Тириос (СИ)

Место было тем же и дверь – той же, вот только табличка сменилась. Бэйн Тори. Мария Альба здесь больше не жила.

Захотелось сесть и завыть. Ему, действительно, некуда и не к кому было возвращаться. Десять лет изменили все. Нет детей и подростков, с которыми он рос. Нет семьи. Ничего нет…

Со стороны Стены раздался странный шум. Адайн прислушался… Проклятье! Проверка!..

***

…Ступеньки были влажными от вечной сырости, а развиваться грибку на стенах не давала еженедельная очистка и обеззараживание, которые проводились по специальному распоряжению. Что бы ни говорил Адайн, Алькариэн заботился о людях. В своей особенной манере, конечно, и не забывая о собственном народе, но стерильная чистота в жилых кварталах была одним из условий, поставленных эльфами, и исключений не было ни для людей, ни для дварфов, ни для менее малочисленных рас и видов, давно затерявшихся среди остальных.

- Сюда, – вполголоса произнес сопровождавший Алькариэна, и тот послушно свернул за угол, как только лестница осталась за спиной. Подвал. Как банально. Словно толща земли могла помочь спрятаться от всевидящего ока камер слежения.

- Дальше я сам, – перед ними появилась большая дверь, и Алькариэн придержал незнакомого ему молодого эльфа. Тот только кивнул и отошел, пряча за ресницами любопытный заинтересованный взгляд. Алькариэн только усмехнулся про себя. За века правления его жизнь обросла легендами и мифами, но едва ли и пять процентов из них были правдой. Впрочем, некоторые из этих слухов он распустил сам.

- Риэн… – Алькариэль встретил его у порога и, коротко улыбнувшись, отошел в сторону. – Мы давно ждем тебя.

- Пришлось задержаться, чтобы решить пару вопросов, – Алькариэн прошел в помещение, откидывая капюшон длинного эльфийского плаща.

Сидевший на стуле человек дернулся и зашипел. Но веревки, держащие его, были крепки и от движения только сильнее впились в тело.

- Так и знал, что ваша вражда – только игра, – выплюнул он на древнем эльфийском.

Алькариэн сузил глаза, легко переходя на уже почти забытое наречие.

– Ошибаешься. Риэль – мой соперник и противник, но иногда стоит забыть о разногласиях, – он подошел к плененному эльфу вплотную и, пальцами коснувшись подбородка, рывком вскинул его голову, вынуждая смотреть глаза. Расширенная радужка, сузившиеся зрачки… Он уже видел такое. – Ты безумен.

- Не больше чем ты, решивший, что время твоего правления бесконечно.

- А как же пламенные речи о наших общих истоках и моей тирании? – Алькариэн улыбнулся уголками губ и отпустил эльфа, отшагнув назад. – Ты обещал моему брату помощь. Откуда?

Пленник хрипло рассмеялся.

- Ты ведь и так знаешь, правда? Знаааешь… Всему приходит конец.

- Риэн, о чем он? – напрягся отошедший в сторону Алькариэль, качнулся вперед, но Алькариэн вскинул руку, жестом велев ему не вмешиваться.

- Я много знаю. Гораздо больше, чем ты думаешь. Но вы – не угроза этому миру. Вы опоздали. Он теперь наш.

- Наивный мальчишка, заигравшийся во власть. Или ты думаешь, что настоящая сила во всех этих… штуках? Игрушки. Ничто по сравнению с магией, а ее у вас больше нет. Но скоро все изменится. Мир изменится. Скоро.

- Сколько вас здесь?

- Достаточно, – разбитые губы эльфа раздвинулись в оскале, а Алькариэн вскинулся. Выдохнул резко и вдруг запел. Изящная вязь эльфийского заклинания растекалась по помещению, наполняя его, набирая силу и мощь. Зазвенел воздух, загудели стены, а сидящий на стуле пленник страшно закричал, дергаясь так, словно его жег огонь. Безумные глаза наливались темнотой, светлая кожа покрывалась пятнами все больше и больше. А еще через мгновение на полу перед Алькариэном осталась лишь горка пепла, да повисли веревки.

- И что это значит? – глухо произнес Алькариэль спустя долгие мгновения мрачной тишины.

- Только не говори, что ты не узнал очищающее заклинание, – Алькариэн улыбался, но глаза его были холодны и странно пусты.

