Лицо и сердце (СИ)

Покрасневший до корней волос охотник дернулся, захлопнул рот и непроизвольно облизнул пересохшие внезапно губы.

«Очень эротично!» — язвительно прокомментировал про себя Тони.

Признаться даже самому себе, что ему опять захотелось поцеловать охотника, взъерошить его волосы, обнять и прижать к себе… Так, чтоб Алекс прочувствовал его реакцию на то, как рассматривал друга… Было трудно.

— И-и-извини, — заикаясь произнес Алекс и отвел взгляд.

Видя, как Алекс смущается еще больше, чем он, Тони не смог сдержаться, чтоб не поддеть охотника:

— Вообще-то мне понравилось, так что не стоит извиняться, — улыбка расползалась по губам Тони. — Я еще в поезде почувствовал, как ты меня рассматриваешь, — добивал он друга. — Твое внимание мне очень приятно. Такая забавная легкая щекотка, — Тони уже еле сдерживал рвущийся наружу смех.

Алекс от всей души желал провалиться под землю.

— Можешь не стесняться, разглядывай меня сколько хочешь. Не только тогда, когда думаешь, что я этого не вижу, — Тони повернулся и пошел к рюкзаку.

Запихивая в него грязную одежду, вытащенную из палатки, он сложился пополам. В этот раз не от боли, а от смеха.

Алекс выронил из рук посуду и рванул с места в сторону леса.

— Лучше иди тоже вымойся. Нам к людям идти, а мы похожи на двух грязных, вонючих медведей, — догнали охотника слова Тони, все еще хохочущего вслед застуканному на горячем Алексу.

Примерно в одиннадцать утра они спустились в деревню.

Алекс переживал, что их вещи вместе с палаткой кто-нибудь украдет, но Тони успокоил его, заверив, что лес их принял и позаботится о сохранности пожитков.

Ничего нового, впрочем, они не узнали из сбивчивых рассказов. Новый кошмар оказался идентичным предыдущим по содержанию и случился всего неделю назад. Алекс, справившись с волнением, изображал очарованного горными красотами горожанина. Крестьяне охотно покупались на его открытую, располагающую к себе улыбку и разрешали побеседовать со своими детьми и внуками.

Они обошли все замеченные ими в сновидении дома. Тони задумчиво топтался у каждого «темного места», приседал и заглядывал в окна, подражая их неизвестному подследственному.

— Такой маленький, а уже такой страшный, — комментировал он шутя, обращаясь к коллеге.

По дороге назад купили молоко у бабки, сочувственно поглядывающей на, по её мнению, вечно голодных молодых людей.

— Вроде можно пить сырым, — сказал Тони, придирчиво его осматривая.

Вернувшись, они, по очереди передавая друг другу бутылку, выхлебали все до капли. Разлить молоко по кружкам уже изрядно оголодавшие парни забыли.

Тони засел за описание очередного происшествия. Посмотрел на лист смятой бумаги и улыбнулся тому, что становится похож на учителя. Он не раз видел, как тот, так же сидя у костра, записывал на коленке очередные «секретные магические сведения».

Алекс, временами вспоминая свой утренний конфуз, краснел. Потом бледнел, осознавая, как что-то сжималось внутри при взгляде на рассеянного созерцателя, неспешно бредущего по лесу. Снова краснел и пытался выбросить из головы всю эту «чушь». Помешивал надоевшую кашу. Содержимое котелка грозило подгореть.

Тони делал вид, что не замечает страданий друга.

«Пусть тоже помучается, не все ж мне одному отдуваться», — злорадствовал он.

Закончив к четырем часам дня все протокольно-хозяйственные хлопоты, они развалились у костра на вытащенных ковриках, расстелив неподалеку влажные спальники для просушки.

— Алекс? — обратился созерцатель к младшему коллеге.

Тони лежал, как обычно рассеянный, и созерцал небо, погрузившись в себя.

— Да, босс?

Охотник понял, что сейчас последует очередная занудная инструкция. В изложении Тони, наверняка, она будет выглядеть то ли как лекция, то ли как нравоучение о предстоящем им деле. Он приподнялся, опершись на локоть, и нашел в себе силы посмотреть на друга.

