Лицо и сердце (СИ)

— Я… Я хочу… — голос Алекса опять сорвался.

— Я тоже много чего хочу, — Тони призвал на помощь свою язвительность.

— Попробовать… Поцеловать тебя, — выдохнул Алекс, уже совсем забыв о своей неприязни к мужчинам и открываясь волнам накатывающей на него страсти.

— Это же неестественно и противно, — припомнил ему созерцатель.

Воспоминания о ссоре немного помогли ему справиться с собой.

— Ты не противный, — заметил охотник.

Облизнул губы, затем еще раз поцеловал в шею, уже не просто облизывая, но целуя взасос, все сильнее и сильнее.

— Спасибо за новость. И как я столько лет без этого открытия на свете прожил? — вложил весь сарказм, на который он был способен, в дрожащий голос Тони.

Колени у него подгибались, руки тряслись.

Наконец, Алекс оторвался от него.

«Синяк завтра будет», — доложил сам себе Тони, из последних сил сопротивляясь желанию сжать любимого так, чтоб у того хрустнули ребра.

Но он по-прежнему не верил в то, что охотник хочет их поцелуя сознательно, а не просто действует под влиянием момента, поддавшись влечению.

Алекс поднял голову. Жадно обшарил лицо созерцателя взглядом. Правой рукой обнял его за шею так, чтоб тот не смог от него увернуться. Левой рукой прижал к себе его бедро, возбуждаясь все больше от того, что его член вжимается в тело Тони. Прикрыл глаза и губами коснулся столь внезапно, непонятно и пугающе желанных губ. В них тоже, как ни странно, не оказалось ничего противного. Мягкие, теплые. Только слишком плотно сжатые. Это охотнику не понравилось. Он провел по губам Тони языком, желая окончательно сломить непонятный ему отпор и открыть себе дорогу в его тело и душу.

«Я об этом завтра утром могу очень сильно пожалеть, — горько сказал себе Тони. — Но хоть попробую!»

Он ответил на поцелуй, судорожно сжав охотника почти так, как ему хотелось, почти до хруста ребер. Оттолкнувшись от дерева, воспользовался моментом, когда Алекс обнял его левой рукой, убрав её наконец с его бедра, повернулся, вложив в это движение всю свою сдерживаемую страсть и ярость. Прижал друга к дереву. Вжимаясь в мускулистое тело, обхватил Алекса за голову. Зарываясь пальцами во влажные волосы, теперь уже сам исступленно исследовал языком рот сейчас любимого, а завтра вполне возможно и ненавистного, так неожиданно самого близкого человека.

Алекс пососал его язык, как раньше шею. Тони зарычал, просовывая ногу поглубже между ног охотника. Потерся о его торс. Прижался к бедру Алекса, демонстрируя, потеряв всякое стеснение, свое возбуждение. Сжал его голову и отпустил себя.

Они не прерывали поцелуй, то углубляя его и позволяя себе ласкать друг друга, то отстраняясь до еле ощутимого касания, подчинившись странному ритму, объединившему их в единое целое.

Тони вынырнул из забытья, обнаружив, что стало прохладнее. Алекс выпустил его из объятий и пытался расстегнуть ремень его джинсов. Удовлетворив немного свою страсть поцелуем, Тони смог очнуться достаточно для того, чтобы отстраниться, отцепить руки Алекса от пряжки и сказать:

— Нет.

Алекс, все еще охваченный жаром чувств, ошеломленно уставился затуманенными глазами на созерцателя.

— Нет, Ал. Нет, — Тони прокашлялся. — Если ты сейчас запустишь руки мне в штаны, а завтра сделаешь вид, что ночью между нами ничего не было, я, я… Мне будет очень больно, — наконец смог подобрать он слова. — Если ты сам этого по-настоящему хочешь, а не действуешь так только потому, что тебе страсть в голову ударила, — Тони окончательно пришел в себя, — то мы продолжим. Но не сейчас.

Он оторвался от Алекса и побрел в темноте куда глаза глядят. Пройдя метров двадцать, прислушался, не пошел ли за ним охотник. Расстегнул джинсы и в несколько движений достиг оргазма. Неведомо как ориентируясь на местности, добрел до палатки. Внутри было пусто. Тони залез в спальник, свернулся, уткнулся носом в стенку палатки и отключился.

***

Алекс проснулся рано, несмотря на все пережитые ночью потрясения. Посмотрел на Тони. Тот тихо спал, свернувшись и отвернувшись от него, изредка вздрагивая во сне.

