Гарри Поттер и его наследие (СИ)

болевой порог… А человек волку – жизнь, свободу в полнолуние, поиск партнера. Обычно смертный влюбляется в избранника своего волка. Считая это чувство своим. Это не всегда так, но, тем не менее, бывают и такие счастливые союзы.

Северус задумчиво водил по губам кончиками пальцев, а потом, переглянувшись с Аэ, задал следующий интересующий его вопрос:

– Как выжил Джеймс Поттер, и что ты собираешься с ним делать?

Демон некоторое время молчал, рисуя первый апельсин для Аэтэроса, а потом ответил:

– У Джеймса нет тела в нашем мире. Здесь, в Инферно, и он, и ты, и я, и даже Вьер – находимся в истинной своей форме. Именно поэтому… он не совсем на себя похож. Синие глаза, длинные волосы, отсутствие очков… и, тем не менее, он все же Поттер, потому что не умер до конца там, – он показал куда-то вверх, – у нас. Я знаю, что ты хочешь спросить, – не дал открыть Северусу рта демон, – да, он все помнит, и да, я знаю, как так получилось.

Некоторое время он молчал, тщательно прорисовывая каждую пору на оранжевой кожице сочного фрукта для Аэ, потом подул на готовый плод, опаляя его внутренним огнем, и тот как будто ожил, падая в вазочку. Нарисованный юноша тут же протянул к нему руку, спеша попробовать лакомство. А Хар продолжил:

– Джеймс – мой отец-человек, – Аэ подавился апельсином, который уже успел почистить, но ничего не сказал, – и именно поэтому, думаю, он до сих пор жив. Да будет тебе известно, что у демонов, в отличие от людей, прекрасная память. Я помню все с момента рождения. Так вот история Гарри Поттера – слегка подкорректирована. Это если не выражаться неприличными словами.

Демон чуть подправил форму следующего плода и продолжил:

– Все было не так, как написано, рассказано… Никакой материнской защиты не существует, так как Лили – мне не мать. Волдеморт действительно убил Поттеров. Но Джеймс успел меня защитить. Мы с ним были связаны и по крови, и специальным ритуалом, проведенным Абигором сразу после зачатия. Он устал слушать мои бесконечные жалобы на то, что я расту сиротой – отец-человек всегда погибал при моем появлении на свет. Одним из условий ритуала было то, что мы оба должны были жить, пока я не достигну совершеннолетия. Лорду удалось разрушить тело

Поттера-старшего, закрывшего меня от смертельного проклятия, и не раз, но связь наших душ никуда не делась. Джеймс не смог уйти за Грань и застрял здесь. Моя аура хранила его до того самого момента, когда я принял наследие. После этого он должен был уйти, но Вьер, видимо, удержал его своей безответной любовью. Я видел это в его глазах, когда наказывал Кнутом. Любовь способна на чудеса, Северус. Мы успели вовремя – сквиллы сожрали бы его за месяц-другой.

Еще один апельсин упал в вазочку. Северус молчал, красноречиво изогнув бровь и демон, вздохнув, продолжил:

– Не знаю, что с ним делать теперь, малыш. Да, я делаю, а потом думаю, и нет, это не потому, что я – Поттер, – Аэ на портрете тихо прыснул. – Я это сделал, чтобы не убивать Вьера. Я видел в нем суицидальную решимость добиться тебя. Не знаю, чем ты ему так приглянулся. Как на меня, то с Поттером у тебя столько же общего, как у меня с Вьером. Но… волку виднее. У тебя вкусная магия.

Аэ оживился:

– Тебе удалось, Хар? Северус – маг? О, Цирцея! Поздравляю, – он подмигнул своей почти точной копии.

– Более того, малыш, он мой Нгар, – самодовольно ухмыльнулся демон.

Оранжевый плод покатился по столу, а сам Аэтэрос пораженно замер:

– Не может быть… Хар… правда?

– Да, родной. Ты теперь мой навсегда. По-настоящему.

Демон отложил кисть и нежно провел кончиками пальцев по холсту, лаская нарисованные губы. Юноша тянулся за нежащей его рукой, и у него было странное выражение лица – причудливая смесь радости и светлой, невозможной грусти.

– Я люблю тебя, Хар, – тихо произнес он, – и я всегда верил, что так и будет.

Северус поначалу хотел возмутиться, но потом лишь прижался щекой к смуглому плечу своего мужа и спокойно встретил понимающий взгляд темных нарисованных глаз.

– Теперь ты должен выполнить свое обещание, – требовательно заявил Аэ и поднялся в полный рост. Он был немного выше Северуса и шире в плечах.

– Какое из? – поинтересовался Хар, обнимая мужа.

