Молчи и лечи (СИ)

— Ну?

Андерс едва не перепутал свою комнату со спальней Карвера. Нет, вряд ли бы тот узнал, конечно, но если бы узнал, скандал получился бы крупный.

У самой двери он уже не выдержал, схватил Фенриса за плечи и буквально втолкнул его в комнату спиной вперёд. Тот только ахнул — неожиданно беспомощно и как-то очень покорно, чего Андерс не ожидал от него в принципе. Закинул руку Андерсу за шею, почти повис — он был неожиданно лёгким, теоретически, Андерс мог бы, наверное, и на руки его взять — коротко оглянулся и потянул за собой, падая на кровать.

— Подожди, — сбивчиво зашептал Андерс ему на ухо, выпутываясь из рубашки, — давай я тебя уложу, чтобы рука не мешала… Фенрис…

— К чёрту руку, — рыкнул тот. — Хоть порви этот свитер нахрен, твою м-мать, если будешь медлить…

— Не буду, — Андерс усмехнулся, прихватывая губами чужое ухо. Фенрис дёрнулся и наконец застонал, выгнулся в его руках, словно бы сдаваясь, откинул голову на подушку и закрыл глаза.

Свитер Андерс с него снял всё-таки осторожно. А то все врачи — сволочи, даже потрахаться ведь не могут так, чтобы не навредить, а как же.

Расстегнув молнию на джинсах, приспустив трусы и огладив головку члена большим пальцем, удовлетворённо ухмыльнувшись в ответ на медленный хриплый выдох, Андерс всё же не удержался от того, чтобы взглянуть на волоски в паху и «блядскую дорожку». Они серебрились. Прямо в цвет татуировкам, причудливым узором спускавшимся от шеи по груди и животу мимо паха, раздваиваясь на бёдрах. Се-реб-ри-лись. Иного определения в затуманенную и романтичную голову Андерса не пришло.

Захотелось лечь сверху, потереться грудью о грудь, обнять, поцеловать в висок и в щёку.

Что он и сделал.

Фенрис подался навстречу, пытаясь одной рукой стянуть бельё и штаны окончательно. Андерс перехватил его запястье и чуть качнул головой:

— Не всё сразу. Имей терпение.

— Я тебя сейчас поимею, — пригрозил Фенрис. Но как-то совсем не настойчиво. Андерс хмыкнул:

— Так я тебе и позволю.

Стон-выкрик его едва не оглушил.

— Я думал, ты волосы красишь, — ляпнул Андерс. Чёртова привычка сразу задавать интересующие вопросы…

Фенрис зло фыркнул ему в щёку:

— Я крашу брови. Седые на моём лице… можешь представить, как смотрятся. Я говорил, что меня пичкали гормонами. От них ещё и не то бывает. Заткнись уже и делай дело, мне сколько раз просить?

Закружилась голова.

— Просить? — Андерс покрепче сжал его запястье, вызывая новый хриплый тихий стон. — Зря ты подал мне эту идею.

И, быстро избавив их обоих от оставшейся одежды, толкнул коленом ногу Фенриса, прижался бедром, навис на руках, склонился и поцеловал. Долго и медленно, жёстко мешая перехватить инициативу. Всё, в общем-то, указывало на то, что Фенрису нравилось именно так.

Что ж. Андерсу тоже так нравилось.

С ним хотелось быть одновременно и твёрдым, настойчивым, и нежным. Но… Нежность Андерс прибережёт на потом. Да, на потом. Надо обязательно дать понять этому ершистому, что это — не на один раз. И пусть попробует возразить.

Фенрис тем временем всё же мотнул головой, выпутался и лёг на живот. Ну нет. Чёрта с два тебе, а не «быстро и сейчас».

Андерс выпрямился, лёг на него и прихватил зубами кожу на загривке. Не отпуская, улыбнулся в ответ на рычание, спустился чуть ниже, куснул в основание шеи, в плечо, под лопатку — с каждым разом сильнее, втягивая кожу — дурея от вскриков и стонов пополам с шипением, слизывая выступающие капельки пота.

Фенрис дёрнулся, потёрся было членом о покрывало, но Андерс подхватил его под бёдра и рванул к себе, одновременно меняя позу, практически ставя Фенриса на четвереньки — тот был вынужден изогнуть левую руку, опереться на локоть. И заскулил в подушку. Андерс едва не кончил от одного этого звука. Мда.

— Сколько можно, — выдохнул Фенрис без всякой вопросительной интонации. Андерс осторожно сжал собственный член у основания.

