Panacea (СИ)

— Здесь всего четыре. Гром, гора, вода и ветер.

— Если он так обозначил место, где он сейчас, то мы его никогда не найдем, — шутливо ввернул Чимин.

— Одних гор по континенту около сотни, Тэ, — Чонгук приобнял его.

— Да что ж вы мне договорить не даете, торопыги! — разобиделся Тэхён. — Это еще не все. Каждая триграмма относится к сторонам света. Чим, доставай карту, идем.

Расположились в передней, подрядив стол. Тэ подал записку Чонгуку, а сам занялся приготовлением пищи: до завтрашнего дня им нужно протянуть на том, что запасено в суме, а это половина от хлебного кругляка, завернутая в ткани баранина и собранные ягоды. Ко всему прочему, можно заварить лавандовый чай – сушеные сухоцветы в коробочке – на века.

— Значит, северо-восток, северо-запад, запад и юго-запад, — Чонгук уточнил, а Чим вымерил пальцами и ровнехонько прочертил путь тем же графитом. — Что у нас приблизительно получается?

— Итак, если каждая линия равна четырем сантиметрам, согласно количеству найденных триграмм, — важно заговорил Чимин, — то общий путь составит практически тысячу миль и будет проходить как по суше, так и по морю, а в конце концов нам придется вторгаться на территорию соседнего государства. По учению триграмм, Юго-Запад и называется - «Большая Земля». Вроде все сходится.

Тут Чонгук приоткрыл рот, а Тэхён обернулся и посмотрел на Чимина с прищуром. Только притворяется тот глупцом, а сам ведает больше, чем говорит.

— Не выражаешься ты как бывалые волки, дружок.

— Я же говорил, что много путешествовал. Заносило меня в столицу пару раз, там залезал в библиотеки…

— И мимо заклинаний проходил? — удивился Чонгук и обратился к Тэ: — А такое возможно?

— Возможно. Но не для простых колдунов.

— Ах, связи-связи, — пропел Чимин, обмахиваясь рукой.

— А ты не так прост, — ухмыльнулся Чонгук и впервые подумал о Чимине чуть лучше, чем о хвастливом плуте.

За ужином обговорили дальнейший план. Путь, как не крути, пролегает через столицу, и Чимин, закатив глаза, дал обещание, что попытается связаться со знакомым, который проведет их мимо охранных заклинаний и окажет посильную помощь.

— Как раз надо будет запастись провиантом, — заметил хозяйственный Тэ и тронул ветхий лацкан плаща Чонгука. — И одежды починить, а то и прикупить новые.

— Кузницы там есть? — у Чонгука загорелись глаза. — Давно хотел себе меч.

— В столице-то? — Чим прожевал и убедительно заявил: — Там все, что захочешь, Вожак!

Обсуждение завершилось чаепитием, а после Чимин с поклоном изъявил желание отлежать бока на меховой подстилке, сославшись на то, что кровать, скорее всего, будет занята. Заснул он быстрее, чем Чонгук успел добраться до дна собственной чашки.

Тэхён занимался порядком, вился пчелой, и Чонгуку надоело мельтешение, он ухватил его за плечи и прижался сзади. Тэхён склонил голову, приоткрывая шею и проводя ладонями Чонгука вниз по животу, закипая. Нет, не вернется он в деревню, теперь - когда? Ввязался в такое, о чем и в книжках не читалось прежде на ночь.

— Я хочу тебя, — Чонгук облизывает ведьмино ушко.

Возжелав, волк уже не отступится, а Тэхёну только то и нужно: он тоже затосковал по близости. Сколько ни отбивайся от естества, оно берет верх, заигрывая низменным.

Перекошенная кровать – не помеха, и Тэхёна припаривают к ее поверхности, накрывают и усеивают тело поцелуями, чередуя нежность с нетерпением. Чонгук бережет его, прикладывается зубами, но не кусает, обтачивает острые углы, напряженные мышцы, проводит языком по сухожилиям на шее и наблюдает, как высыхают влажные дорожки. Он ради него переплывет море, собьет лапы в кровь, взбираясь по самым крутым тропам, перегрызет глотку любому, кто причинит ему вред.

Тэхён, кажется, читает спасительные мысли, поглаживает по плечам и мурлычет, прижимаясь губами к щеке. Ему сегодня не нужно безумно и сильно, как у костра, а медленнее, как волки не умеют, но могут научиться. Тэ шепчет ему про «масло», и Чонгук привыкает к тому, что нужно тратить время на щадящую ласку, что в эти минуты Тэхён меняется и тает, впитываясь ему в поры, предвкушает, поглядывая одурманенными глазами из-под подрагивающих ресниц.

