Серебряное солнце (СИ)

– Так я и контролировал, – пожал плечами он.

— Непохоже. Шишибей тебя полностью подавляет, если его захлестывает эмоциями.

– Шишибей не может меня подавить, – закатил глаза Хаджиме. – Если я ему этого не позволю.

— Тогда что это за представление ты здесь устроил? — Итачи одарил его тяжелым взглядом из-под век.

– Ну, блин, он на меня наезжал, используя тебя как прикрытие. Надо было сразу показать, что за такие шутки в зубах бывают промежутки, даже если ты круче всех на свете. Крутость от заноз в заднице не уберегает… И вообще, – Хаджиме сложил руки на груди. – Нападки на твой идеальный вкус? Нападки на самого удобного напарника на свете? Да за такое убить было мало!

Итачи слегка умилился такой логичной попытке отмазаться, но и только. Ему могло сколько угодно быть приятно, что Хаджиме оценил именно то, что окружающие обычно недолюбливали, но разговор стоило довести до конца.

— Наглость от железа в бок не уберегает тоже, — прохладно сообщил Учиха. — Ты полез на совершенно неизвестного тебе противника, не составив даже приблизительного представления о его силах. Не прикинув стратегию, не определив слабые места. Если бы руки Дейдары не пострадали недавно, ты бы мог от его бомб и не увернуться. Да и бросаться настолько в лоб… Я разочарован, Хаджиме.

– Я понял, – вздохнул волчонок и уселся на одну из кроватей, покаянно опустив голову. – Такого больше не повторится, Итачи… Сенсей.

Учиха с минуту разглядывал его, пытаясь определить если не степень раскаяния, то хотя бы насколько от его слов не отмахнулись. Потом вздохнул:

— Я волновался, Хаджиме.

– Угу, – согласился тот. – Поспите, Итачи-сенсей. Я же вижу, вам хочется. Потом подробно разберёте, где и как… Я ошибся.

— Поганка мелкая, — буркнул Итачи.

Спать и в самом деле хотелось — не в последнюю очередь из-за сытного обеда. Но привычка не следовать собственным желаниям словно свербила, заставляя искать себе дело, вместо того чтобы и впрямь завалиться отсыпаться, пусть и сделав клона. Опять же, это могло смазать весь эффект от продемонстрированного недовольства, да и трёпку Хаджиме вполне заслужил. Провоцировать подрывника на новые взрывы в закрытом помещении?

– Нет, я действительно всё понял, – покачал головой парень, на мгновение продемонстрировав волка, который виновато прижал уши к голове и двигал хвостом в извинениях. – Буду вспоминать тактику и стратегию. А вы поспите, вам надо отоспаться. Хорошо?

Итачи наклонил голову набок:

— И ты даже не пойдешь шататься по коридорам, пользуясь моментом?

– Нет, – покачал головой Хаджиме, серьёзно посмотрев и вновь опустив взгляд на неловко лежащие на коленях руки. – Разве там может быть что-то интересное? Я… Извиняюсь, да. Я вёл себя необдуманно.

— Хорошо, — кивнул Учиха, аккуратно складывая плащ.

В целом, одежда ему спать не мешала, но форменный плащ Акацки Итачи недолюбливал. Не за объективные качества — здесь плащ был как раз вполне удобен. Просто расцветка, по мнению Учихи, была откровенно идиотской, и плюс у неё наблюдался всего один — узнаваемость. Потому как нормальный шиноби тряпку такого раскраса на себя не наденет. Во всяком случае, по мнению Итачи — не надел бы. Выкидыши чужой фантазии периодически пытались его в этом разубедить.

— Отдохни тоже. Здесь хороший тренировочный зал, можно будет размяться с дзюцу — барьеры справятся.

Хаджиме только коротко кивнул, боясь сказать или сделать ещё что-нибудь не то. Это был первый раз, когда Итачи на него разозлился, и ему было откровенно страшно, что он выставит такого недальновидного надоеду вон и никогда больше о нём не вспомнит.

Он дождался, пока Итачи уляжется, достал из рюкзака походное одеяло, сложил его в несколько раз и положил рядом с кроватью. Хаджиме сел на него, положив голову на кровать Итачи.

Учиха, который заснуть, разумеется, ещё не успел, пронаблюдал за этой возней с некоторым удивлением. Хмыкнул, борясь с желанием несильно потаскать волчонка за ухо. Ну, в самом деле, что за глупости.

