Отступления и наказания (СИ)

— Ну пойдём, что ли, баня ждёт, — он, быстро допив вино и оставив бокал на столе, достал из шкафа стопку льняных полотенец и открыл перед Сонечкой дверь.

Солнце уже садилось, дневная жара спала, и теперь природа, остывая, отдыхая, радовала запахами, птичьим чириканьем и красками оживающих цветов, поднимающих головы после убийственного, палящего дневного марева.

В бане было жарко и пахло Родиком, вернее тем запахом, что он принёс с собой, когда пришёл за ней в дом.

Раздевшись в предбаннике, пока Родик замешкался на улице, и завернувшись в пахнущее свежестью кондиционера полотенце, Соня вошла в парную и поудобнее уселась на полку, тихонько вдыхая горячий воздух. Когда туда же ввалился Михайлов, места сразу стало значительно меньше. Замотанный в нижней части тела в белое, Родик был чертовски хорош. Смуглый, накаченный, с кубиками и рельефом везде, где только может себе напридумывать влюблённое женское сердечко. Соня не помнила его таким. В тот единственный раз, который у них был, Михайлов был подростком. Красивым до неприличия, не по годам рослым и смелым, но всё же подростком. С резкими движениями и юношеским блеском в глазах. Сейчас же его тело обрело мужественные формы, движения были плавными и уверенными, взгляд… А вот взгляд Родика как будто сквозь годы вновь прожёг дыру в сердце Сони.

Снова.

Родион прилёг на полке позади неё.

Некоторое время они не издавали никаких звуков. Говорить не хотелось. Жар уже начал пробирать до самых костей. Тело расслабилось,

капельки пота начали скатываться по коже, рисуя замысловатые дорожки-узоры.

Сквозь жар и негу до мозга Сонечки внезапно доползла невнятная мысль, что по её спине движутся горячие пальцы. Медленно, по влаге, выжимаемой из тела банным теплом, скользят, двигаясь по плечам, по шее, внезапно заныривают под края полотенца и стягивают его, роняя на полку.

Смуглая мужская рука дотянувшись со спины накрыла её правую грудь как куполом. Горячо! Но разве может быть ещё горячее? О, да…

Свободной левой рукой Родик взялся за её плечо и потянув на себя, уложил спиной на горячее дерево.

***

Глядя на блестящее от пота бледное тело Сонечки, лежавшее перед ним, Родик думал только о том, насколько она гармонично и естественно смотрится здесь и сейчас. Стройная, но без торчащих везде костей, как у молоденьких заек, так падких на его внимание, с небольшой, удобно помещающаяся в его ладони грудью, маленьким, едва заметным животиком.

Родик не отводя глаз рассматривал Сонечку, нависнув над ней и ведя пальцем по коже, начиная от мочки уха, через холмик груди, по затвердевшему от касания соску, по животу, через пупочную ямочку, нырнув в неё ненадолго, затем к изгибу бедра, ощущая на коже неровные рубчики растяжек. Свернув от бедра к холмику с мягкими волнистыми волосками, Родик нежно провёл по ним пальцами, надавливая смелее.

Стон Сонечки, не сопротивляющейся, дрожавшей под его рукой, дал ему понять, что желание, накатившее так неожиданно, взаимно.

Склонившись к лицу женщины, Родион, больше не сдерживаясь, смял её губы поцелуем, резко, до боли ворвался языком в приоткрытый, жадный до ласки рот, всосал её язык, нападая и отступая. Ладони Сонечки исследовали его спину, впиваясь маленькими коготками, оставляя жгучие полосы. Желание проникнуть уже в это упругое маленькое тело под собой стало невыносимым, болезненным. Член, упирающийся Сонечке в бедро, подрагивал, пачкая её кожу выделившимися каплями смазки.

Просунув руку между телами, Родик нашел пальцами горячее и влажное, скользнул туда и начал гладить набухшую чувствительную горошину. Соня текла в ожидании. Она хотела его, была абсолютно готова. Её грудь резко поднималась от рваных вдохов, взгляд был расфокусирован, короткие чёрные волосы, взмокнув, слиплись в тонкие пряди, как колючки у ёжика.

Это сладкое, стонущее под его руками тело было открыто для него полностью, как и тогда, много лет назад.

— Соня, мы с тобой задохнёмся здесь. Давай я отнесу тебя в предбанник.

— Я убью тебя, Родик, если ты сейчас же не заткнёшься! Ро-о-одик!

