Гарри Поттер и его наследие (СИ)

– Ремус… погоди. Я обидел тебя, да? Да подожди ты, вернись. Мой язык дурацкий. Говорю, а после – думаю. Присядь, – поспешно проговорил Поттер, подвигаясь на кровати.

Но ликанин так и замер посреди комнаты, неловко переминаясь с ноги на ногу, прикрывая руками пах. Его янтарные глаза жадно вглядывались в самое дорогое на свете лицо и… не находили в нем ничего… кроме приязни и желания помочь… другу.

Да, некоторые вещи не меняются – Джеймс Поттер всегда умел дружить.

– Не надо, Джей… мне не нужна жалость… меня так часто жалеют… люди. Немногие друзья… мне нужно то, что, видимо, ты никогда не сможешь мне дать. Прости меня. Ты не думай, я все понимаю. Моя природа такова, что мне невозможно быть с кем-то еще. Ликане отдают сердце один раз. Мое принадлежит тебе. Вот уже двадцать лет. И я не собираюсь просить его обратно. Или вымаливать крохи твоей… приязни, которые ты будешь мне дарить из жалости. Не надо, Джей, не унижай меня еще больше. Я не требовал жертв от тебя, не потребую и дальше. Я сделал все, что мог – полюбил, спас, признался. Остальное – выше моих сил.

Джеймс, ошарашено разглядывал собеседника. Это был не Люпин. Тот бы никогда не решился на такой откровенный разговор. Рем всегда довольствовался тем, что ему давали. Никогда не перечил. Единственный раз признался. Перед свадьбой. Потому, что был пьян. Пьян и смешон… В своей потрепанной одежде. С вечным загнанным выражением в янтарных глазах. Как глупо. Юноша, стоящий перед Джеем не был тем Люпином, которого знал Поттер. Как он там сказал? «Я его волк. Зови меня Вьер».

– Кто ты? – хрипло спросил Джей, не будучи уверен, что хочет получить ответ. Но Гриффиндор – это диагноз.

– Я – Вьер, ликанин. Волк человека, которого ты называешь Ремусом Люпином и считаешь своим другом. Мы… едины и, в то же время – два разных существа. Я получаю свободу в полнолуние. А в остальное время – вою глубоко внутри своего человека, пытаясь привлечь его внимание… Докричаться. А он… травит меня антиликантропным. И практически не слышит. Но в одном мы точно единогласны – в любви к тебе.

– Ты – не он? Не Рем?

– Нет. И да. Я знаю все, что и он. И чувства все его – как на ладони. Но… характеры у нас разные. Я – не Альфа, но я – волк.

Джей какое-то время сосредоточено размышлял о чем-то, а потом вдруг произнес:

– Иди сюда, волчара. Не стой на каменном полу. У ликан бывает воспаление легких?

Вьер недоуменно смотрит на слегка улыбающегося Джея.

– В такой жаре? Воспаление легких в аду… какая глупость, – наконец произносит он и делает шаг к кровати.

– Залезай, – командует Джей, – зря мы семь лет в одной комнате жили? Расскажи еще что-нибудь. Про отношение к тебе не спрашивай – я не знаю… не знаю тебя… Вьер. Но то, что я вижу, – он окинул взглядом стройное, чуть даже худощавое тело, – вполне ничего. Рем всегда был скромнягой. А ты вот… Не торопи меня, ладно?

Ликанин расслабился. Его партнер не сказал «нет», он сказал «дай мне немного времени», тяжеленная каменная плита, давившая на сердце, чуть полегчала. И Вьер ответил:

– Я буду ждать. Ты просто знай, ладно? Я – твой.

– Ладно, Вьер. Расскажи лучше про Хогвартс… и про войну… про все-все.

И волк увлеченно, глядя в любимые синие глаза, рассказывал обо всем – о своем преподавании, о Гарри и его побеге, о Нимфадоре, не дающей прохода. О Сириусе. Обо всем. В душе Вьера затеплилась слабая надежда. Он не давал себе слишком уж надеяться на что-то, но упрямое сердце, отданное Джею, хотело верить, что однажды из этих пронзительных сапфировых глаз уйдет вежливый интерес и они наполнятся совсем другими чувствами. Любовью и нежностью. Ради этого он готов был снова пройти тропой в Междумирье, снова искать. Терпеть побои от Кнута. Просить Хара. Все, что угодно – ради него, Джея.

……….

Нарисовав уже десятый по счету апельсин, Хар сделал рукой сложный пасс, и в воздухе засветились какие-то непрерывно вращающиеся по непонятным, но упорядоченным траекториям точки.