— Хаджиме, вторую кровать подвинуть не проще?

– А можно? – тихо уточнил он.

— Можно, — Итачи все же не выдержал, погладил его по волосам. — Можно, волчонок.

Тот дёрнулся под рукой, шмыгнул носом, коротко кивнул и встал двигать кровать. Снял обувь. Лёг, протянул руку, едва-едва касаясь пальцами Итачи. Учиха вздохнул, обхватил его пальцами за запястье, дернул на себя.

— Всё в порядке.

– Правда? – тусклый взгляд, на дне которого едва-едва теплилась надежда.

— Людям свойственно ошибаться. Главное, не повторять эти ошибки раз за разом, — Итачи усилием воли подавил зевок. Немного подумал, коснулся губ Хаджиме легким поцелуем. — Поговорим утром, хорошо?

– Хорошо, – едва-едва кивнул он, прикрывая глаза. – Утром. Спасибо.

========== Часть 6 ==========

Утро было добрым. Утро началось с нежного поцелуя и наполненных чакрой поглаживаний.

— Привет, Итачи, — сонно проговорил Хаджиме, оглаживая его по лицу. — Я сейчас оторвусь. Честно. Вот прям сейчас…

Учиха приподнял уголки губ в чём-то, очень похожем на мечтательную улыбку, притянул волчонка ближе к себе. Несколько секунд рассматривал — взгляд ещё не успел обрести свою привычную строгость и отстраненность и казался бархатным — подался вперед, возвращая поцелуй.

— Мы никуда не спешим, Хаджиме.

— Хорошо… — согласился найдёныш и прижался, ненавязчиво пытаясь закопаться под Итачи. Учитывая, что комплекции он был не самой тощей, получалось немного комично. — Люблю.

Итачи кольнуло в груди так, что сбилось дыхание. Хаджиме… Открытый, искренний волчонок. Со всем пылом бросающийся его защищать, так радующийся каждой толике внимания…

Более милосердно было бы оттолкнуть его сейчас, чтобы причинить меньше боли своей смертью.

Но — как можно, когда к тебе так доверчиво льнут?

Хаджиме прижался, погладил шею кончиками пальцев. Под кожей билась жилка, доставляя утреннюю, полную кортизола кровь по телу. Парень бросил на Итачи быстрый взгляд и прижался к ней, такой восхитительно тёплой и нежной, губами. Учиха замер, прислушиваясь к собственным ощущениям. Было приятно, даже очень — он и не знал, что достаточно невинные прикосновения могут вызывать такую сильную реакцию. Но эта же реакция и тревожила немного. Итачи было не с чем сравнивать, и он не мог сказать, нормально это или нет, когда пульс начинает частить. Что по телу разливается не слишком сильный, но заметный жар.

Не встретив сопротивления, Хаджиме продолжил покрывать напряжённую бледную шею лёгкими поцелуями. Шея, внутренняя сторона локтей, обратная сторона колен, бока, подмышки, внутренняя сторона бёдер — всё это зоны, которым в быту достаётся очень мало прикосновений, и поэтому они обладают особой чувствительностью. Предплечьями блокируют удары, на плечах носят рюкзак, коленями бьют… А вот эти… Самые нежные и защищённые части тела… Остаются для любви, не для войны.

Хаджиме опустился ниже, чуть оттягивая ворот рубашки. Его самого уже потряхивало — от вкуса, от запаха, от нежности под губами и тихой, но явной реакции…

Итачи наконец-то отмер, коснулся в ответ — пока еще совсем невесомо, готовый в любой момент отдернуть руку. Он умел обращаться с детьми, но его никогда и никто не учил, как правильно — ласкать. Как чувствовать под кончиками пальцев не болевые точки или места для ударов, а только кожу. Как не просто дотронуться, а поделиться вот этим самым, от чего сбивается дыхание и пересыхают губы.

— Хаджиме…

— Да? — на выдохе поинтересовался волчонок, поднимаясь выше, к уху, за которым такая нежная и нетронутая взглядами кожа.

Сердце щемило от такой неуверенности в движениях. Это Итачи-то? Он даже рыбу чистит за полторы секунды с неповторимым изяществом и небрежностью. Сразу чувствуется, что с рыбой он дело имеет чаще. Гораздо чаще.

— Это проще, чем бить, Итачи… — шепнул Хаджиме на ухо. — И заложено природой всем, неважно, шиноби или гражданский, клановый или нет… Просто доверься своему чутью.