Две души Арчи Кремера (СИ)

– Я заслужил, – высокомерно сообщил он. – Вот подготовлю черновик рецензентам и пошлю все нахрен.

Так что и до него не дотянуться.

Вот оно, желанное одиночество.

Арт помалкивал. Словно понимал, что Арчи хочет чуть-чуть подумать о себе, но так, чтобы ему никто не мешал. Тот и собирался это сделать; буквально неделю назад только зубами не скрежетал, как хотел избавиться от вечного надзора, непрекращающихся попыток навязать общество, обсудить еще такой аспект опыта, уточнить еще деталь; Арчи жаждал не просто удалиться на время от людей, но словно дверь закрыть между собой и всеми остальными. Представлял, как втянет алчно лесной воздух и заставит Арта молчать, пока будет просто смаковать его, как вслушается в мурлыкающую тишину, запретив Арту – и себе самому тоже, черт побери, привычному анализировать каждую деталь – расчленять ее на отдельные шорохи, затем пойдет по лесной тропинке к небольшому ресторанчику, а там усядется за столиком на отшибе и будет смотреть на небо – в кои-то веки голубое, в кои-то веки розовеющее на закате, будет любоваться тенями, которые будут не угольно-черными, дожидаться ночи, которая не наступит внезапно, а будет подкрадываться осторожно, как кошка на бархатных лапках; как затем пойдет домой, возьмет книгу, усядется на улице в плетеном кресле и обязательно включит светильник над головой, хотя читать он мог бы и ночью: киберзрение и последующая обработка изображения и не такие шалости позволяли. Но сама атмосфера была Арчи куда важней, и он уже нарисовал себе в мельчайших подробностях, что и как мог бы делать. Беда в том, что детальнейшие картинки остались картинками, а когда Арчи Кремер вошел в комнату, бросил на пол сумку и сделал шаг в центр комнаты, он осознал, что плана-то у него и нет, и что делать дальше, не представлял совершенно.

Он побродил по домику, привычно просканировал стены, двери, окна и то,что за ними, растерялся, просканировал еще раз и более детально и усилием воли заставил себя поверить, что в домике действительно нет никаких жучков. Это оказалось для Арчи еще одним сюрпризом, и как с ним справиться, он не представлял. Но ладно. Он здесь, он в отпуске, он, как выясняется, никому не нужен – точнее, сам настоял на том, чтобы выключиться на пару недель из цивилизации, и отстоять все это время посреди комнаты, прислушиваясь к незнакомым звукам и к себе было бы по крайней мере глупо.

Домик был расположен на окраине крохотного, совсем игрушечного городка, который когда-то мог похвалиться даже городской стеной; когда по нему шел Арчи, стена частью была включена в постройки, а частью выходила за его границы и превращалась из ухоженного артефакта в не менее ухоженные и при этом очень живописные развалины. Была ратуша, в которой помимо администрации, были расположены музей, архив и нотариальное бюро – и кажется, две комнаты сдавались внаем. Был замечательный фонтанчик, который даже действовал. И кафе. За один раз осесть в двух кафе – многовато будет. Но делать все равно было нечего; в городке было тихо, народ, который неспешно фланировал вокруг фонтанчика, глазел на документы, выставленные в окнах-витринах ратуши, сидел в кафе, вел себя подобно самому городку – неспешно, нешумно, благодушно. Арчи опустился на стул, вытянул ноги, запрокинул голову, посмотрел на темное небо, словно познакомился с ним заново, и потянулся за картой меню.

Затем он сидел на крыльце – телу-то было плевать, в какой позе; у Арта вообще не было поз, которые способны причинить ему дискомфорт или как-то спровоцировать повреждения. Можно было устроиться цаплеподобно – на одной ноге, согнутой в колене, наклонить тело влево на тридцать градусов, скажем, и вытянуть перед собой руку – и в такой позе провести несколько часов – а можно и суток. Арт не уставал, Арчи мог скорректировать свое восприятие действительности, как ему угодно. Так что стулья-кресла поудобней, даже пледы были скорей данью своему человеческому «я», чем необходимости. И на крыльце Арчи сидел, привалившись к перилам, вытянув ноги, держа книгу раскрытой, но не читая ее. У него вообще было странное настроение. Словно был завершен какой-то важный этап жизни, а начинается еще один, куда более сложный, а Арчи благополучно проспал и завершение предыдущего, и начало нового.

