While I'm Still Here (ЛП)

- Иногда ты слишком любишь пофилософствовать, детка. Святое дерьмо, ты удивительный.

- Ага, спасибо.

- Ага, не за что.

Мы одновременно улыбнулись и притихли на несколько минут.

- Фрэнки, в какой-то степени я даже рад, что ты не едешь со мной сразу, - неожиданно произнёс Джерард.

- Почему?

Ох, нет, только не это. Сейчас, вот сейчас он скажет, что ему нахер не сдалась наша дружба и что он больше не может меня выносить.

- Ну… - он улыбнулся, а потом обнял меня за плечи. – У меня будет возможность хорошенько подготовиться к твоему приезду. Я забью холодильник едой, куплю всю необходимую мебель, поэтому, когда ты появишься, то сможешь чувствовать себя в этой квартире как дома. И тогда ничто не будет мне мешать заботиться о тебе.

По его голосу я буквально слышал, как улыбка медленно сползает с его лица и нас накрывает невидимым тяжёлым одеялом, без какой-либо надежды хотя бы на маленький источник света. В тот же момент обе его руки оказались на моей талии, и он сжал меня ещё крепче, медленно раскачиваясь из стороны в сторону.

- Я окутаю тебя заботой. Там будем только ты и я, а всё остальное дерьмо мы забудем и оставим в прошлом. Ничто больше не будет иметь значения - только мы.

___________________________________________

В следующей главе:

Джерард покачал головой и посмотрел на меня, сморщившись от отвращения.

- Фрэнки, да что, чёрт возьми, с тобой не так? Что я сделал? Ты не возьмёшь это зеркало в Нью-Йорк. У нас в квартире вообще не будет ни одного зеркала. Посмотри, каким одержимым ты становишься… оно разрушает тебя…

- Иди нахуй.

- Сам иди нахуй! Фрэнк, прекрати. Что случилось? В чём я виноват? Ну же, давай…

- Свали из моего дома. Я больше не хочу с тобой разговаривать.

- Но, Фрэнки, я не…

Я впился в него убийственным взглядом, а потом медленно развернулся к двери и указал на неё пальцем. Мой голос звучал спокойно и твёрдо, а слова давались с лёгкостью.

- Я сказал пошёл нахуй из моего ёбаного дома, грёбаный лживый ублюдок.

Комментарий к Глава 19

*Refused — шведская группа, исполняющая песни в стиле хардкор-панк. Текстам песен группы свойственны леворадикальная, антикапиталистическая и нонконформистская направленность [Википедия].

========== Глава 20 ==========

Дерьмо. Настал конец. Я просто знал это. Тот отрезок моей жизни, состоящий из четырёх месяцев, в течение которых я был счастлив и не одинок, теперь подходил к концу. Медленно утекал. Превращался, блять, в ничто.

Так как я по-мастерски испортил июль, - целую грёбаную половину месяца, о чём очень сожалел, - то сейчас я знал, что должен был открыть ему всё. У нас оставалось шесть дней.

Я должен был рассказать ему обо всём. Я должен был впустить его в себя, чтобы он, в свою очередь, подпустил меня к себе; тогда я поселюсь в его грудной клетке, и каждый день маленькая часть меня будет процветать в нём, уютно свернувшись где-то под сердцем. Он станет жить в Нью-Йорке – не просто там существовать, а именно жить, ну а вместе с ним и я.

Как ни странно, мне было тепло и комфортно в его свитере, но тем не менее я обхватил себя руками и мысленно пытался подготовиться к этому дерьму.

- Так мило, что у тебя есть коробка памяти, - усмехаясь, сказал Джерард, смотря на меня взглядом полным идиотской гордости.

- Ага, - пробормотал я, опуская голову.

Моя коробка памяти обычно находилась под кроватью, но недавно я перенёс её в шкаф. Я не открывал её с тех пор, как несколько недель назад добавил туда фотографии, и сейчас она стояла на моей кровати между мной и Джерардом.

- Если ты не хочешь, то можешь не показывать, ты же знаешь, - добавил он, однако его нетерпеливый и горящий взгляд явно выдавал его желание.

- Нет, я хочу.

В подтверждение обоюдной безоговорочной близости я хотел стереть последние границы между нами. Я должен был знать, что мы можем доверить друг другу тайны. Я должен был чувствовать связь между нами, чтобы открыться ему и поделиться тем, что я хранил.

