В темно-синем лесу (СИ)

— Для начала, — Рамлоу плавно поднялся и бесшумно скользнул вплотную, обдавая запахом сигарет, снега, леса и еще чего-то своего, такого, отчего вспомнилась прошлая ночь и хриплые стоны, блестящая от пота спина Баки и смуглое, сильное тело под ним. — Для начала я хочу, чтобы Соул стал Барнсом. Безболезненно, естественно и с удовольствием. Сейчас он как ебаный страус в клетке с бетонным полом — куда ни ткнется в попытках спрятаться, кругом по голове получает. Ты — ключ к этому. Поэтому я хочу, чтобы ты остался. Ну, помимо того, — горячая ладонь легла Стиву на задницу, а глаза Брока зло, решительно блеснули, — что ты охуенно горячий мужик, Роджерс. Это мой дом, все, что здесь есть — мое. И ты тоже. Если, конечно, решишь остаться.

Стив спокойно перевернул первую порцию омлета, никак не препятствуя Броку ощупывать его. Ягодицы, спину, шею, грудь, живот. Эти неспешные, уверенные прикосновения были чем-то новым, совсем не похожим на то, как касался Баки, что тогда, что теперь.

— Ты хочешь со мной… без Баки? — наконец, спросил он, когда наглая рука жестко сжала его член через ткань, а Брок, загасив сигарету, длинно лизнул его в шею.

— Я уже говорил, что ты мастер озвучивать очевидное?

— Я не уверен, что…

— Не ломай кайф, — посоветовал Брок, запустив вторую руку под рубашку и с силой огладив спину. — Хочу тебя. Люблю красивых мужиков. А ты так вообще идеальный. Еще бы идейности тебе поменьше, ну да кто старое помянет — тому по зубам, идет?

У Стива были к нему вопросы, и много. Но то, как он заботился о Баки — лучше, чем сам Стив когда-либо, даже в прошлом, — перечеркивало все те претензии, которые накопились между ними за несколько лет совместной работы. Почти все можно было объяснить приказами Пирса. А что нельзя, то…

— Гладкий, горячий, — хрипло выговорил Брок, обхватывая его член ладонью. — Дашь мне? Или ты только по большой любви ебешься, а я рожей не вышел? Если что, я на любовь до гроба не претендую.

— Ты любишь Баки? — спросил Стив, сам не зная, зачем.

— А вот это — не твое дело, Роджерс. Я тебя о нем не спрашиваю.

— Я — люблю. И…

Брок развернул его от плиты и впился в губы: жадно, до боли, почти кусая и одновременно лаская член, сжимая ягодицу, заставляя подаваться навстречу, дергая бедрами. Он сжигал дотла, как напалм, не оставляя ни единой мысли в голове, и уже через мгновение Стив сам прижимал его к ближайшей стене, почти вбивая в нее, кусая шею, сжимая до хруста, ощущая странную смесь желания, злого отчаяния и нетерпения.

— Да. Я буду с тобой, — перед тем, как окончательно окунуться в блаженное беспамятство, пообещал Стив.

С Броком было легко. Голая, животная страсть, самый темный и самый сильный инстинкт, будто дремавший до этого в перекачанном сывороткой теле, почуяв зверя, рванул на волю, отключая мозги. Недожаренный омлет полетел в мусорный контейнер, и они, не переставая целоваться, ввалились в гостиную, все к тому же камину, будто твердый пол, прогретый магией и живым огнем, был сакральным местом.

После недолгой борьбы Стив впервые за много лет позволил уложить себя на живот, чтобы, хватаясь за длинный мех какого-то неизвестного животного, бесстыдно подставиться под ласку. Брок вылизывал его, как ночью — Баки. Длинно, мокро, от головки до входа, а потом трахал языком, пальцами, заставляя скулить, безмолвно прося об удовольствии.

— Таким ты мне нравишься, — прошептал ему на ухо Брок, надавливая членом на поддающиеся мышцы. — Горячий. Блядь, буду тебя драть, пока ты не пропитаешься, не пропахнешь мной. Чтобы каждый ебаный альфа в округе знал, чей ты. Такой красивый, чистенький. Такой сладкий.

Он толкнулся, въезжая на всю длину, и Стив со стоном подался навстречу, чувствуя, как истекает смазкой член, как ему горячо, как хорошо — не думать о том, правильно ли то, что он делает.

Баки никогда его так не трахал: с оттяжкой, глубоко, жестко, идеально попадая по простате, не давая опомниться и хоть в чем-то усомниться. Стоны Брока, переходившие в рык, заставляли только сильнее прогнуться, подставляясь. Внутри все полыхало, голова была забита красным туманом, в котором не было ни единой мысли, только удовольствие. Жесткая ладонь в волосах, зубы на плече, хриплые выдохи, похвала вперемешку с матом — Стив никогда не думал, что его это будет заводить до такой степени.

Никогда не кончал еще от одного только члена, таранящего горящую задницу, и стона: «Давай, сладкий, кончи для меня».

Потом он лежал на животе, не в силах пошевелиться, придавленный сверху тяжелым телом, чувствовал прикосновения губ к плечу, и ему было очень хорошо. Спокойно. Правильно.

— Я хочу пометить тебя, — сказал Брок, скатываясь с него, ложась рядом. — Не сейчас, ясен пень, но к весне ты должен определиться. К равноденствию. Либо ты мой, либо нет.

— Хорошо, — с трудом разлепив губы, ответил Стив, чувствуя, как неповоротливо перекатываются мысли у него в голове: тяжелые, томные. — Но после того, что между нами было, у приличного человека не должно возникать подобных вопросов.

Брок рассмеялся и снова поцеловал его в плечо.

— Так это, во-первых, у приличного, а во-вторых, у человека. А я ни то, ни другое, — он потрогал его растянутую задницу и вдруг мокро мазнул выпачканными спермой пальцами по шее. — Это чтобы ты не зарывался.

— Я сейчас поем и тоже так сделаю, — пообещал Стив, приподнимаясь на руках и расслабленно падая обратно. — Или чуть позже.

— Лежи, затейник, — Брок легко поднялся и ушел на кухню.

Вскоре оттуда потянуло запахом жарящегося омлета с овощами. Стив блаженно вздохнул и, кажется, снова задремал.

Потом они поели — Брок безжалостно растолкал его и, заставив натянуть штаны, накормил омлетом и напоил чаем. Потом позволил повалить себя на шкуры и, покусавшись для вида, отдался — так же страстно, нетерпеливо и жадно, как брал. Стиву было странно быть с кем-то, кроме Баки, но, в то же время, это было как водить новую гоночную машину вместо привычного бизнес-класса: опасно и увлекательно одновременно.

— Оу, — сказал от порога Баки, едва стянув с себя рубаху, и нырнул между ними, ворочаясь, как кот, пытающийся улечься. — Не скучали, вижу?

Стив поцеловал его, а Брок, бесцеремонно стянув штаны, тут же принялся ласкать. Так, что через минуту Баки уже задыхался между ними, выгибаясь и постанывая.

— Хочу сразу, — простонал он, трогая растянутую задницу Стива. — Можно мне сразу все?

— Конечно, детка, — решил и за Стива Брок, укладывая Баки между его раскинутых ног. — Давай, даже ты там поместишься.

Стиву казалось, что это не Баки берет его, а Брок трахает их обоих, что они оба принадлежат ему, как те самые «щенки», о которых говорил вождь, но сейчас это было абсолютно неважно: Баки кричал в голос, выгибая спину, жадно двигаясь между ними, и это ощущалось естественным, как сама жизнь.

— Гарри обещал заглянуть, — как о чем-то неважном сообщил Баки, забрасывая ногу Стиву на живот и подставляя Броку загривок, который тот покусывал. — Сказал, у него к тебе разговор.

— Ко мне? — удивился Стив. — Я его один раз видел.

— Ты впечатляешь раз и навсегда, — пафосно ответил Баки и поцеловал Брока через плечо. Тот, зарычав, дернул его на себя, и скоро тот застонал, закрывая глаза, подставляя шею, а потом, сместившись, принялся отсасывать Стиву. Мягко, нежно, как делал всегда. Будто Стив по-прежнему мог сломаться от неловкого движения или скончаться под ним от приступа астмы.

— Не хочу гостей, — отдышавшись, Баки лениво развалился поперек обоих любовников и сыто потянулся.

— Не хочешь — не ешь, — разрешил Брок, и Стив понял, что смеется.

— Может, что-то важное, — заметил он. — И кадку надо заколдовать, чтобы елка влезла.

— Елка уже влезла, старый Свитсон помог, — отозвался Баки. — Осталось земли натаскать и занести в дом.

— Подъем, — решил Стив. — Поесть надо приготовить. Магазинов тут нет, как я понимаю?

— А ты что хотел? — спросил Баки.

— Ну… подарки, там. Вкусности всякие. Я как-то не подумал из Лондона взять. Сочельник завтра.