- Риэн, ты прекрасно понял. У нас проблемы?

- Они возвращаются, Риэль, – Алькариэн стиснул зубы. – Те, кто ушли, они возвращаются, – он опустил голову, зажмуриваясь и потирая пальцами виски. – Здесь больше некому делать магическое эльфийское оружие, а у него оно было. И ты видел его глаза. В них – тьма, он пропитался ею насквозь. Но я не понимаю… тьма – не безумие… Я не помню его лица, его не было среди тех, кто остался. Он Ушедший.

- Хочешь сказать, что его послали для того, чтобы все подготовить к их возвращению?

- Что бы он ни говорил, наши «штучки» могут дать достойный отпор. Дварфы умеют делать отличное оружие, а мы – начинять его магией, даже если это далеко от того, чтобы было у нас когда-то, мы потеряли не все... Они больше не могут просто прийти и просто забрать все, что мы создавали столько лет. Они хотят ослабить нас изнутри. Не удивлюсь, если окажется, что и вымирание дварфов – их рук дело. У эльфов в запасе достаточно времени, чтобы подождать годик-другой, пока ослабеют дварфы, а анархия после моего и твоего убийства достигнет своего апогея. Оркам все равно кому служить, лишь бы платили хорошо, а людей они вряд ли считают за врагов.

- Надеюсь, очень надеюсь, что ты ошибаешься, – Алькариэль невольно поежился.

Можно было сколько угодно говорить о неприятии методов арана, но то, во что превратились когда-то ушедшие собратья…

О темных эльфах складывали легенды и рассказывали страшные сказки, но никогда не видевший их вживую Алькариэль в них слабо верил. Говорили, что они забывают о свете и мире, музыке и красоте. Что боль и мрак становятся их богами. Говорили, что они упиваются чужими страданиями и превыше всего ценят власть, блеск драгоценностей и звон монет. Говорили, говорили… Темные души, поглощенные собственной тьмой…

- Риэль, – Алькариэн коснулся его плеча, выдёргивая из невеселых мыслей. – Нам надо вернуться и придумать, как найти остальных.

Алькариэль кивнул и, кинув тяжелый задумчивый взгляд на горстку пепла, вышел вслед за братом.

…полость так и не замуровали. То ли не знали о ее существовании, то ли использовали так же, по назначению. Вероятнее всего первое, поскольку здесь до сих пор хранилась небольшая коробка с запаянным наглухо «стратегическим запасом Адайна». Биогалеты, протеиновая баланда и несколько плоских пакетов-блинов со стерильной водой.

Адайн поочередно напряг и расслабил затекшие мышцы. Он устал лежать. Лучше бежать, нестись, улепетывать, но не лежать пластом в коробке, больше напоминающей какой-то… гроб!

Первые несколько минут он еще носился по блоку, пиная двери. Хаоса не было. Здесь привыкли к проверкам. Кто-то лепил на двери разрешения и обновленные ведомости, что живет такой-то, разрешение такое-то, работает там-то…

Нелегалы же прятались по норам. Таким же, как и та, в которой залег он сам. Или бежали прочь, в коридоры подземного города-лабиринта, в старые, оставленные дварфами, выработки. Однажды он потерялся в шахтах. И бродил там дня три, пока его не нашёл отец. Нагоняй Адайн тогда получил знатный. Мама плакала, отец шумел, но в конечном итоге они просто обнялись и долго сидели все вместе. Он помнил тот момент. Это было самое счастливое воспоминание из детства.

Потом, много лет спустя, была облава. Такая же проверка, во время которой он не успел попасть домой. А потом было уже поздно. Он оказался подходящим экземпляром для покоев и постели арана.

Адайн закусил губу и зажмурился.

Он успел отоспаться, и теперь ему просто чудовищно хотелось в туалет. Вот только без приписки, без работы, без разрешения на проживание, он станет законной добычей. И плевать Руке или его заместителям, что его отпустили.

Когда терпеть не стало сил, он аккуратно высунулся из своего убежища. Никого. Освещение снова перевели в ночной режим, значит двенадцатичасовой цикл завершился. И сейчас… следующий после дня совета день. Вернее вечер.

Галеты и протеин на вкус за десяток лет лучше не стали, но, по крайней мере, утолили первый голод. И все равно не решили проблему с туалетом.