Хикиваки (СИ)

Аплодисменты, крики из зала, конфетти, поздравления, цветы, мягкие игрушки, потёкший грим и пот на коже ― это уже ничего не значило и ускользало от внимания. Всё сливалось в пёстрый ком перед глазами, и хотелось просто поскорее убраться со сцены, чтобы замедлить биение сердца и прийти в себя. Гримёрка, тесный салон машины, душ ― и спать без задних ног. Хорошо, что сегодня больше никуда не надо, как и завтра. Хотя нет. Завтра на сеанс, но это я как-нибудь переживу.

“Смотреть на тебя, когда ты на сцене, ― это самая жестокая пытка. Смотреть и знать, что нельзя прикоснуться. Ты как затмение или проклятие. Ненавижу тебя. S”. Достаточно не смотреть, но “затмение” и “проклятие” ― это слишком уж лестные для меня слова. Я намного проще.

***

Чанёль молча вручил мне коктейль и настороженно кивнул, я ответил ему обычным приветствием и занялся стаканом. В конце концов, сюда я приходил именно из-за коктейля, только из-за него.

В полумраке зала чего-то ждали разные люди, как и всегда. И я нашёл взглядом “лисицу”. Минсок, кажется. Он задумчиво смотрел на кофе в чашке перед ним и лениво помешивал ложкой.

Я закончил с коктейлем вовремя и проделал до боли знакомый путь в салон, где меня ждал мастер Чун. Раздеться, принять душ, разрядиться, завернуться в полотенце и растянуться на софе. Так даже лучше.

Я больше не его, а Хань моим не был никогда.

― Сегодня уже лучше, ― довольно пробормотал мастер, страдая над моими мышцами. Ещё бы, я усвоил урок Ханя и уяснил, что лечить меня лучше всего сексом. Конечно, быстрая разрядка в душе не шла ни в какое сравнение с тем, что мог дать мне Хань, но всё же. Как вариант, ведь заменить Ханя мне было некем, даже если бы я этого захотел.

Я по-прежнему приходил на сеансы по расписанию, но Ханя с того самого дня не видел ни разу. Спросить о нём у Чанёля что-то мешало, да и зачем? Если бы Хань пожелал сказать мне что-то или объяснить, он мог сделать это по телефону. Мой номер у него был. Но вряд ли он этого хотел, если вспомнить, что я услышал тем поздним вечером накануне шоу. Для него я значил ровно столько же, сколько значила выигранная ставка в пари. Даже смешно от банальности и обыденности, ведь тысячу раз слышал истории о подобных спорах, но никогда не думал, что такое может произойти со мной.

Всё ещё больно.

“Надеюсь, тебе тоже хоть иногда бывает плохо. S”. Бывает, и намного чаще, чем ты думаешь, мой таинственный то ли поклонник, то ли наоборот…

========== - 6 - ==========

- 6 -

Я выскочил на крыльцо в мокрой от пота футболке и поёжился от холода. Чанёль торчал на верхней ступеньке и пытался стряхнуть с ботинка прилипший комок снега. Внезапно.

― Привет! ― Он вскинул голову и неловко улыбнулся. ― Минутка есть? Нужно поговорить.

― Есть, но лучше зайти внутрь. ― Я подёргал футболку, демонстрируя, что слишком разгорячён для дальнейшего пребывания на свежем воздухе. Охранник пропустил Чанёля по моей просьбе, и я потащил внезапного визитёра в кафе. Всё равно собирался прерваться и выпить что-нибудь. Хотя бы тот же шоколадный коктейль, правда, в кафе его делали не так хорошо, как умел Чанёль.

Мы сели в углу. Я потягивал коктейль, а Чанёль вертел в руках стакан с соком.

― Даже не знаю, с чего начать, ― признался он наконец. Я промолчал, потому что понятия не имел, что он собирался мне говорить и зачем. ― С тобой всегда так трудно? Ты похож на свой любимый коктейль ― какао, мороженое и измельчённый лёд, только всё это взбить забыли. Для мягкости и придания нормальной температуры.

Не знал, что мы с ним перешли на “ты”, хотя кого это волнует?

― С ним вовсе не трудно, ― недовольно проворчал Бэкхён, остановившись у нашего столика. На шее у него висело полотенце, а футболка была такой же мокрой, как у меня. ― К нему просто надо привыкнуть. Он мастерски слушает, в отличие от некоторых. Болтать ― не по его части. Хотя он умеет. Просто не хочет. Потому что ленивый и зараза.

Бэкхёна совершенно не смущала противоречивость его высказываний, впрочем, я вообще не представлял, что в силах его смутить.

