Хикиваки (СИ)

***

К полудню Бэкхён вымотался, а в танцзал приволоклись мои подопечные. Сначала они торчали в коридоре и осторожно заглядывали в приоткрытую дверь, а после отметили, что кто-нибудь постоянно забегает поглазеть на меня, так что осмелели и тоже просочились внутрь, оккупировав свободный подоконник.

Бэкхён отполз к ним, взяв перерыв минут на пятнадцать, а я продолжил танцевать без музыки ― сначала медленно, а затем с нужной скоростью.

― Он так танцует, как будто слышит музыку, ― протянул с акцентом Тао.

― Так подстроиться под мелодию…

Бэкхён громко и отчётливо фыркнул с нескрываемым пренебрежением.

― Подстраиваться под музыку надо таким, как я. Или как вы. Музыка ― это наши костыли. А он… Он никогда не подстраивается под музыку, и костыли ему ни к чему, он управляет музыкой и придаёт ей законченную форму. Он сам ― музыка. Достаточно посмотреть, как он стоит, сидит, двигается, и сразу станет ясно, что музыка с ним всегда и везде. Музыка в нём, просто слышит её только он сам.

― Очень поэтично, ― улыбнулся Бэкхёну Исин.

― Поэтично или нет, но так оно и есть. Вы чего тут торчите, а не занимаетесь?

― Решили посмотреть и поучиться у старших, ― буркнул Хань ― я узнал бы его голос всегда и везде.

― Тогда чего расселись? Смотрите, учитесь и повторяйте. Если будете просто глазеть, толку не выйдет, а места тут навалом.

Бэкхён вернулся ко мне, чтобы продолжить тренировку, а трейни за нашими спинами тихо пытались всё повторять. Невпопад. Выглядело забавно. Но веселью пришёл конец спустя час ― Бэкхёна ждали в другом месте, пресловутое расписание. И я остался со своими подопечными. Мы снова разобрали их номера, окончательно определились с хореографией. Тут я вполне мог положиться на Исина ― он отлично всё запоминал.

Как всегда, проблемы создавал Хань. Временами у меня возникали подозрения, что он делает это специально. Чувство ритма при нём, двигался он тоже неплохо, умел танцевать ― опять же, хорошая память, но он постоянно что-нибудь делал не так, как надо. Если верить Бэкхёну, он делал это потому, что хотел задержаться в танцзале и побыть со мной подольше. Маловероятно ― так считал я. На кой чёрт ему это? Вряд ли он за последнее время умудрился стать моим фанатом, не говоря уж о том, что моими фанатами обычно становились представительницы прекрасного пола, а Хань точно к ним не относился, хоть и мог претендовать на эпитет “прекрасный”. По крайней мере, с моей точки зрения.

Я тоскливо вздохнул, когда в танцзале остались лишь мы с Ханем. Мы в основном молчали, а если и обменивались репликами, то предельно короткими и нейтральными. Я занимался в привычном мне режиме и терпеливо ждал, когда же Хань выдохнется, поднимет лапки и признает поражение. Он явно не рассчитывал на подобные нагрузки, но сдаваться не собирался. Честно говоря, выдохся он уже к полуночи, а дальше держался исключительно на одном ослином упрямстве. Или на злости. Мало ли, может, он хотел опять подраться.

В два часа я отвёл его в душ. К счастью, сумку с вещами он прихватить догадался, так что мне не пришлось в спешке искать ему полотенце.

Когда я ополоснулся и вернулся в раздевалку, Хань тихо сидел в углу и левой рукой пытался размять трапециевидную мышцу, потом вздохнул и кончиками пальцев помассировал виски.

― Голова болит?

Он вздрогнул, хотел оглянуться, но передумал, лишь мотнул головой.

― Врать не обязательно.

Остановившись за его спиной, я прикоснулся к его шее, нащупал нужные точки и мягко надавил. Через минуту услышал тихий выдох.

― Акупрессура? Не знал, что ты в этом разбираешься. Это ведь сложно.

― Не разбираюсь, просто остались некоторые полезные навыки после занятий тэквондо. И это лучшее средство от головной боли, чем любое иное. Вообще тебе бы лучше вернуться в душ и просто постоять под водой подольше. Мышцы не так сильно будет сводить.

― Уж конечно… Тебе опыта не занимать, да?