Коробка содержала воспоминания о важных событиях: рисунки, мои собственные отстойные стихи, открытки, фотографии и другие вещи, которые я бережно собирал. Только всё самое дорогое и ценное, заключённое в четырёх картонных стенках.

Когда я открыл крышку, на глаза сразу попалась наша совместная фотография с церемонии вручения аттестата в выпускной вечер – последнее, что я добавил. Однажды я просто наткнулся на стопку фотографий, лежащую на обеденном столе. Там не было заботливо приготовленного завтрака, но жест я оценил. Мне стало интересно, сколько времени мама скрывала их от меня.

- У тебя есть наша фотография? – радостно спросил Джерард, выглядывая из-за моего плеча.

Каждый день на протяжении четырёх месяцев мы проводим вместе, за исключением двух недель моего домашнего ареста, а я по-прежнему не могу унять дрожь в теле, когда он оказывается слишком близко.

- Да, мне их дала мама. Я сказал ей, что эта – моя любимая… хотя я даже не знаю почему, ведь ты на всех фотках выглядишь одинаково красиво.

- Ох, спасибо. Я тоже видел фотографии, которые сделала мама, но мне не разрешили взять их себе. Думаю, их было там не так уж и много. Могу я посмотреть?

- Да, конечно.

Я передал ему фотографию.

Джерард рассматривал её в течение некоторого времени, а затем сказал:

- В тот вечер ты выглядел просто восхитительно.

- Ты выглядел лучше, - возразил я, игриво толкая его в плечо. – Такой бледный.

- Я тогда использовал немного косметики.

- Косметику? – рассмеялся я. – Зачем?

Он сжал губы в тонкую линию и сморщил нос.

- Потому что тогда моё лицо находилось не в самом лучшем состоянии.

Уставившись на него в шоке, я открыл рот, но тут же взял себя в руки.

- Оу… - кивнул я понимающе, жалея, что в то время я был ещё не настолько внимательным, чтобы заметить следы жестокого обращения. В остром желании сменить тему, я добавил: - Эм, сейчас. Я покажу тебе нашу с папой фотографию. Она была где-то здесь… наверно, лежит на самом дне… она правда очень старая. Мне там семь лет.

Я доставал снимок за снимком, и, казалось, их был целый миллион. Пейзажи, птицы, дороги, мой дом - одним словом всё, что меня привлекало и что я старался запечатлеть на плёнку, чтобы навсегда оставить в памяти. Коробка также была полна записками, которыми мы обменивались с Колином во время уроков - как правило, там были карикатурные картинки наших учителей и одноклассников. Я сделал пометку в голове просмотреть всё это более внимательно после того, как Джерард уедет в Нью-Йорк. Тогда я смогу прочитать его письмо, а также остальные переписки с Колином, и притвориться, что у меня снова есть друзья и я популярен.

- Эй, ты ведь ещё не смотрел мою записку, правда?

- Нет, но мне очень хочется.

- Ну, ты же дождешься, когда я уеду, да?

- Да.

- Хорошо. Тебе нравится фотографировать, не так ли? – подметил он.

Я на секунду прекратил копошиться в коробке и довольно усмехнулся, немного нервничая из-за разговора о том, что было мне близко.

- Ну да. Мама купила мне фотоаппарат на Рождество, когда мне было десять лет. И я начал снимать. Постоянно. Мне это нравилось. Но через несколько лет камера сломалась. Она просто перестала работать, я думаю из-за того, что я слишком много ею пользовался. Ну, или же это просто была дерьмовая модель. Сейчас мы не можем позволить себе новую камеру, поэтому я больше не фотографирую. Иногда я скучаю по всему этому. Есть что-то такое в фотографиях… они захватывают момент времени и… - я замер, глядя на наш совместный снимок с выпускного вечера. – Они улавливают вещи, которые не может подметить глаз…

Я заметил его ладонь на своей пояснице только тогда, когда он наклонился немного вперед. Рассматривая фотографии, я так следил за каждым своим движением, так старался выглядеть красивым и не оплошать, что совсем не обратил внимания на то, что он обнял меня. Я смотрел на Джерарда еще секунду или две, а потом почувствовал, как волна тепла медленно плывет по шее вверх, прямо к лицу. Резко опустив глаза, я вернулся к коробке, продолжая в ней копаться. Мне действительно нужно быть более организованным.