– Ты обещал мне нарисовать себя. Мне тут скучно. И я хочу тебя. Эрри, пожалуйста.

– Ммм, – задумчиво протянул демон, – это было полторы тысячи лет назад. И с тех пор ты неизменно отказывался, когда я предлагал его исполнить, это твое желание. Что изменилось теперь?

– Теперь ты больше никогда не будешь один, Хаэрри, а, значит, мое счастье не сможет причинить тебе боль, – спокойно ответил Аэ, как будто это подразумевалось само собой.

– Это… ты… из-за меня?! Аэтэрос, ты – драклов псих!

– Я просто люблю тебя, – отрезал тот и нахмурился, – и требую…

– Хорошо, – быстро согласился демон, – на Самайн, только не сердись. Хочешь еще апельсинку?

– Да, – с вызовом ответил юноша и снова сел в кресло, – и чтоб все было, как у настоящего тебя – горячая кожа, живые волосы, и… член, как у кентавра.

Северус засмеялся, а Эр погрозил Аэ кулаком.

– Будешь говорить такое при детях, я нарисую еще больше, чем есть на самом деле, – притворно прорычал демон.

– Ха! – ничуть не смутился юноша, – я умею варить один интересный состав, – глаза его приняли мечтательное выражение и заблестели, – с ним даже верблюд пролезет в игольное ушко.

Северус опять хмыкнул, а Эр снова взялся за кисть – приказ про апельсины никто не отменял.

Глава 56 Вьер и Джей

– Реми, это правда ты?

– Да, Джей. Доказать? Помнишь, как-то на трансфигурации на пятом курсе Сириус превратил перо в бабочку, она долетела до Лили, уселась на ее волосах, а ты превратил ее в орхидею? Все девчонки ей завидовали. «И я тоже».

– Рем… не верю… А это место и правда…? Или я в Мунго, и это все – галлюцинации?

– Да, мы в Инферно. Расскажи, что ты последнее помнишь?

Молодой синеглазый человек задумчиво взлохматил мокрые волосы, чуть поплескался в Источнике, поудобнее устраиваясь в чаше, и неуверенно начал:

– Помню Хогвартс, свадьбу с Лили, – он счастливо улыбнулся, – работу в аврорате. Последнее задание – вылазку к пожирателям… Пророчество. Страх в ее зеленых глазах… Решимость защищать наше дитя до конца… Тяжелые роды. Просто огромный магический потенциал ребенка… Гарри. Мы были так счастливы… Сын стал для меня всем. Любил его больше всех на свете. Даже больше, чем жену. Чувствовал с ним такое родство. Каждую его эмоцию. Я, не раздумывая, отдал за него жизнь. Когда этот маньяк все-таки нашел нас. Убил Лили… Гонялся за мной. Я укрывал Гарри. Была только одна мысль – уберечь ребенка. Много зеленого света. Авада Кедавра, от которой нет защиты… Бьет в меня. Не раз… и не два. Больно… Но Гарри важнее. Но этот монстр все же попал в него. Прямо в лоб.

И… дальше не помню ничего… Только плач сына и облегчение при мысли, что он, скорее всего, остался жив. Потом – падение в пустоту, кружение… какие-то хрустальные сферы, звон… темное небо. Чужое… какие-то всполохи… И… туман. Бесконечная тропа. Тоска, одиночество. И красноватое свечение вокруг меня. Несколько раз какие-то существа нападали на меня, но это странное свечение каждый раз защищало. Я брел и брел по этой тропе. Сколько времени? Не знаю… Может, неделю… может, две. Не больше. Хотя… Не знаю. Боялся только одного – что

мой сын умер. Что я не смог… Не знаю, как объяснить… что я обязан… нет, не так… что я живу… жил… только чтобы защитить его. Как бы в долг. С определенной целью. И… не справился.

Джеймс немного помолчал, потирая переносицу, а потом как-то совсем по-мальчишески ухмыльнулся чуть грустно и продолжил:

– Потом в один «прекрасный» момент красноватое свечение-защита пропало. Я провалился очередной раз куда-то. И оказался на пустынном острове. В холоде и темноте. Жажда, голод, холод, которые не ощущались до этого абсолютно, навалились на меня все и сразу. Я жевал чахлую листву деревьев, ковырял камни, пытаясь добраться до воды. А потом откуда-то налетела черная стая каких-то зубастых существ. Я отмахивался от них, но они кружили и кружили надо мной. Пока я не обессилел, сдавшись. Это… было ужасно, Рем. Они терзали мое тело, как стервятники – падаль. Меня тошнило, кружилась голова. Хотелось одного – умереть поскорее. Потом я потерял сознание и очнулся здесь.