― Как хочешь, ― я пожал плечами, убрал пальцы с его затылка и отошёл к своим вещам, ― но чем больше усталости ты с себя смоешь, тем меньше шансов, что завтра подведёшь своих одногруппников.

Опустившись на лавку, я придвинул сумку и порылся внутри в поисках свежей одежды, хотя так ничего достать не успел ― рядом остановился Хань. Я вскинул голову и взглянул на него с немым вопросом в глазах. Он продолжал смотреть в упор, лишь закусил на миг губу, потом всё же соизволил сообщить:

― Нам нужно поговорить.

Не знаю, что на меня нашло, но эта фраза меня просто убила, заставив расхохотаться в голос. Да, чёрт возьми, нам нужно поговорить, потому что с нами явно что-то не так, и нам только разговора и не хватало. Нормальные люди сначала говорят, пытаются разобраться друг в друге, а потом ― по результату ― либо вместе спят, либо пытаются открутить друг другу головы, либо расстаются. У нас с Ханем этот алгоритм работал от финала к началу, словно кто-то крутил киноленту в обратной последовательности: секс, разрыв, драка, теперь вот, пожалуйста, Ханю приспичило поговорить. Надо написать с утра завещание, дескать, если я спячу, прошу винить в этом Ханя ― он кого угодно способен свести с ума. Хотя… вроде бы в таких случаях завещания не пишут, но это неважно.

― Считаешь, что это смешно? ― Хань смотрел на меня одновременно сердито и немного растерянно.

― Ещё как. Когда я пытался с тобой поговорить, ты переходил к сексу или исчезал. Теперь поговорить пытаешься ты. Как думаешь, мне стоит ответить тебе тем же?

― А ты хочешь?

― Нет.

Ложь. Хуже того, мы оба прекрасно это знали, но у меня просто не было сил ― я не мог заставить себя прикоснуться к нему. Приобретённый рефлекс, наверное. Я помнил, что за прикосновение к нему мне придётся расплачиваться болью, потому что наши ожидания и цели не совпадали. Он не мог или не желал дать мне то, чего я хотел, а я не мог остановиться просто на сексе и продолжать быть его выигрышем в споре. Причём все эти соображения ничуть не уменьшали взаимного притяжения, наверняка отлично заметного со стороны. Прямо мексиканская ничья, чтоб ей пусто было.

Я поднялся, чтобы обойти его и добраться до раковины, но он поймал меня за руку и удержал.

― Можешь снова это сделать?

― Что?

― Ну, от головной боли… ― И он повернулся ко мне спиной. Я смотрел на прилипшие к шее завитки мягких волос и пытался считать в уме от одного до десяти. Забуксовал на месте, потому что забыл, что идёт после четырёх. Всё-таки я тронул пальцами его шею, провёл чуть вверх, нашёл нужные точки и принялся нажимать с интервалом в несколько секунд. Хань шагнул назад слишком неожиданно, чтобы я успел отстраниться. Прислонившись спиной к моей груди, он слегка запрокинул голову и удовлетворённо вздохнул.

― Вот теперь можешь рассказать мне сказку о том, что в душ ты ходишь, спрятав под полотенцем… пистолет, например.

Засранец, но оттолкнуть его у меня не получилось. Он быстро развернулся, забрался пальцами в волосы, чтобы удержать мою голову, и обозначил свои намерения настойчивым поцелуем. Я чувствовал его губы, дыхание, вкус и запах, лёгкие касания кончика языка, но не собирался разжимать зубы и отвечать ему. Мне казалось, что он слышит стук моего сердца. И у меня кружилась голова. Эти ощущения походили на те, что я испытывал когда-то перед самым первым своим танцевальным выступлением. Тогда я дико нервничал и боялся. Сейчас я боялся тоже ― боялся разочароваться.

Вспомнился Бэкхён. Очень вовремя, нечего сказать. Но он говорил много всего ― иногда полезного, иногда ― не очень. И, взвесив все его слова, я подумал: если всё с этого началось, почему бы этим и не закончить? Хоть какая-то симметрия будет. И будет отличный повод для того, чтобы поставить жирную точку по взаимному согласию.

Хань немного отстранился, глядя на меня с необъяснимой обидой в глазах.

― Ты в самом деле этого хочешь? ― уточнил я хриплым от волнения голосом. И он коротко кивнул. Сам виноват. Что ж, я больше не собирался сдерживаться, пускай знает, что это такое и на что похоже.