Отступления и наказания (СИ)

терпко, рвано

огнём к коже

крепким телом

мой крик множа

надо! слышишь!

заснём позже…

скоро сгорю,

ты — тоже

больно! сладко!

до звёзд зримо

в край сорваться неодолимо

падать ниже, как можно ниже

тише!

летим ведь,

тише!

мир телами от Оси движем

правил нет

мы иные пишем

время вышло

лимит превышен

дышим…

живые!

дышим!

И это сообщение прочла жена Стефана. Так уж вышло.

И она пришла к Максу, чтобы сказать, что её муж всё осознал, одумался, и она простила его. Это была ошибка с его стороны. Банальная глупая ошибка. Он не оставит семью и уже улетел в Болгарию.

И глупый молоденький мальчик должен забыть её мужа навсегда, чтобы ни у кого не было проблем.

Это прозвучало как угроза. Но разве можно вразумить влюблённого человека? Он был слеп и глух. И он пытался связаться со Стефаном. Писал на заблокированные аккаунты в сети и звонил, звонил, постоянно попадая на автоответчик.

А потом произошло нападение. Возле клуба его схватили четверо парней в масках и, затащив в ближайшую подворотню, били до тех пор, пока Макс перестал что-либо чувствовать. На последних волнах сознания он увидел подошедшую к нему женщину. Тоже в маске, но свою личность она прятала лишь от случайных свидетелей, не от него.

— Я ведь предупреждала тебя, забудь его имя! Ты не нужен ему, его жизнь абсолютно его устраивает. Надеюсь, этот урок ты усвоишь надолго! — прошипев эти слова, Инга Розен наклонилась и сжала пальцами испачканное кровью лицо Макса. Стараясь избавится от хватки истекающей ядом злости женщины, Макс рванул её руку в сторону от лица. Влажная ладонь сорвалась, заскользив по коже, и зацепиться удалось только за тонкий, шифоновый рукав стильной модельной блузки чёрного цвета.

Инга убрала руки, встала.

— Запомни, сучёныш, это было последнее предупреждение!

Развернувшись на высоких каблуках женщина зашагала в сторону припаркованной неподалёку машины, сопровождаемая своими молчаливыми спутниками в масках.

А в руке у Макса осталась оторванная им маленькая именная серебряная пуговица.

***

Макс помотал головой, пытаясь избавится от нахлынувших воспоминаний.

Сейчас ему, вроде, немножко легче. Он даже перестал бояться говорить вслух. Первое время он был полон ненависти, злобы, отчаяния. Боялся наговорить матери глупостей, боялся признаться ей в своих чувствах к мужчине, боялся, что мать, узнав, кто сделал это с ним, захочет наказать виновных. Он не мог. Стефан не заслужил этого. Скандал разрушит его жизнь, карьеру. А ему, Максу, это всё равно не поможет.

Если бы только он был нужен Стефану, если бы…

Макс вылез из тумана благодаря этому рыжему, Олежке, как звала его мать. Видя, как пацан пытается быть счастливым каждый день, не унывает от всего того дерьма, что ему обломилось.

Вот и теперь Олег сидит, балдеет от дорогого вина и невзначай говорит о своих родителях, которые выкинули его из своей жизни. Говорит без обиды в голосе, без злости. Сам живя на раскладушке в чужой квартире.

— Эй, парень! Очнись уже. Я тебя спрашиваю, ты согласен? — мамин приятель Родион, видимо, уже не первый раз к нему обращался.

— Прости, я не слышал. Согласен на что?

— Поехать ко мне на дачу. Там раньше отец хозяйничал, а сейчас дом пустует, участок в этом году никто не обрабатывал, но ягод разных там, наверное, до чёрта. Кому их собирать-то? Софья сказала, ты варенье любишь. Вот нарвёте чего там созрело, я не знаю, и Сонечка натуральных витаминов вам в банки и накрутит. Поехали, чего в городе все выходные париться?

Макс удивлённо воззрился на Михайлова с явным вопросом в глазах.

— Кто? Я нарву? С трудом себе представляю весь процесс лазания по кустам на инвалидной коляске, — Макс фыркнул.

— А что тут представлять. Вокруг кустов дорожки асфальтированные, подъехать без проблем можно. Цивилизация всё ж, не каменный век. Подрулишь к кусту смородины и будешь её рвать и в мисочку складывать. Руки у тебя же не отнялись пока, ложку до рта ведь доносишь?