— Сегодня не ужинаем, только чаю выпьем. Я заварю покрепче. До темноты ничего больше не делаем. Постарайся успокоиться. В сновидении твои терзания будут мешать… И не только тебе, — глянул на него «босс» и опять уставился в небо. — Твоя главная задача — не испугаться, когда увидишь существо. Проблема не в том, что оно злое, а в том, что оно нам чуждо. Именно это вызывает животный ужас, — объяснял Тони. — После того, как я найду нашего подопечного, я побеседую с ним. Расспрошу, чего ему в горах не сиделось и зачем его понесло в деревню, — продолжил созерцатель. — Дальше будем действовать по обстоятельствам. Надеюсь, убивать его не придется, и завтра в это время мы уже будем возвращаться домой в электричке. Не люблю убивать зверушек, даже если они «пугачие», — наконец закончил он.

Предложения задать вопросы не последовало.

Тони поднялся, потянулся, взял свою мятую и грязную ветровку и ушел в неизвестном направлении.

Алекс, взбудораженный предстоящим приключением, «не думал о белой обезьяне». Мышцы его нервно подергивались. Он тоже встал, размялся, попрыгал, сбрасывая накопившееся нервное возбуждение. Вслед за Тони он не рискнул отправиться. Он понимал, что тому, как и ему сейчас, позарез требовалось побыть в одиночестве. Напряжение, создавшееся между ними, утомляло обоих.

Вспомнив о вечерней росе, Алекс занес коврики и спальники в палатку и расстелил их там.

«Опять он про все забыл, рассеянный придурок, — раздраженно подумал охотник, — а мне теперь его вещи таскать…»

Дальнейшие мысли опять сбили с толку: «В мокром спальнике не поспишь особо, жалко его».

Шарахнувшись от проявления своей заботы о коллеге, он опять весь напрягся.

Темнело. Алекс снова, непонятно почему, начал тревожиться за Тони.

«Какого черта я тревожусь о взрослом мужике? Пусть себе бродит, где и сколько хочет», — разозлился он в очередной раз на себя и подвесил котелок с водой для чая над костром.

«Про чай он тоже, небось, забыл! Его ведь заваривать надо», — фыркнул охотник.

Уже почти в полной темноте Тони наконец явился. На сей раз без травы.

— Вода почти закипела, — укоризненно заметил Алекс, сидя возле костра и грея руки над огнем.

— Спасибо! Я опять про все забыл.

Тони осмотрелся по сторонам. По его прикидкам, к этому времени спальник должен был бы уже полностью промокнуть.

— Я занес твои шмотки в палатку, — Алекс понял причину его верчения на месте.

— И что б я без тебя делал? — неожиданно тепло обратился к Алексу Тони.

— Спал бы в мокром, — охотник почувствовал, что сказал это слишком грубо, и опять смутился.

Тони сделал вид, что не заметил ни грубости, ни очередного приступа смущения друга. Он сейчас чувствовал себя ответственным за нормальное вхождение в сновидение, а очередное выяснение отношений спокойствию явно не способствовало.

Он всыпал в кипяток чуть не полпакета «волшебного» чая, добавил туда еще что-то из собранного вчера, подождал, пока тот заварится, и разлил питье по кружкам.

— Пей и погружайся в сновидение минут через пятнадцать, — уверенным и спокойным голосом сказал Тони, подавая Алексу настоявшееся зелье с приятным травяным запахом.

Через полчаса, опять поставив на входе у палатки дымящиеся палочки, он присоединился к коллеге.

«Вот сейчас бы мне требовалось скомандовать во сне моему новоявленному коллеге: «Обними меня», — думал он, засыпая. — Ну, да ладно, надеюсь, и так справимся. Если он сможет совладать со своим страхом, уже хорошо будет».

Войдя в сновидение, он некоторое время ждал Алекса. В этот раз не желая тратить силы на бегство от охотника, он стоял за палаткой, чтоб, как только друг появится, взять его за руку.

Алекс обнаружил, что стоит у костра, но не увидел Тони. Он было заметался, но почувствовал, что тот взял его под руку.

— Летим в деревню. Спустимся к одному из следов и последуем по нему за существом, — сказал созерцатель.

Они быстро пронеслись от своего маленького лагеря к селу и оказались около ближайшего к ним темного места. Тони потянулся к следу чувствами, и обстановка внезапно изменилась. Они стояли, все так же переплетя руки, почти вплотную друг к другу около какого-то очень старого дуплистого дерева где-то в лесу.