Герой не твоего романа (СИ)

Сильвия заставила Чанмина и Джеджуна играть с ней в «угадай персонажа»: она загадала Рапунцель, и противникам требовалось выяснить, кто это, задавая вопросы. Победил Чанмин, так как Джеджун просто не знал эту сказку. В его мире, как он шепотом признался вампиру, существовала история с аналогичным сюжетом, но вместо златовласой принцессы в неприступной башне там томился, конечно, омега. Следующим был загадан Эдвард Каллен. Уж кто позволил ребенку смотреть «Сумерки» — неизвестно, только девочка хорошо знала героев. Джеджун, краснея, назвал правильный ответ. Влюбившись в вампира, он решил посмотреть тематические фильмы. «Дракула» с Гэри Олдманом был великолепен, но никак не напоминал его ситуацию, а вот история о замухрышке, приглянувшейся благородной нечисти, импонировала ему.

— Смотрел бы ты лучше «От заката до рассвета», — со смехом сказал Чанмин, толкая его в бок. — Упыри там и то больше на меня похожи, а этот Эдвард Каллен — вылитый Кюхён. Возвышенный девственник и в каком-то смысле вегетарианец.

— Ты тоже это смотрел, — удивился Джеджун.

— Разумеется, — признал Чанмин. — Нас уже давно не боятся, а хотят, но тут каждая вторая девочка-подросток поверила в наше существование и стала мечтать о браке с кровососом. Пришлось узнать, из-за чего им такая моча в голову ударила.

— Говорите при мне по-английски! — обиделась Сильвия. — Я хочу понимать ваши любовные беседы!

Джеджун смутился еще сильнее. Чанмин определил это как «вторую степень Джешкиного смущения». Всего степеней было, по его личной шкале, пять. До первой и второй омега постоянно доходил сам, до третьей его нетрудно было довести, имея хоть какую-то изобретательность, четвертая требовала больше усилий и хитрости, а пятая соответствовала понятию «готов умереть на месте со стыда» и нравилась Чанмину больше всего, но он щадил омегу.

— Кстати, а почему вы не женаты? — вдруг поинтересовалась Сильвия, угрожая довести Джеджуна до третьей степени. — Когда двое любят друг друга, они должны быть мужем и женой.

— Не сразу, — ответил Джеджун, отводя взгляд и неуверенно улыбаясь. — Сначала просто общаются.

— Или это потому, что вы оба мальчики? — предположила Сильвия.

— Он не мальчик, — шепотом сказал Чанмин, пальцем указывая на Джеджуна. — Это девочка, просто она странно выглядит.

Омега треснул его ладонью по плечу.

— Тогда я вас поженю, а то неправильно, — решила Сильвия, поднимаясь с ковра, на котором сидела во время игры. — У вас должна быть свадьба.

Сильвия убежала к бассейну, где все еще отдыхал Хичоль. Дернув вампира за руку, она потребовала реквизит: кольца и фату. Хичоль лениво спросил, зачем ей это нужно, услышал ответ, соскочил с шезлонга и побежал в свою комнату — искать подходящие вещи. Юно любил всевозможные украшения и уже приобрел немало колец, два из которых стали обручальными; ничего похожего на фату не было, но Хичоль решил, что белый искусственный цветок, служивший украшением держателя для шторы, будет неплохо смотреться в волосах «невесты». Джеджун практически докатился до «пятой степени», когда Чанмин, подыгрывая Сильвии, торжественно взял его руки в свои и заглянул в глаза.

— Я объявляю вас мужем и женой, — сообщила девочка, решив обойтись без долгих предисловий или попросту забыв их. — Можете поцеловать невесту. Ну?

Джеджун сказал, что Сильвия еще маленькая, но Чанмин, не слушая «молодую супругу», нежно клюнул его в висок. Девочка захлопала в ладоши, а Джеджун хихикал, спрятав лицо в ладонях. Было очевидно, что для него это бракосочетание понарошку — больше, чем прихоть ребенка. Он не мог рассчитывать на настоящую семью, и уже то, что любимый не отказался от игры, было для него равносильно предложению руки и сердца.