Максим сощурился на подначивающего его Михайлова, толкнул сидевшего рядом Олега в бок локтем и спросил:

— Ты как?

— Да я не против, чё. Тренировок у меня не будет, в магазине у нас с Софьей Игоревной двойной выходной.

— Мармеладова, большинство — за. Ты надумала?

— Да хорошо, уговорил! Но тогда ещё и шашлык. Что мы, за город съездим и костра не понюхаем?

— Понюхаем, понюхаем, не волнуйся. Утром в субботу, в шесть будьте готовы.

— Ладно. И не зови меня Мармеладовой, придурок! — все дружно заулыбались, а Родик ещё и глаза закатил в притворном жесте отчаяния.

***

После посиделок Сонечка ушла с Родиком смотреть его новую квартиру, а Олег с Максом перебазировались в спальню. Рыжий разлёгся на максовой кровати, листая попавший под руку журнал, а Макс решил немного полазить в сети. Через несколько минут внимание Олега с журнала переключилось на спину Макса. Худая, с выступающими лопатками, она иногда нервно вздрагивала от смешков, стоило Максу увидеть на экране что-либо забавное. Отросшая неровная светлая стрижка прикрывала шею, не давая Олегу полюбоваться её плавным изгибом. Плечо, выглядывающее из выреза сползшей на одну сторону старенькой футболки, отсвечивало белой, почти прозрачной кожей.

Олег хотел подойти к Максу и прикоснуться к ней губами. Потом провести языком по впадинкам ключиц, по двигающемуся кадыку…

Выпитое за едой вино, казалось, отпустило Олегу тормоза. Он с трудом себя контролировал. А вернее, контролировал только ноги, не давая сорваться к Максу и натворить дел. А вот член его жил своей жизнью. Он так настойчиво требовал разрядки, что было даже немного больно.

Олег откинулся на кровати и накрыл пах рукой, слегка поглаживая.

Макс услышал позади себя судорожный, сдавленный вздох. Медленно развернувшись лицом к кровати, он замер, встретившись взглядом с возбуждённым до предела Олегом. Тот покраснел, но руку с паха не убрал, а под пристальным взглядом Макса начал водить ею более уверенно. Наблюдать эту блядскую картину спокойно Макс не мог. Да и зачем? Они парни. У них всё функционирует одинаково. Накрыв свой встающий уже член рукой, Макс начал водить ею синхронно с Олегом. Дыхание обоих участилось, обоим казалось, что в комнате стало гораздо жарче.

И тут Олег приподнялся с кровати и неожиданно для Макса опустился на колени рядом с коляской. В висках у Макса застучало, в душе начал подниматься протест, но рыжий, не отводя взгляда, накрыл своей рукой ладонь Макса на члене и выдохнул ему почти в губы:

— Пожалуйста, позволь мне…

Несколько секунд ожидания, и Макс не выдержал. Сдался. Сдался умоляющим глазам, сдался горячим губам, мгновенно накрывшим его собственные, сдался почти забытым ощущениям, сдался самому себе…

Олег, так давно мечтавший об этом, целовал Макса медленно, наслаждаясь каждой секундой, каждым вздохом. Спустившись языком по шее, оставляя на коже влажную полоску, приник губами к ямочке ключицы, вылизывая её языком и выстанывая свой долгожданный кайф. Его состояние передалось Максу, и тот, закрыв глаза, вздрагивал от каждого касания к своей коже.

Задрав Максиму футболку до подбородка и прикусывая бусинки сосков, Олег ни на секунду не переставал гладить ладонью его возбуждённый до предела член.

Отвлекшись от поцелуев и стянув штаны Макса вниз, не имея пока возможности снять их полностью, аккуратно завёл резинку брюк вниз под яйца, которые предсказуемо приподнялись навстречу вместе с подрагивающим от нетерпения органом. Вид этого импровизированного лайт-бондажа окончательно сорвал Олегу крышу, и он с жадностью обхватил истекающий смазкой член Максима губами, принявшись водить по нему языком, пробуя на вкус, ловя каждую грань ощущений и балдея от содроганий, которые Макс уже почти не контролировал. А потом чувство нереального кайфа охватило Олега, и, подгоняемый волной жара, разливающейся по телу, и стонами Макса, он начал трахать его ртом, насаживаясь так глубоко, как только мог.