Повинуясь внезапному импульсу, охотник едва прикоснулся к плечу созерцателя. Будить друга, впрочем, не рискнул. Тони по утрам приветливостью и так обычно не отличался, а что он может выдать сегодня о его умственных и прочих способностях, Алекс и знать не хотел.

Охотник выбрался из палатки. Он любил утро, когда все пахло свежестью и весь мир казался обновленным. Опять хотелось есть. Он вспомнил, что вчера они не ужинали, и принялся ворошить пакеты в рюкзаке, выбирая что-нибудь наименее противное на вкус.

Алекс сидел на бревне, уставившись на костер. Время от времени он помешивал кашу, норовившую подгореть, и вспоминал все, что случилось ночью, начиная от поимки духа и заканчивая самоудовлетворением после того, как Тони сбежал от него. Облизнул покалывающие и все еще слегка опухшие губы. Воспоминания нахлынули с новой силой. Густая краска залила лицо. Полученный опыт будоражил. И он хотел еще. Вспоминал то, что сказал ему Тони, и думал.

Охотник не боялся осуждения однокурсников, если он решится на что-то большее, чем один тайный поцелуй в лесу с мужчиной, и кто-то из них об этом узнает. В конце концов, в последний год учебы каждый уже куда больше озабочен собственной судьбой, чем гомосексуальными отношениями однокашника. Да и популярности ему не занимать. Красавчик, улыбчивый и коммуникабельный — таким прощают многое. Но вот родители… Здесь все было куда сложнее… Как долго он сможет скрываться от них, Алекс не знал. Но и сказать, что «ничего не было» он не мог. Было. Еще как было. Знание того, что он вовсе не прочь продолжить начатое, навалилось на него тяжким грузом. Алексу стало стыдно за «пидора».

Тони проснулся поздно. Тело затекло. Он понял, что провел всю ночь в том же положении, в котором уснул. Он вытянулся, посмотрел направо. Пустой развороченный спальник. Выходить из палатки было страшно. Вспышки воспоминаний об Алексе, обо всем, что между ними произошло ночью, жгли огнем. Пережить отказ будет безумно больно.

Чтобы отсрочить встречу, Тони решил отчитаться перед начальством. Нашарил мобильник, щурясь нашел нужный номер и нажал на кнопку вызова.

— Я поймал его, — доложил он учителю.

— Своего дружка? — поинтересовался Тедди.

— Насчет дружка пока не знаю, а вот духа я поймал, — смутился Тони.

— Отдашь мне, — ответил наставник.

— Забавный экземпляр попался. Интересное пополнение для нашего «зоопарка».

— Дружок-то твой в штаны не наложил? — усмехнулся Тедди.

— Представь себе, нет, — ответил созерцатель.

— Ну и хорошо. До встречи, — попрощался старый маг.

— До встречи.

Оттягивать появление на белый свет больше не получалось. Естественные потребности напомнили о себе.

Выбравшись из палатки, он выпрямился, расправил плечи и посмотрел на Алекса, сидящего к нему спиной и уминающего завтрак. В солнечном сплетении сладко заныло, но страх не отступал.

— Доброе утро, — Тони собрался, пытаясь не показывать, насколько ему страшно.

Алекс обернулся, встал. Утер зачем-то рот рукой. Вытер руку об штаны. Посмотрел в глаза хмурому созерцателю, явно ожидающему очередной пакости.

Охотник порывисто шагнул навстречу и обнял Тони. Тот чуть заметно пошатнулся. Но устоял и обнял в ответ.

— Не хочу, не хочу уезжать, — прошептал Алекс.

Он тонул в темных глазах. И сам не заметил, как его губы встретились с губами того, кого позавчера избил, а ночью, всего несколько часов назад, целовал и ласкал. И это снова было так же — безумно, волнующе и сладко до одури.

Тони отвечал на поцелуй, ощущая, как страсть захлестывает его, сметая барьеры разума. Он обнимал Алекса всё крепче, правой рукой спускаясь по спине всё ниже, к бедрам и ягодицам. Прижимался к охотнику всё сильнее, чувствуя через джинсы его возбуждение. Замечал, что тот чувствует и его, прижимаясь и лаская его также всё откровенней в ответ.

«Я тоже так не хочу уезжать», — думал он. Когда Алекс легко прикусил мочку его уха, а потом опять стал целовать в шею, еще жарче, чем ночью, не сдержался и выдохнул: