Panacea (СИ)

К ним подоспели Чонгук и Хосок, и даже уставшему от увеселений альфе довелось стать партнером по танцу. А Чим остался стоять бездвижно, и Хосоку пришлось шлепнуть его по округлой ягодице, чтобы убедиться в том, что друг его все еще жив.

— Ай, больно же!

— Чего толку пялиться, ай да – танцевать! Может, нам такое не скоро светит! — и потащил Чимина за руку под насыщенный припев.

Прижимаясь к Чонгуку, Тэхён опасно терся о его бедро и скользил руками по плечам, отходил и ухмылялся, но был притянут за талию и развернут, прижат спиной к пылкой груди. И губы Чонгука соскальзывали ниже по изгибу шеи, а рука пригревала живот. Тэхён тяжело задышал, испытывая непреодолимое желание быть растертым в крошки.

Изрядно подразнив друг друга в танце, наконец, разошлись. По пути обратно Тэ узнал, что меч Чонгук заберет рано утром, а после они сразу же двинутся в дорогу. А до того стоило подготовиться и успеть отоспаться.

— Жаль, что мы не можем остаться подольше… — опечаленно выдохнул Тэ, уже мурлыча в постели.

— Не нравятся мне города, Тэхён.

— Ты просто привык к свободе, упрямец, — улыбнулся он и вжался в его губы, позволяя опрокинуть себя на лопатки.

И охотно отдался в свечении пляшущего огня, усиленно расцарапывая спину и подаваясь бедрами навстречу. Сегодня Чонгук не просит жертв, и обходится с ним полюбовно-нежно, с каждым плавным толчком сцеловывая с губ влагу и перебирая пряди шелковых волос. Почему-то ему хочется извиняться за то, что сегодняшний чудесный день с потехами и смехом – вряд ли повторится скоро.

========== 8. ==========

Путешествовать верхом на волке, держа тяжелый меч за спиной – дело нелегкое, но Тэхён держался и не жаловался, приноровился справляться с легким головокружением и с внушающей уверенность мыслью Чонгука, что они непременно вдвоем, как одно целое. Тем паче помогало и то, что Хосок, вцепившийся в загривок Чимина, время от времени посылал утешающую улыбку и, покуда можно было заметить в скоростной гонке, ему нравилось абсолютно все, что происходит. Тэхёну подумалось, что есть такие люди: вечные весельчаки, которым всё нипочём, дай лишь дорогу дальнюю и подходящую компанию.

На случившемся привале оголодавшие Чонгук с Чимином, наконец, ушли охотиться, а Тэхён и Хосок дожевывали сухой паёк, усевшись под пахучим кедром, и обсуждали магию во всех ее каверзных проявлениях. Перемололи о том, что в городах нынче одни пафосные фокусники, а не истинные маги, а деревни полнятся мягкотелыми травниками и корыстными шарлатанами, оказывающими услуги втридорога. Люди забывают волшбу, и это настолько же хорошо, насколько и плохо, потому как могут воспользоваться сильные мира сего. Столкнись сейчас мир с реальной угрозой – и найдется мало смельчаков, способных дать действенный отпор.

— Как бы жутко ни звучало, но без войн и конфликтов народец размякает, — Хосок скривил рот и завернул остатки пищи. — У тебя тоже есть предчувствие какой-то заварушки, правда?

— Есть, — кивнул Тэ и поёжился: неприятным ветром осекло спину. — Только откуда и чего ждать – неясно. Знаешь, до того дня, как появился Чонгук, я и подумать не смел, что когда-нибудь выйду из деревни. Уже всерьез готовился кончить, как моя бабуля. А сейчас погляди-ка, куда меня занесло…

Хосок и без того восхищался Тэхёном, но его очаровательной связью с Чонгуком – еще больше.

— Это же на всю жизнь, представляешь?! — и хватается за грудь, а после серьезнеет запредельно. — Но радостного мало, честно говоря. Чую, опасно будет. Сам не знаю, почему. Ваш союз одним своим существованием притягивает к нам всю нечисть, что и говорить о лицах заинтересованных.

— А такие есть? — усмехнулся Тэ.

— Вот ты наивный. Определенно, должны быть, — хмыкнул Хосок, поднимаясь. — На какое-то время сваренное мною зелье сбило ваш запах, но дня через два действие иссякнет, а нового в походных условиях я не сварю, да и все равно придется полнолуния ждать… Короче говоря, хорошо бы нам за это время перебраться через границу. Соленая вода слегка разбавит ваш страстный душок.

…В ветвях противно загорланил ворон, будто бы закашлялся, и слетел с ветки. Стоило насторожиться и прислушаться. Но, к счастью, птицу спугнул неуклюжий шаг Чимина, обратившегося раньше времени и явно подуставшего.

— Ох, как я измотался… — он развалился у костра, пытаясь уложить голову к Хосоку на колени.

Сытый и довольный Чонгук гордо шел следом, плывя осторожной поступью. Как и полагается лидеру, выглядит примером для подражания, какого очередная охота способна лишь позабавить. Он наклонился к Тэхёну и растрепал волосы.

— Вот и я, — помассировал плечо, неожиданно радостный.

Тэ погладил его руку, почувствовал себя гораздо спокойнее, чем раньше.

— Что, Чимин, совсем выдохся? — Чонгук не сдержал язвы, за раз осушил чарку с водой и потянулся расчехлять меч. — Не помри там только. А я, пожалуй, еще поиграю.

— Какой же он выносливый… — подивился Хосок, и Чим щипнул его за бок. — Чего бузишь? Правду же говорю! Уж повыносливее тебя!

Над их стычками Тэхён не может не смеяться. А после все трое наблюдают, как Чонгук рассекает воздух мечом, делая выпады заученно верные. Стоило задуматься над тем, сколько таится в молодом теле прыти, сколько старательная природа подарила его мышцам силы, вложила ловкости. И все ради высших целей. Тот, кто поведет за собою толпы - не может быть слабым.

***

В пути Чонгук с трудом привык к тому, что есть товарищи, на которых можно положиться. И если поначалу доверие его сквозило настороженностью и подкреплялось благодушным отношением Тэхёна, то позже он окончательно примирился с мыслью, что один в поле не всегда воин и иногда можно расщедриться дельным приказом. К слову, приказывать Чонгук выучился гораздо быстрее, нежели поддерживать дружелюбный разговор: такова уж натура. Общаться ему нетрудно – спасает волчья харизма, а вот не смотреть свысока пока не получается.

Обходя чужие стаи, они едва не попались несколько раз, но благополучно исчезали из виду. Прямые столкновения могли не только отнять время, но и здорово ослабить их все еще шаткий строй. Чонгук целенаправленно желал добраться до старца без единой встречи со свояками.

Ухудшалась и погода: земля стремительно остывала, покрываясь то коркой изморози, то снова обращаясь в грязь под обманчивым дневным солнцем. Слякоть мешалась под ногами, укрываясь мгновенно тающим снегом, а уже вечером хрустела под подошвами. И если бы ночами волки не грели людей тесными объятиями, те бы без труда подхватили простуду.

Вопреки планам дорога заняла куда больше времени, нежели предполагалась, и вместо двух суток путь до моря занял почти неделю: были перекрыты несколько трактов, окрепнув заставами из столичных стражников и колдунов. Неясно, по каким причинам стались подобные меры, но проверяли всех и каждого, выворачивая наизнанку чуть ли не каждый карман. В то время как волки шли обходными тропами, люди проходили благодаря своим талантам – Хосок все еще не разучился договариваться с помощью краденых монет, а ведьмовские чары Тэхёна никому не оставляли и шанса.

До порта добрались чудом, ближе к сумеркам. Тэхён с усталью обвел глазами сине-серую полосу городка, окутанного туманом. Над дальним утесом повисла унылая серая скоба луны, слышно и грозно разбивались волны, подгоняемые пробирающим холодным ветром, беспрестанно грохотала верфь. С каждым шагом вниз с холма выше вырастали мачты кораблей и угрожающе поднималась каменная стена.

В городишко зашли с черного входа: и здесь пригодились темные связи Хосока. Ночевка выдалась в затхлом трактире на неудобных матрасах, и Тэхён едва ли смог заснуть, несмотря на дичайшую усталость.

Пока Чим и Хосок мирно сопели в унисон, предался сну и притомившийся Чонгук. Тэ гладил его по голове, плечам, целовал в щеки и губы, осторожно и ласково, желая ему видеть что-нибудь светлое и теплое. Чонгук улыбнулся, так и не просыпаясь, притянул его ближе. Закралась мысль больше никуда не идти и не стремиться, остаться с ним где-нибудь навсегда, пусть и во сне…