– Что это, – с любопытством спросил Северус, глядя на красные искорки.

– Хронометр. Пытаюсь узнать, сколько прошло времени в верхнем мире. В Инферно время течет по-другому – быстрее, когда ты счастлив, и медленнее – когда страдаешь. Мы здесь уже восемь часов по моему внутреннему ощущению. А наверху прошло только три. Скоро возвращаться.

– Хар, когда ты придешь еще? – требовательно спросил Аэ. – Ты же знаешь, какая здесь скукота. И у меня уже несколько тысяч лет не было секса! Мне нужен мой любовник!

– На Самайн, сокровище мое. Мы с Северусом не сможем пропустить большой прием у Первого Герцога, ты же знаешь. Тогда и нарисую тебе Хара. Потерпи, ладно?

Аэ на портрете только вздохнул и капризно оттопырил нижнюю губку.

– Вы же пойдете сейчас в Источник? Я буду смотреть! Должен же я видеть, какую форму примет твой Нгар.

– Какую это еще форму? – подозрительно глядя на мужа, осведомился Северус. – И почему я как всегда узнаю обо всем последним?

– А у Хара склероз, Северус – не первая тысяча лет ему уже, все-таки. Вот и запамятовал, что обязан ввести тебя в Дом, как Нгар, а не протащить черным ходом, как раба, – ехидно прокомментировал Аэ.

– Сев, я…

– Забыл, так и скажи, – посоветовали с картины.

Северус лишь выжидающе изогнул бровь.

– Не хотел, чтобы так… Думал – придем на Самайн, сделаю все как нужно, без спешки, – оправдывался Эр, обнимая мужа, – но Аэтэрос прав. Ты – часть меня. И тоже хозяин в этом Доме. Будь у нас хоть пара дней…

– Да хватит уже болтать, Хар-Эрри, Шестой Герцог! Времени больше не становится.

А обряд надо провести, как только Нгар переступит порог Дома своего демона в первый раз. Кого я учу, святой Нептун! – возмутился Аэ. – Кревгранн!

Через секунду перед портретом появился сгорбленный… гном. Очень старый, судя по всему.

– Звали, мастер Аэ?

– Ага. Наш разлюбезный Хозяин не ввел Нгар Северуса в свой Дом. Поэтому чтобы через десять стандартных секунд у Источника все было готово! Понял?

– Да, мастер.

– Живо!

Гном поклонился и исчез.

– И что бы делали слуги без моего маленького тирана? – усмехнулся Эр, продолжая обнимать Северуса и целовать его в темноволосую макушку.

– Сели бы тебе на твою рогатую голо… кстати! Где мои любимые рога?

– Чего это ты тут раскомандовался? – возмутился Северус, стараясь не поддаваться

слабости и не замурлыкать под ласкающей его спину огромной ладонью. – Это МОИ любимые рога где, Хар?

– Ну, все. С вами двумя мне не справиться, – рассмеялся демон, – сдаюсь.

Рога были… большими. Совсем как на мифриловом шлеме демона, который Северус видел на Тропе. Покрытые сложной вязью рун, они чуть светились в темноте.

– Ого, – отозвался Аэ, – что-то новенькое. Рун-то многовато. Из-за статуса Северуса, наверное. Ну, давай, Хар, мне не терпится посмотреть на себя в качестве Нгар…

Демон вздохнул, и, усадив не успевшего возмутиться мужа себе на сгиб локтя, исчез в портале под веселый свист Аэ.

Ему предстояло совершить Обряд Принятия в Дом.

Чтобы никто ни на земле, ни под ней ни за что не усомнился – это существо принадлежит только ему.

Глава 57. Ритуал Принятия в Дом

Жар, опаляющий кожу и легкие, иссушающий губы и глазные яблоки. Нечем дышать. Кажется, что кожа вот-вот обратится в сморщенный, сухой пергамент. А прямо перед глазами, над головой, подавляет, как будто прижимает к земле… махина из черного мрамора. Глыба, сливающаяся с темным небом. Черная громада, окруженная семью цветными башнями – по семи цветам спектра. Спектра солнечного луча, которому никогда сюда не проникнуть. Архитектурный бред неизвестного Мастера, освещенный только яркими, жгучими сполохами волн Огненного озера. Замок Шестого Герцога Инферно. Дом.

Эр и Северус стояли на выжженной земле у огромных каменных ворот. Демон и его смертный казались песчинками против каменного монолита Дома. Жалкими муравьями на фоне каменной черепахи.

– Где мы? – прохрипел Северус, – что за… мне дышать нечем. Эр, это не смешно…