Panacea (СИ)

========== 1. ==========

Ночной лес недружелюбен и мрачен, замер огромным чудищем на вздохе и боится выдохнуть, вывернуться и порезаться остроконечными верхушками могучих деревьев. Лунный свет плетет сети по влажной после дождя тропке, с топей слышится кваканье лягушек, а со стороны восточных холмов раздается пронзительный волчий вой. Туман стелется в низовье и клубится молочной пеной. По щиколоткам ползет холод.

Чем быстрее шаги, тем отвратительнее чавкает под подошвами грязь. Любой шорох и хруст в кипящей гуще леса встречается со вздрагиванием. Никто не должен ходить здесь в одиночку. Ведьма же привыкла упорствовать и поступать по-своему. Она натягивает яркий капюшон красной накидки и прячет лицо от ветра. Раздирающее влечение на уровне инстинкта, по ее крови вот уже много дней ползет предчувствие и сладость, волнующая робость, с этим ничего нельзя поделать. Тэхён честно пытался избавиться от наваждения, но кошмары изорвали его, не помогали ни настойки, ни обряды. Медленно, но верно испарялся рассудок. Все напрасно.

Всякий из деревни рано или поздно встречается с Волком. Быть пойманным им – вопрос времени. Когда-то заключенное перемирие давным-давно забыто, и люди с ними попросту не ведут никаких дел, считая безусловным зверьем. Иногда волки нападают и потрошат, иногда похищают. Есть поверье: «Если ты убит волком, то счастлив. Если клеймён – быть беде». Клеймо Тэхён не выпрашивал, не добивался, а получил случайно: вечером относил в соседнюю деревушку лекарства для болеющей старушки.

Тогда-то он и встретил Его. Облаченного в черное, дикого и гордого. Не успевший поохотиться, он ожидал на мосту любого встречного. Но встретил стройное очарование в красном. Оно задело его своей кротостью, ударило пламенем по костям и представилось как Тэхён.

— Чонгук. Рад знакомству.

И Тэхёну пожали руку, пожелав удачного пути. Он догадался, что встретил Волка, их нутро распознается по хищному взгляду и чувствуется, как зарождающаяся истома. Кажется, что дальше пути нет, и смерть прогуливается совсем рядом. Они поговорили о какой-то сущей ерунде и расстались. Так вышло, что Тэхён засиделся у старушки допоздна, но отказался ночевать, вежливо откланявшись.

На этот раз его положение представало печальным. За ним следили с самого порога. В темноте сердце стучало слишком громко, ноги не слушались, отказываясь бежать, пока нечеловеческая прыть мельком просвечивала черной шерстью и издевалась, загоняя Тэхёна в тупик.

Он поскользнулся и упал на землю, тут же был поднят, наткнулся на чужую крепкую грудь и частое шумное дыхание, его будто привязали к колу и собирались спалить заживо. Тэхён не мог устоять, дрожал и всхлипывал, думая, что дни его сочтены. Он закрыл глаза и жертвенно подставил шею. Животное пахло не только хвоей и сыростью, но и человеческой усталостью. Хотя бы имя убийцы не было сокрыто.

Чонгук. Чонгук. Чонгук.

Тэ повторял про себя и ждал, а Чонгук мучительно долго изучал его глазами и ощупывал руками податливое тело. И припал губами к шее, прокусил нежную кожу острыми клыками. Не в положенном месте, вполне безопасном, и тщательно зализал ранки.

Под кожей прокатилась ядовитая волна, парализующая мышцы, сердце ошалело забилось и застыло на мгновение, после Тэхёну вдруг стало тепло и приятно. Подумать только, как хороша смерть!

…Но она не пришла за ним. Чонгук грубо встряхнул его за плечи и вдавил в ухо шипящий вызов:

— Ты принадлежишь мне, Тэхён.

Не помня себя, он вернулся домой, не зная точно, жив или мертв. Несколько дней на месте укуса ничего не появлялось, и Тэ даже предположил, что то был кошмарный сон.

Однако на третий день едва видимые ранки обрисовали витые узорные контуры, их пришлось прятать от чужих глаз, повязывая украшения-ошейники. Тэхён не покидал ни дома, ни пределов деревни, чьи заклятья уберегали от вторжения. Зато самого его несмотря ни на что не покидала мания преследования. Кто-то словно отслеживал каждое движение, с ухмылкой наблюдал, как Тэхён омывает себя в бане и проводит руками по талии, напряженно дышит и смывает с цветочным паром леденящий ужас.

