Тириос (СИ)

====== Часть 1 ======

...Великая война закончилась. Много героев пало в битвах, но больше всего пострадала земля. Выжженная драконьим огнем, она превратилась в бескрайнюю Пустошь, и не было больше магов, способных возродить ее. Отдавшие свои жизни и силы в последнем бою, уничтожив обезумевшего колдуна, разбудившего и призвавшего под свои знамена могучих и древних драконов, они все уснули вечным сном на поле Великой Битвы.

Оставшиеся в живых бывшие противники и недруги, вынужденные заключить союз, больше не имели сил сражаться друг с другом. Слишком много им предстояло сделать того, чего не сделаешь в одиночку. Но не все были готовы на жертвы. Оставшиеся без своих зеленых лесов и долин эльфы предпочли уйти в мир, лежащий далеко за большой водой. Туда, откуда по легенде пришли их предки. Туда, куда попасть могли лишь избранные. Так появились Ушедшие. Но были и те, кто не пожелал покинуть свой мир или те, кто оказался недостоин. Оставшиеся.

Люди, дварфы, орки, преданные своим народом эльфы, стоя бок о бок с теми, кого еще сотню лет назад называли врагами, – они смотрели, как уходит их последняя надежда. Ведь все, что осталось у них самих – это Тириос, маленький эльфийский городок на самой границе Пустоши, часть некогда великого государства.

Трудные это были времена. Им всем пришлось начать все с самого начала. Дварфам – разрабатывать новые копи и осваивать горы на западе от города, людям – строить дома, вести хозяйство и обрабатывать ту землю, которой не коснулось дыхание драконов, оставшимся эльфам – учиться жить почти без магии и ладить с теми, кто теперь был с ними рядом.

Время шло, и город рос, расы и народы смешивались, дружили, любили и ненавидели. Мир менялся. И однажды настал час, когда над Тириосом полыхнуло зарево от тысяч уличных фонарей, а вокруг города выросла Стена, защищающая жителей от жадной до чужих жизней Пустоши…

Ткань портьер чуть потрескивала, стоило только чуть сжать пальцы. Над Тириосом собиралась гроза, и статическое электричество делало воздух удушливым и тяжелым. Настолько, что работающие во всю мощь кондиционеры не справлялись. Что ж, должны же быть свои минусы в проживании на последнем этаже самой высокой башни города.

Улыбка коснулась тонких, четко очерченных губ Алькариэна. Гномам снова не повезло. Там, внизу, будет настоящий электрический шторм, и вся тонкая электроника опять будет сбоить. Собственно, нелегалам и преступникам повезло еще меньше. Если дождь будет хотя бы в половину таким сильным, как обещали, трущобы затопит.

Вдали небо расчертила молния, и Алькариэн отошел от окна. Мягкий ворс ковра приятно пружинил под ногами, светильники дарили приятный рассеянный свет. Аромат благовоний и музыка расслабляли, и желание работать исчезло окончательно.

Алькариэн улыбнулся и, сделав глоток из высокого бокала, направился в ванную комнату, по дороге сбрасывая с плеч расшитый халат. На пороге он остановился и, тронув кнопку интеркома, коротко обронил:

- Мне нужен Адайн. Сейчас.

Рассеянно оглядел себя в зеркале, а потом погрузился в огромную ванну с теплой водой.

Человек появился спустя пару минут. Войдя совершенно неслышно, хотя звук его шагов был отчетливее легкой поступи хозяина роскошных апартаментов.

Он был красив. Не прохладной высокой красотой эльфов, а чисто по-человечески. Гармоничные правильные черты лица, яркая синь глаз, каштановые волосы, согласно моде, выстриженные виски и затылок. Человек коротко поклонился, приложив раскрытую ладонь правой руки к груди и замер, не поднимая глаз на господина.

Алькариэн окинул его взглядом – тёмные брюки, туфли и жемчужно-серая рубашка с нашивкой принадлежности на груди, – и отвернулся, опуская ресницы.

- Кто дал тебе эту одежду? Кого мне убить за то, что ослушался моего приказа?

- Я не всегда нахожусь в твоих покоях, господин, – ответил мужчина негромко. Его голос – низкий, очень мужской, очень... чувственный, глубокий, – был…покорным. – Ты прикажешь мне всегда и всюду быть обнаженным?