― Можно мне тут прикорнуть и побыть переводчиком или лучше пойти погулять, пока вы секретничаете?

Мы вместе с Чанёлем ошарашенно уставились на Бэкхёна, а тот немедленно расценил молчание как знак согласия и плюхнулся на стул рядом со мной.

― Перевожу: начни с того, с чего тебе удобнее начать, ― тут же заявил Бэкхён Чанёлю, продемонстрировав свои навыки в искусстве подслушивания.

― Э… Ладно. ― Чанёль быстро пришёл в себя, что радовало. ― Насколько ты злопамятный?

Я едва не захлебнулся коктейлем, получив в лоб такой вопрос. Бэкхён заботливо похлопал меня по спине и “перевёл” от души:

― Как слон. Нет, как стадо слонов. До смерти не забудет. А если серьёзно, то я не помню, чтобы он таил зло. Чонин, ты таишь зло?

― Разве только на тебя, ― смахнув сладкие капли с подбородка, мрачно отозвался я.

― Ясно. ― Чанёль сплёл пальцы, вздохнул и уточнил: ― У вас ведь через неделю проект, так?

― Какой проект? ― не понял я. Зато понял Бэкхён.

― Конкурсный набор трейни из-за рубежа? Если этот, то мы не участвуем, мы только в жюри будем.

― Вот именно. ― Чанёль помрачнел и не обратил внимания, что его стакан с соком откочевал к Бэкхёну.

Я честно признался, что совершенно не в курсе расписания на неделю вперёд и ничего по этому вопросу не знаю, значит, и помочь чем-то вряд ли смогу. К тому же, участие в судействе лишало меня любой возможности чем-то помочь. Судьям полагалось просто прийти на просмотр и оценить выступление каждого конкурсанта по достоинству.

― Вот именно, ― повторил Чанёль всё ту же фразу, как игрушка с механическим заводом. ― Ты помнишь Ханя?

Забыть Ханя ― это то же самое, что забыть себя, но на миг возникло глупое желание сказать “нет”. Только это было бы слишком мелочно и подло, а назвать меня мелочным или подлым не мог никто при всём желании, поэтому я кивнул.

― Понимаешь, он… он там будет, а тут в списках жюри твоё имя… и…

― И первым, о чём он подумал, стало “он мне всё припомнит”? ― легко догадался я. Прекрасно, оказывается, бывает ещё хуже, чем просто больно. Казалось бы, уж Хань-то должен знать, что я никогда не смешиваю личное с посторонними вещами, но нет.

― Понимаешь, просто… ― Чанёль смешался и опять уткнулся взглядом в стол.

― Странно, что он послал тебя вместо того, чтобы прийти самому. Можешь сказать ему, что у него получилось.

― Получилось? Что получилось?

― Он поймёт, не волнуйся.

Я встал из-за стола и ушёл, не оглядываясь. Продолжать этот разговор было выше моих сил.

“Тебя когда-нибудь унижали и оскорбляли прилюдно? S”. Только что, мой преданный аноним, ровно минуту назад, но ты об этом вряд ли узнаешь.

***

Бэкхён пытался рассмешить меня с самого утра. Не то чтобы зря пытался, просто я не ждал от этого дня ничего хорошего. И почти неделю он изводил меня вопросами о Хане и Чанёле. Пришлось схематично набросать ему суть, избегая упоминания обо всём, что было. Я не стал рассказывать ему, что именно связывало меня и Ханя, лишь о каком-то туманном споре, где я оказался ставкой. И о том, что Хань спор выиграл, а я случайно узнал об этом. Не знаю, поверил ли Бэкхён в ту муть, что я наплёл, но какие-то выводы для себя он сделал точно. Заодно вспомнил, что видел Ханя.

― Странно, по-моему, ты ему очень нравился, ― вот и всё, что он сказал.

Нравился. В постели. Но не за её пределами. Хань вообще не знал, какой я вне стен салона и не особенно интересовался. Точка. Взять и забыть, только не получалось.

Я не стал просматривать расписание выступлений, просто уточнил, что их будет пятнадцать. Некоторые конкурсанты делали вокально-танцевальную программу на три минуты, другие делали отдельно вокальное и отдельно танцевальное выступления, каждое ― полторы минуты. Три на пятнадцать ― сорок пять, но на самом деле это заняло бы час или полтора часа по времени. Из пятнадцати требовалось пропустить трёх кандидатов. Бэкхёну приходилось комментировать вокальные данные кандидатов, а мне ― танцевальные. Помимо судейства, разумеется.