И что за фигню он читал? Что-то умное, сложное, психологичное. Высокобровое, из серии тех книг, которые рекомендуют профессиональные критики, но которые даже они сами не выдерживают до конца; но прочтением таких книг приличествует хвастаться, их приличествует держать на видном месте, а когда перевернешь последнюю страницу, ощущений от них остается шиш и немного. У Арчи была еще пара штук таких; если же совсем невмоготу станет, можно скрутиться в город и еще подкупить или обратиться к великой и могучей сети – или что-то еще. И при этом им овладело жутко тоскливое настроение – в начале-то отпуска, считай в его первые сутки.

Часов в семь утра Арчи решил отправиться к морю. Раз делать все равно нечего, раз спать совсем не хочется, то почему нет? Хотя ни к морю, ни в море, если честно, не хотелось. Оно наверняка было таким же, как и в дюжине других мест, в которых Арчи уже побывал; оно и правда было таким же – и не таким: сизоватым – наверное, из-за раннего часа или скал, возможно, из-за каменистого дна. Казалось теплым; но это было совершенно несущественно. Арчи бросил полотенце на камни, подошел к самой кромке воды, замер.

«Вода приятная», – задумчиво подумал он.

«Очень чистая. Побережье славится природными условиями, достаточно только посмотреть, как они себя обзывают», – с готовностью отозвался Арт. На внутреннем экране поплыли бесконечные рекламные слоганы – «Кристально чистые воды», «Удивительно чистая почва», «Сертификат экологического института такого, а еще такого и такого, признанный натуральный климат» и прочее.

Арчи хмыкнул. У него в голове промелькнуло насмешливое:

«Им бы порекомендовать язык подчистить, чтобы он соответствовал их природе».

«Похоже на самодеятельные слоганы», – согласился Арт.

«Угу». – Арчи зашел на пару метров в воду. Задумался: вот то ощущение – это приятно освежающая или все-таки подозрительно прохладная вода?

«Здесь возможны прибрежные течения, приносящую воду из глубоководных областей. Вода может оказаться неприятно холодной для человека», – тут же встрепенулся Арт.

«Для меня критично?».

«Еще чего!» – возмутился Арт.

Арчи засмеялся. Иногда Арт вел себя совершенно по-ребячески. Он пытается имитировать его – или это такие своеобразные зачатки характера в искине утвердились?

«Сомнительная гипотеза, – помедлив, взялся рассуждать Арт. – У меня есть определенные личностные характеристики, но концепт характера слишком сложен и многогранен, чтобы даже в моем случае задумываться о его применении».

«Даже в твоем? – скептически спросил Арчи, отгребая все дальше от берега. – Нет, ты определенно гадкая и самонадеянная сволочь».

«Боюсь, в плане личностных характеристик я всего лишь твое отражение, – лукаво отозвался Арт. – Так что присмотрись к себе, друже».

Арчи засмеялся.

«Не открывай жабры», – бросил он и нырнул. На пару десятков секунд, на полметра, не более. Вынырнул на поверхность, перевернулся на спину, открыл глаза, сощурился солнцу. Вода была приятно свежей – для него. Ему-то было совершенно все равно; будь температура воды плюс четыре градуса, это никаких последствий не имело бы. Все упиралось в то, как Арчи хотел это воспринимать: получать удовольствие или беспокоиться за свое функционирование. И было ли это благословением или наказанием. Ответ Арчи не мог дать. Он – хотел почувствовать то же, что и человек. А что чувствовали люди?

А на берегу стоял человек и с напряженным интересом следил за ним. Арчи встал в воде, обозначил вежливую улыбку, поднял брови. Человеку было лет тридцать-тридцать пять от роду; Арт настаивал на тридцати одном, Арчи склонялся к верхней границе. Рост – сто семьдесят шесть, вес, температура тела, что там еще; Арт осторожно спросил, проводить ли поиск по биометрическим характеристикам – и вообще, начинать тревожиться или подождать пару секунд?