Он рисковал, задавая вопрос. Наказанием за неудовольствие могло быть что угодно.

- Мне все равно, что на тебе надето, когда я не вижу тебя. Но если ты идешь ко мне, то ты должен быть в том виде, который хочу видеть я.

В ровном голосе Алькариена не было ни капли гнева, лишь констатация факта. Не знающий эльфа обманулся бы видимым спокойствием и тенью благожелательности. И поплатился бы за это жизнью. Величайший из эльфов был недостаточно стар, чтобы не обращать внимания на тех, кто вьется вокруг него, но и ветреная юность прошла несколько веков назад. У людей была чудесная поговорка. Что-то про «молодость знала, старость могла». Он знал достаточно, чтобы не делать ошибок, но и с желанием жить, и жить хорошо, расстаться не успел.

Ресницы дрогнули, поднимаясь, и взгляд стальных серых глаз устремился в потолок. Кто-то назвал бы его самовлюбленным, но Алькариэн знал свои сильные стороны и не видел ничего постыдного в том, чтобы любоваться красотой. И если боги одарили его – почему бы не любоваться собой. Тонкие черты, идеальная кожа, глубокие, завораживающие глаза и матово сияющие в электрическом свете длинные темно-каштановые волосы… Пена скрывала почти все тело, но даже под ней было видно, как тонка его талия и широка грудь. Даже враги признавали его красивейшим из живущих эльфов, и это дорогого стоило.

- Вымой меня.

- Как прикажет господин, – снова коротко поклонился человек.

Раздевался он быстро. Если не сказать стремительно или мгновенно. Но не без изящества и аккуратности. Все, что окружало Алькариэна, должно было быть прекрасным и подчеркивать его совершенство. Именно ЧТО, а не кто. Поэтому и люди, и дварфы, окружавшие господина и повелителя, были исключительно хороши. И фактически были лишь предметами роскоши. Живыми, одушевленными предметами роскоши. Украшениями интерьера.

- Какое мыло и какое масло вы желаете сегодня?

- Мне все равно, что ты используешь. Но вечером, на совете Триумвирата, я должен быть спокоен и собран. И, я надеюсь, ты чистый. Везде.

Намек был слишком прозрачен. Не понять его было невозможно. Впрочем, не понимающие намеки Алькариэна долго не жили. Адайн не ответил. Да и не нужен был ответ. Все, что было необходимо – подчиниться.

Сначала – волосы. Мята с ромашкой, мыльный корень и женьшень. Когда пряди начали скрипеть под пальцами, Адайн аккуратно отжал их и ополоснул настойкой лаванды. Мягкий аромат заполнил ванную комнату. Обернув волосы мягкой тканью, он принялся массировать и растирать плечи и руки хозяина.

- Здесь достаточно, – Алькариэн повел плечами. – Давай дальше. И иди сюда.

Ни один мускул не дрогнул на красивом лице. Человек просто шагнул в ванную, опускаясь перед эльфом на колени. Осторожно поднял изящную ступню хозяина и принялся массировать ее, не обходя вниманием ни одного пальца.

Ступни, икры, бедра... сколько уже длится это унижение? Его привезли в башню, едва ему исполнилось семнадцать. Очень уж подходил. Типаж, говорят. Выбрали как породистое холеное животное. Рост, вес, ширина плеч, цвет глаз... Почти десять лет прошло… Адайн думал, что эльф его ненавидит. Или презирает.

Губы наблюдающего за ним сквозь ресницы Алькариэна дрогнули в улыбке. У Адайна Дурацкое имя. Но так же красив. Те же глаза. И тот же блеск. Видимым смирением Алькариэна было не обмануть, поэтому Адайн – один из немногих, кто носит глубоко под кожей электронный чип слежения.

Тихий выдох сорвался с красивых губ, и эльф дернул к себе человека, ни мало не заботясь о расплескавшейся по полу воде. Вжался губами в губы, а потом с силой прикусил нижнюю, тут же проведя по ней языком. Отстранился, заглядывая в глаза.

- Когда-нибудь ты попытаешься убить меня, – произнес он, улыбаясь. – Возможно, я даже дам тебе этот шанс. Но ты навсегда останешься со мной.

Он отпустил плечо, которое держал, и вместо жесткой хватки кончиками пальцев приласкал раскрасневшуюся от жара кожу, тронул напряженный сосок.