердил Беллами. – Кучка пьяных гомофобов – такая редкость, но в нашем захолустье с меньшей вероятностью встретишь бурого медведя.

– Лучше бы уж медведя, – Доминик посмеялся шутке.

Он быстро выделил им обоим одежду, помог мистеру Беллами, снова немного сонному, выпутаться из рукавов его пуловера, и скатился по лестнице, пересчитывая наличку.

– Возьмите мой бумажник. Нам нужны сигареты, – послышалось сверху, и Доминик с радостью натянул пальто мистера Беллами на себя, подозревая, что тот не сразу обнаружит подвох.

– Оно было здесь, – он указал на вешалку указательным пальцем. – Не измывайтесь над инвалидом, – сказал он спустя десять минут тщетных поисков. Искал очки, что было сложнее.

– Куда засовывать свой член вы видели, – Доминик подобрал очки с пола и надел их на нос Мэттью.

– Мерзавец, – засмеялся он, стягивая пальто с Доминика. Литературное оскорбление развеселило их обоих ещё больше. – Давно мне не было так…

Мистер Беллами молчал, видимо, недолго вступая с собой в борьбу, но после махнул рукой.

– Охуенно.

– А куда мы пойдём? – спросил Доминик, уже закрывая дверь на ключ с другой стороны.

– В паб, на второй этаж.

Да, Доминик знал, благодаря Эдварду, всю «прелесть» ночных вылазок. А мистер Беллами и подавно жил в глуши. Конечно, оскорбления на любой почве карались немаленьким штрафом, но у этих людей последние деньги уходили на пиво, так что закон был им по колено. Да и грубияны были везде и всегда, как и пьяницы.

Ночной ветер не разделял его сомнений, теребил волосы и задувал дым последней сигареты в глаза. Мистер Беллами прогулочным шагом шёл рядом, в воздухе витала прохлада и беззаботность.

– До которого вы дома?

– Пятница.

– Красота, – только и сказал Доминик, подхватывая кивающего Беллами под локоть.

Когда они, не сменив позы, прошлись на второй этаж здания Кларенс, по углам никакой активности не было и в помине. Люди упивались началом недели, собственной серостью и незначительностью.

Без приключений купив пачку Винстона и бутылку масла, Доминик за плечо вывел мистера Беллами из слабо освещенного коридора, и отвратное предчувствие катастрофы взыграло на его чувствах целую симфонию.

– Эй, голубки, - эта фраза была худшим, что ему доводилось слышать в темноте прохода между рядами домов.

– У меня нет твоей зарплаты, я не премьер и я чист.

– Что сказал?

Мистер Беллами остановился и обернулся.

Блять.

– Я говорю, и со мной бывало.

– Мэттью, ради всего святого, – шепнул Доминик. Он не выносил рукоприкладства. Оно было вечным напоминанием об отце.

– Премьер мне первым сказал, что нанял кота в Вестминстер, – Беллами ещё и рассмеялся, – и говорит: старина, нечем платить. Одолжи годовой оклад.

Шутка была смешная, но Доминик знал, что не должен быть так удивлён – мистер Беллами избегал неловкости молчанием, но явно не в столь шатком состоянии.

– Ты-то кто по призванию, заднепроходец? – возмутилась широкая фигура второго. – Вон, подружка твоя умнее. Не спрашивает у меня, сколько часов мне приходится пахать, чтобы вы, девочки, могли себе позволить маслом зад помазать.

Его пьяный голос приближался, но как бы не сжимал Доминик руку Мэттью, тот не прекращал беспардонно ржать.

– Господи, за всю жизнь лучшей шутки не слышал. Всегда знал, – тот, первый, подошёл почти вплотную. От него несло дешёвым табаком и рыбой, – что у гейского брата с чувством юмора всё в порядке.

Доминик не мог видеть, куда именно пришёлся удар, но мистер Беллами хрипел и посмеивался одновременно, даже согнувшись. Он согнулся от боли, и Домиником завладела животная ярость, которую он заполучил в наследство от своего плохо кончившего папаши.

– Ну и ума же у вас, сэр, – промычал он, и ему даже удалась колкая насмешка. Доминик оказался парализован, ослеплён столь сильным чувством, но второго удара он бы не выдержал.

Он так резво толкнул пьянчугу, что тот свалился в ближайшую лужу. Его широкий дружок, ожидавший позади непонятно чего, уже закатывал рукава. Давно Доминик не был так зол – на темноту, на пьянь, на мистера Беллами, который даже ответить себе не позволял.

– Слушай, ублюдок. Думаешь, мало бобиков? Так я на твою жопу найду, – зашипел он, приближаясь к широкому в пару шагов. – Ну давай, перейди мне дорогу, мразь безмозглая.

– Гляди-ка, какая строптивая сучка у него, – мерзко промычали из-под ног. Широкий замахнулся, но и сам же пошатнулся, и Доминик легко согнул его, приложив по почкам локтем.

– Вы оба – ничтожества. Сраные бактерии, – он ударил ещё раз, только распаляясь.

Не теряй себя, не теряй себя.

– Когда я буду на хую вертеть твою жёнушку, потому что у меня есть бабло, – Доминик пинком отправил широкого на его почивающего на асфальте друга, – помяни меня добрым словом, алконафт.

Ховард не удержался, хотя и орал на себя внутри, приказывая прекратить, но зарядил прицельным ударом в живот широкому, который ещё пытался встать с колен.

– Пойдёмте, – он схватил за локоть виновато молчащего мистера Беллами. Он то и дело оглядывался на две фигуры – одна мычала от боли, навалившись на другую, кроющую матом.

– Вы – идиот, – Доминик пропустил Беллами, державшегося за нос, перед собой, и закрыл дверь изнутри. – Мэттью Харрисон, мать вашу за ногу.

– Тш-ш-ш, – мистер Беллами попытался обнять Доминика, но тот остановил его поднятой рукой.

– Вы и сами как пьяный, – он глубоко дышал, пытаясь отвлечься. Он не был подобной мразью. Он просто защищался.

– Гребаный сироп от кашля.

– Садитесь, – Доминик включил свет, даже не собираясь раздеться. – Дайте посмотрю.

Он разместился прямо на журнальном столике, склонившись над лицом мистера Беллами, севшего на диван. Переносица опухла, но кость не сместилась, а на скуле красовалась кровавая, красочная ссадина. Удар пришёлся именно на неё.

– Идиот, – повторил Доминик, оставил мистера Беллами сидеть, а сам бегом отправился за льдом и ватой.

Мистер Беллами терпел, только изредка щурился. Сняв его очки, чтобы обработать ссадину и приложить к бедному носу полотенце со льдом, Доминик заметил трещину в оправе.

– Давно пора заказать новые, – вздохнул Беллами.

– Идёмте спать, – Доминик ни о чём не хотел думать, смял вату в руке и поднялся.

– А как же…

– Хрен с ними, с зубами, – отрезал он, помогая Мэттью подняться.

Только оказавшись в горизонтальном положении, он заснул мертвецким сном, и Доминик отнял съехавшее с его лица мокрое полотенце.