Он присутствовал поблизости, даже если был далеко, изводил. Тэхён кусал губы и сжимал кулаки, пересиливая желание вырваться прочь, он читал заклинания и отгораживался амулетами, вводя соплеменников в недоумение: деревенская-то колдунья - и носу на улицу не кажет! Он закрывался в библиотеке и копался в старых книгах. Заветы и легенды ясно говорили, что он не продержится и месяца, а пятно на шее зудело и пекло.

Существующий испокон веков союз людей и волков все-таки распался, а запреты и законы все еще не иссякли. Раньше межклановые связи запрещались, за исключением крайне редкого случая, если среди людей находился «Альта́ра», проще говоря, жертвенный алтарь, чаще, имеющий магические способности. Брак лидера-волка с таким человеком, носителем избранной крови, давал возможности вершить судьбы и открывать врата в другие миры. Тэхён узнал в затертой иллюстрации этого знака собственное клеймо и понял, что имеет дело с альфа-самцом, каких никогда не бывает много. И его вены вяжутся узелками, просятся к нему.

Сами же волки уже давно не живут стаями, их распри и войны, вечная дележка власти и двойственность, сделали свое дело. Одинокие и обозленные, отвергнутые людьми и друг другом, потерявшие семейные корни, они выживали поодиночке или объединялись в мелкие группы. Только в этом случае представляли опасность.

И ради безопасности жителей каждая деревня или городок обязаны иметь кого-то ведающего в делах магии. Тэхён пришел на пост после скоропостижной кончины бабки, но за свою нежную утонченность так и остался для других «ведьмой», а не ведуном. Прославился в окрестностях за пепельные волосы и черные глаза с алой каймой у зрачков, он оставлял за собою запах трав и особенно медуницы, помогал жителям и пришлым, бывал частым гостем у старосты.

И никогда бы не подумал, что его кровь имеет отличительные свойства, которые так легко учуять вожаку.

Борьба сквозь страдания истощила его окончательно, сила воли не у дел и сломлена. Тэхён устал просыпаться с привкусом пепла во рту, устал глушить боль зельями. Минуя деревенский частокол, после полуночи, он все-таки отправился в лес.

Чему быть, того не миновать.

========== 2. ==========

После висячего мостика через ущелье виднеется вдали огонек, что пляшет отражением по мокрым скалистым стенам. Кто-то развел костер в пещере. Тэхён больше не может дышать ровно, присматривается и выдает себя. Он знает: его уже почуяли, и оттого подступает тошнота, тело вытягивается струной, млеет.

Легкой поступью он преодолевает порог чужого жилища. В него тут же вперяется ошалело алчный взгляд, заточенный природой на охоту и кровь. Тэхён сбрасывает капюшон и медленно развязывает узел накидки, смотрит заклинателем змей, пусть и приручен он сам.

— Вот и ты, наконец-то, — ухмыляется Чонгук, поднимаясь с сенного настила и подкрадываясь.

Чонгук поддевает длинным когтистым пальцем ошейник на лакомой шее и всматривается в опущенные густые ресницы, вишню рта, долго принюхивается. Девственность отдает мякотью толченых яблок. Выдержанная для него, спасенная. Скромная неиспорченность и уязвимость прослыла в округе «ангельской ведьмой», Чонгуку повезло познать лично, он и не рассчитывал, что она принадлежит ему по крови, что пепел волос ее будет так сильно будоражить дух, а медовый запах кожи выламывать суставы. Она заклеймила раньше. Одним своим существованием.

Желание первобытное, глушащее.

Секундная заминка, когда Тэхёну страшно и стыдно, но наперекор всему рождается тихое: «Возьми меня». Чонгук прихватывает его за волосы и впивается в губы, мокро наказывая за глупое сопротивление, дорывая несносные слои одежд и прикусывая язык. Тэхён мычит и смиренно прижимается к нему, теснее, навязывается и дразнит. Слетают на камни обереги и побрякушки, разорван зубами ошейник, а Тэхён подхвачен на руки вихрем.

Мучиться стоило. Тэ брошен на сено, накрыт плотно, удивлен бесконечно. Волки сильны и развиты, как правило, их тела совершенны, а страстность не ведает границ. Чонгук ведал ее не раз, да все не с теми. Никто не сравнится с предназначенным.