— Мне кажется, что все слишком хорошо, — сказал той ночью Джеджун, прижимаясь к полуобнаженному телу вампира. — Я люблю тебя. Ты перестал отталкивать меня, заботишься обо мне. — Чанмин в очередной раз предпочел компьютеру книгу, от которой и оторвался, чтобы посмотреть на лопочущего о любви омегу. Хотелось пригладить его волосы, и вампир не стал отказывать себе в таком удовольствии. Джеджун закрыл глаза и помолчал, наслаждаясь нехитрой лаской. Да, ему было уже тридцать и его внешность даже выдавала это, но он все равно казался Чанмину маленьким и трогательным. Или же вампир просто утратил объективность по отношению к этому существу. — И вот, я думаю… Разве так может быть? В моей жизни еще никогда не было столько счастья. У меня такое чувство, будто я должен за него заплатить.

— Ну так и плати, сколько можно просить тебя сделать мне минет, — ответил Чанмин, крутя двумя пальцами прядь окрашенных волос. Джеджун возмущенно запыхтел, и вампир поспешил исправиться: — Шучу. У меня такое же чувство. Я не привык быть просто счастливым. Но… у меня это проходит. И с тобой скоро будет то же самое. Кстати, ты подумал насчет моего предложения стать… — Чанмин опустил взгляд и заметил, что Джеджун старательно притворяется внезапно уснувшим. — Ага, вот оно как. Даже не знаю, от какой темы ты сейчас ушел: орального секса или превращения. Ну, спи, спи, чудо природы. У тебя еще есть время подумать над обоими вопросами.

Джеджун и правда задумался. Нет, не о своем присоединении к числу сверхъестественных кровопийц — это для него оставалось чем-то из области фантастики. Но вторая проблема…

— Что значит — как я отношусь к оральному сексу? — обалдел Хичоль, услышав заданный смущенным шепотом вопрос. — Прямо отношусь, хотя с волчарой рискую подавиться, задохнуться или просто вывихнуть челюсть. Не понимаю, дружок, из чего ты такую трагедию делаешь. Ладно, если бы мне еще Джунсу такой вопрос задал. Майор, по-моему, принимает ванну только по большим праздникам. Но Чанмин — очень чистоплотный, особенно для кровососущего мертвеца. Почему ты не хочешь ему приятное сделать? Боишься, что у него вкус тухлятины? Или благородным девицам Римско-католическая церковь запрещает в рот брать?

— Спасибо, все доступно объяснил, — ответил Джеджун, сраженный бестактным юмором младшего вампира.

— Обращайся, — самодовольно ухмыльнулся Хичоль. — С Чанмина — шоколадка!

Так что омега, получивший очередное напоминание о своих предубеждениях, решил немедленно с ними покончить. Чанмин, правда, отсутствовал весь вечер и ночь, явившись лишь под утро. Джеджун не спрашивал, где он пропадал, понимая, что все равно не хочет знать подробности. Вместо этого он взялся ласкаться, чувствуя себя настолько неуверенно и неуютно, что Чанмин сразу догадался о терзающих его сомнениях. Впрочем, как истинный демон-искуситель, останавливать омегу он не стал. Если уж Джеджуну стрельнуло в голову набраться опыта по всем фронтам, так пусть его Кюхён на путь истинный наставляет, а дело вампиров — подтолкнуть к «запретным» удовольствиям.

— Ну, и… мне его прямо полностью? — жалобно спросил Джеджун, когда встал на колени перед сидящим на кровати Чанмином. Тот развел руками: мол, сам думай, подсказывать не стану. — А как тебе нравится? Ты скажи… Ну, чтобы я знал…

Опять не дождавшись ответа, Джеджун аккуратно погладил пенис вампира кончиками пальцев и, закрыв глаза, погрузил его в рот на несколько сантиметров. Омега выглядел, как ученик начальных классов, изо всех сил старающийся хорошо справиться с новой и слишком сложной для себя задачей. Никакой эротичности, вопреки здравому смыслу, в этом не было. Чанмин, присмотревшись к нему, тихо засмеялся, и Джеджун прервался, резко обидевшись. Вампиру пришлось просить у него прощения, что затянулось аж на два с половиной восхитительных часа. После этого оба уже были слишком вымотаны обоюдной страстью, чтобы предпринять вторую попытку обучить омегу основам орального секса. Джеджуну даже не пришлось притворяться, когда Чанмин поинтересовался: а что он, собственно, решил по поводу второго, более серьезного вопроса о превращении? Омега и безо всякого лицедейства засопел в плечо любимого через пару минут после того, как они в третий раз подряд растворились в экстазе.

— Ладно, все еще успеем обговорить с тобой, извращение ты мое на тонких ножках, — ласково сказал ему Чанмин, накрывая одеялом. — У нас впереди много времени.