— Долго, Фенрис, — самого Андерса хватало только на рваные выдохи. — Оч-чень долго.

— А сам-то выдержишь? — фыркнул тот. Андерс несильно шлёпнул его по заднице, хмыкнул в ответ на удивлённый вскрик и сместился ниже:

— Уж постараюсь.

И, устроившись у Фенриса между ног, коснулся языком между ягодиц.

И удовольствие, и смазать было нечем.

Фенрис охнул, снова вскрикнул, дёрнулся — непонятно было, пытался он уйти от прикосновений или наоборот — и выпрямил колени, опять ложась ничком. Андерс приподнялся, меняя позу на более удобную для себя, заметил, как Фенрис вцепился в подушку, ухмыльнулся и продолжил.

Вылизывать ему задницу оказалось сумасшедшим действом. Ловить его дрожь кончиками пальцев, придерживавших бёдра, обрисовывать кругом, слегка толкаться внутрь. И слушать, как он хрипит, скулит и стонет. И явно теряется, не зная — пытаться ли снова потереться, хотя Андерс держал его крепко, или что будет вернее: продолжать цепляться за подушку, чтобы не уплыть, не улететь окончательно, или начать ласкать себя.

— Андерс, — на стоне-выдохе, глухо, в подушку, почти жалобно, почти с мольбой, — Андерс, не… Не могу больше. Пож-жалуйста, чёрт… чёрт тебя… Андерс…

Андерс снова улыбнулся, медленно провёл языком до самой поясницы — напоследок — и снова навис, опять кусая в шею:

— Не выдержишь?

— Нет, — хрипло отозвался Фенрис. — Ни минуты больше не выдержу. Ты… Ты правда хочешь, чтоб я тебя просил?

В глазах потемнело. Даже жаль, что не стоило так сразу. Ну не стоило.

— Обязательно, — пообещал Андерс, коротко прикусив ему ухо. — Но не сейчас.

Фенрис рывком повернул голову и втянул в рот Андерсовы пальцы. Тот только охнул, отдаваясь ощущениям — явно умелый рот, чуть-чуть шершавый язык, уверенные, точные движения, влажное тепло.

Уткнулся лицом в подушку, снова оперся на здоровую руку, поднялся обратно на четвереньки, задышал ещё чаще и более хрипло.

— Давай уже. Я… Я прошу.

Крышу сорвало окончательно. С треском.

На пальцы Фенрис насадился почти сразу. Безумец. Жаркий, гладкий, но неожиданно не такой тесный, как Андерс ожидал. По сознанию полоснула ревность, он даже зарычал, другой рукой прочертил ногтями Фенрису по спине, тот вскрикнул и выдохнул:

— Ты что?..

Врать и скрывать Андерс почему-то не видел никакого смысла:

— Я думал, у тебя давно никого не было.

— А у меня и не было, — Фенрис чуть рассмеялся. — Но я не из тех, кто скучно дрочит под одеялом.

Что это может значить, Андерс сообразил через добрую минуту, едва двигая пальцами внутри Фенриса. Тот уже стонал без остановки.

— Игрушки? — даже не верилось. Вопреки всему, Фенрис даже сейчас казался немного стеснительным. Бред, Андерс, ну бред же.

— А почему нет, — выстонал тот. — Прекрати меня пытать. Мне… ещё раз попросить?

Андерс убрал пальцы и потянулся к нижнему ящику тумбочки. Кажется, там ещё пылилась пара презервативов.

Раскатав резинку по члену, Андерс снова с трудом сдержался. Стоит тут, выставив задницу, об искусственных членах разглагольствует…

— Значит, — выдохнул он Фенрису на ухо, надавливая головкой на вход, — эти игрушки ты мне ещё продемонстрируешь. И мы их обязательно используем.

Фенрис почти закричал — то ли представил открывшиеся перспективы, то ли от боли. Андерс замер, прижимаясь губами к его встрёпанным на затылке волосам. Несколько прядок завернулись в колечки, и одно такое слегка щекотало Андерсу щёку.

И через какое-то время Фенрис двинулся сам. Насадился почти до основания, снова застонал-закричал, дёрнулся было вперёд, но большего, чем одно движение, Андерсу было не нужно. Он скользнул назад, снова хватая любовника за бёдра, и закрыл глаза.

Поначалу он двигался медленно, подыскивая угол, и ускорился, только услышав очередной вскрик-стон. Время остановилось, всё плыло, реальны были только они.

Хотелось и целовать, и кусать и царапать. Хотелось и приласкать его, и не давать никак ласкать себя самому. Гладить и щипать. Всё сразу.