Поддев платиновую голову одной рукой, другой - Чонгук ведет по ребрам, пересчитав, опускает ниже, по гладкому бедру, где теплее, пускает ладонь под горячий сгиб колена, и толкается вперед. Тэхён выдыхает громко, сладостно. Масло отдает календулой, пробивается в воздух явственнее, а Тэхён притягивает Чонгука вплотную, впуская его глубже и разрешая бесстыдно владеть. Удар за ударом о кожу, Тэхён проваливается в тесных объятиях и рвет Чонгуку губы, царапает его с сожалеющими вздохами и извиняется, несдержанно выдыхая его именем. Соскальзывающими пальцами ловит на скулах блики света и разрешает себя поднять, превознести и целовать в ключицы, подбрасывая выше и опуская так, что больно дышать.

Чонгуку нужна его кровь. Чтобы жить. Тэхён сам подставляет запястья и смотрит не смиренно-жертвенно, но с пылкой зависимостью. Чонгук забирает данное и со смаком зализывает ранки, благодарный и насытившийся. Их вселенные сходятся, и Тэхён запрокидывает голову, пока Чонгук заполняет его семенем и крепко удерживает за спину.

Уложив его и улегшись на бок рядышком, волк очарованно смотрит в радостно поблескивающие ведьмовские глаза, перебирает платиновые прядки. Тэ ловит его пальцы и целует в суставчики, прижимает ладонь к раззадоренному сердцу.

— Что, если мы все неверно поняли…? — беспокоится Чонгук. — И идти нам не туда и не затем?

— Перестань. Я уверен, что все верно, ты и сам это чуешь, — Тэхён улыбнулся ему и, забравшись на разгоряченное тело, щелкнул по носу. — Тебя наверняка раздражает то, что все выходит из-под контроля, да, мой большой упрямый волк?

Игриво зарычав, Чонгук завалил Тэхёна на лопатки, и они покатились по кровати, пока Тэ, смеясь, снова не занял главенствующее положение.

— Но так и есть! — возмутился Чонгук. — Если бы не ты и Чимин, да простят меня предки, я бы не справился…

Тэхён склоняется и чувственно целует его, вставляя в паузы утешение:

— Ты альфа… и мало родиться им… все приходит со временем.

Чонгук успокаивается и пробует улыбнуться, ловко подминает Тэхёна под себя и трется носом о носик ведьмы, украшенный родинкой. Нечего Чонгуку стыдиться неопытности, нечего стремиться быть таким же, как отец, прожив еще так никчемно мало. Что бы их ни ожидало, он должен запастись терпением и храбростью.

***

Поднялись засветло, как предположил Тэхён: чувство времени под землей притуплено, но не умерщвлено. Несложным завтраком насыщался только он: волки без еды протянуть могут много дольше, настояли. Тем паче, что Тэхён выглядел бледнее обычного, и у Чонгука воспалились совесть и чувство вины за то, что не дал ему выспаться, как следует.

Чимин смотрел на Чонгука угрюмо и исподлобья, отслеживал каждое его действие и тоже мог похвастаться мешками под глазами.

— Плохо спалось? — вежливо поинтересовался Тэхён.

— Ага, гул земли тут о-го-го, — буркнул Чим, но гнев его был направлен исключительно на вожака.

Чонгук с умом проигнорировал попытки задеть его достоинство и помог Тэхёну собрать в отдельную суму приглянувшиеся книжонки и свитки. На многочисленные вопросы о самочувствии, Тэ пришлось ровно и убедительно отвечать: «Все хорошо». Дело не во взятой Чонгуком крови, а в том, что вчера Тэхён потратил с непривычки много сил.

— Отсюда ведь есть выход попроще? — с надеждой спросил Чонгук.

Выход нашелся неожиданный, его вчера обнаружил Тэхён: за гобеленом, подвешенным к потолку в спальне старца.

— Наворотить таких заклинаний – и вылезать через проход, прикрытый тряпицей? — Чимин расхохотался. — Я начинаю все больше интересоваться личностью нашего старика.

— Но выход-то не простой. Лестницы нет, — заметил Чонгук.

— Не беда. Грубо говоря, мы ее наколдуем, — воодушевленно сообщил Тэхён и нарисовал мелом какую-то каракулю в круге.