Рассудок окончательно покинул Михайлова от этого нетерпеливого выкрика. Не думая больше ни о чём, он приник влажной головкой ко входу и, не медля больше ни секунды, ворвался наконец внутрь, в пылающую, влажную Сонечку, выгнувшуюся дугой ему навстречу с громким стоном, принимающую его на всю длину и захлёбывающуюся от ощущений.

Пошлые звуки горячего секса заполнили маленькую парную. Нетерпеливые, жадные ласки, шлепки голой кожи тела о тело, хлюпанье члена по выделившейся у Сони смазке, слипающиеся от невыносимой жары мокрые руки и ноги, сплетающиеся в объятиях, срывающиеся от нехватки кислорода голоса, выстанывающие имена друг друга, ритмичные толчки и просьбы-приказы: ещё, сильнее, вот так, ну же, давай ещё раз, перевернись, вот здесь, повтори, Боже! Боже! Господи, да! Да-а-а!!!

Как двое подростков, не спрашивая, не предлагая, просто чувствуя, что сейчас только так и правильно, получив свой крышесносный кайф, Сонечка и Родик, с трудом дыша, откинулись на твёрдой, деревянной банной полке, пытаясь восстановить пульс.

— Надо выйти, Сонечка. Мы сдохнем сейчас с тобой, и никто нас тут не найдёт.

— Ну и пусть. Я не могу, — Соня упёрлась лбом в плечо Родиона, не открывая глаз, — пусть я умру, но я не в силах подняться.

— Я спасу тебя, Мармеладова! — Михайлов поднялся и, весело поклонившись, протянул Соне руку, помогая встать.

— Придурок! — шлёпнула она его по ладони. Родик всё же потянул её на себя и, взяв на руки, вынес в предбанник.

От свежего воздуха закружилась голова, пришлось обоим присесть. Завернувшись в полотенца, они сидели, глупо улыбаясь своим мыслям, собираясь с духом и силами, чтобы подняться и всё же сходить в душ, для чего сюда и приезжали.

Головы были пусты, а души переполняли нежданные, непрошенные чувства.

Всё это ещё надо будет как-то переварить, осмыслить, но сейчас это было неактуально.

Сейчас только кайф, только нежность, только они, остановившееся время и невесомость.

========== Часть 7 ==========

На следующий день после спонтанного дружеского секса с Евсеевой Михайлов появился в офисе в приподнятом настроении. Они с Сонечкой отлично провели время, с ней было легко, не нужно было что-то доказывать или казаться лучше, чем ты есть на самом деле. Его статус и деловая хватка не имели никакого значения в тот момент. Им просто было хорошо вместе, никаких обязательств, обещаний, требований.

В последнее время Родик редко ощущал себя так свободно и расслабленно, ему даже казалось, что он стал себя чувствовать немного моложе и сильнее. И он наконец-то понял, чего ему так не хватало в постели со своими красивыми молоденькими зайками. Послевкусия.

Когда замечательный, порой даже крышесносный трах, во время которого Родион был конечно же чертовски хорош, заканчивался, ощущение эйфории быстро сходило на нет. Гасли яркие огни, стихали звуки, убирались декорации, и актёры разъезжались по своим домам. С Сонечкой было не так. Осталось ощущение внутреннего тепла, которое не прошло сразу, как только всё закончилось.

Они с Сонечкой как-то уж слишком переплелись во времени. У них даже было общее прошлое. Да и настоящее Родику было близко. Взять хотя бы их совместные посиделки за чашкой чая, когда не нужно никуда спешить. Эти мальчишки её непутёвые, для которых почему-то хотелось что-нибудь сделать, чтобы им жилось полегче. Да и Евсееву разве можно без присмотра оставлять, если она даже от отсутствия воды может впасть в истерику. Как она вообще жила раньше?

Кстати, тренажёрный зал, который открыл Родион, был неплох. И даже начал уже завоёвывать популярность. Родик нанял хорошего специалиста, имеющего большой опыт в реабилитации больных после повреждений позвоночника. Вместе с тренером они разработали специальную программу для Макса, выполнять которую надо было трижды в неделю при помощи всё того же спеца. Чтобы пацан не отлынивал, Родион подарил абонемент и Сониному приёмышу, Олегу. Тоже заодно подкачается, а то тощий, как жердь, обнять и плакать. Парни потихоньку втягивались, и то хлеб.