Соулмейт для джедая (СИ)

- Хорошо, только дай мне одеться, - смущенно улыбается Энакин, натягивая на себя одеяло.

Спустя двадцать минут, они уже на пляже. Энакин наклоняется к воде, дотрагиваясь до прозрачной серебристой глади кончиками пальцев. Он не понимает, зачем они пришли сюда, но все же решает, что это весьма приятная прогулка. Легкий ветер колышет русые волосы, обдавая своей приятной прохладой обнажившийся лоб Энакина, покрытый испариной, и сгоняя с него остатки ночного бреда.

Пока Энакин бесцельно любуется водой и наслаждается прикосновениями ветра, Оби-Ван уже успевает раздеться до белья, с разбега прыгая в воду чуть ли не перед носом Энакина, так, что до него долетают влажные капли:

- Присоединяйся! - предлагает Кеноби. - Водичка — что надо.

- Спасибо, я лучше посижу, - бурчит себе под нос Скайуокер, оглядываясь по сторонам, и, не найдя даже жалкого бревна, усаживается на песок, смиряясь с тем, что дома ему придется вытряхивать свою одежду.

Отсюда он наблюдает за Оби-Ваном, про себя делая вывод, что тот недурно плавает. Однако, сделав заплыв, сенатор возвращается, по пояс выходя из воды. Ох уж этот его обнаженный торс. Сегодня ночью он определенно не даст Энакину заснуть… Что ж, это в любом случае приятнее, чем кошмары.

- Эни, я позвал тебя сюда не для того, чтобы ты наслаждался видами. Идем, - машет он рукой в свою сторону.

- Я… Я никогда не плавал до этого, - с неохотой отвечает Энакин. Больше всего на свете он ненавидит признавать, что не умеет чего бы то ни было. Но где же было научиться плавать ребенку, выросшему посреди песков и проведшему юность в мегаполисе?

- Это не так сложно, я научу, - улыбается Оби-Ван. На мгновение, он как-то ехидно прищуривается. - Или ты боишься воды?

Нет, разумеется, Энакин не боится утонуть — в любом случае, он сможет обезопасить себя с помощью Силы. А вот опозориться перед Оби-Ваном своими неуклюжими барахтаниями…

Стянув с себя одежду, успев мысленно выругаться всеми известными ему словами на хаттском — самом богатом нецензурной бранью языке из всех, известных ему, Энакин медленно заходит в воду по пояс, обхватывая себя за плечи, поскольку находиться в воде гораздо более зябко, чем на берегу.

- Прекрасно. А теперь ложись, - удовлетворенно кивает Оби-Ван.

- Что? - недоверчиво переспрашивает Скайуокер, чувствуя себя круглым дураком.

- Давай, попробуй лечь на спину, не бойся, я тебя подстрахую, - мягко улыбается Кеноби.

Одну руку он кладет на спину Скайуокера, между его лопаток, и это еще можно вытерпеть, но когда вторая ладонь ложится на плоский юношеский живот, Энакин физически ощущает внутри себя сгусток тепла в районе солнечного сплетения. Он сдавленно, прерывисто выдыхает, и отдается во власть рук Оби-Вана, укладывающих его на поверхность воды. Взошедшее солнце, что светит прямо над ним, заставляет юношу закрыть глаза, расслабившись, когда тепло разливается внутри.

Он не замечает момента, когда перестает чувствовать руки Оби-Вана, но, приоткрыв глаза, щурясь от солнечного света, он уже не обнаруживает его стоящим над собой. Энакин переворачивается, нащупывая ногами дно и вставая. Оби-Ван обнаруживается неподалеку.

- Ну все, кажется, мы готовы учиться плавать, - одобрительно улыбается он.

- А это только что тогда что было? - возмущается Энакин.

Проходит минута прежде, чем он понимает: то были пустяки. Пустяки в сравнении с тем моментом, когда Кеноби, придерживая его рукой, согнутой в локте, под грудь, слабо надавливает второй ладонью на (кхм) бедра Скайуокера сзади:

- Энакин! Да не выпячивай ты их так! Во-от, расслабься.

Энакин позволяет парню направлять себя, так старательно выполняя каждое движение, что должно быть, если бы это увидел Квай-Гон, он бы позавидовал педагогическому таланту Оби-Вана.

- Все, хватит с тебя. Все губы вон синие, - сжаливается он над Энакином, когда у того от непривычно долгого барахтания в воде зуб на зуб перестает попадать.

- Согрей их, - умоляюще произносит юноша.

- Что? - только и успевает произнести Кеноби, прежде чем мягкие, но требовательные холодные губы накрывают его собственные, заставляя на минуту забыться, растворившись в этом мимолетном поцелуе. Только после он отстраняет от себя своего друга. - Не стоит…

- Не стоит что? - шаловливо улыбается Энакин, как школьник, только что совершивший что-то, заслуживающее наказания, но оттого лишь более довольный собой.

- Ты сам прекрасно знаешь, - отвечает Оби-Ван. Видно, что ему неловко говорить об этом. - Пошли на берег.

Несмотря на опасения Энакина, что после этого поцелуя Оби-Ван начнет избегать его, этого не происходит. Все остается таким, словно ничего и не произошло. Хотя Энакин ожидал хоть каких-то изменений, это его не расстраивает, а напротив, пробуждает в нем ранее дремавшую уверенность.

- Оби-Ван, а ты и Сатин… У вас был… Секс? - спрашивает он как бы между прочим, когда, спустя пару дней, лежит с ним на поляне, где они устроили пикник.

Эта мысль посещает Энакина уже не впервые. Он пытается представить Оби-Вана и смутно запомнившуюся блондинку в столь интимный момент, но вместо растрепавшихся по подушке светлых волос Сатин упорно представляются свои собственные, русые и непокорные.

Оби-Ван давится напитком, ошалевше уставившись на Скайуокера:

- Видишь ли, Сатин — герцогиня. И ее статус подразумевает соблюдение некоторых традиций. Девушки ее уровня обязывают дождаться свадьбы, и лишь потом… - он краснеет, так и не закончив мысль.

Зато юноши уровня Энакина ни к чему не обязывают. Бери хоть прямо сейчас, на этой криффовой прекрасной поляне.

Скайуокера так и подмывает сказать это вслух, но произносит он другое:

- Так значит, ты не можешь быть уверен в том, что она — твоя родственная душа?

Он вспоминает те голофильмы, которые он и еще несколько падаванов смотрели тайком от учителей пару лет назад. Пара — чаще всего парень и девушка, но бывало, что это оказывались двое парней или две девушки — проводила вместе ночь, а наутро определяла по метке, оставленной партнером на теле одного или обоих из них, что они являются родственными душами. Конечно, в этом весь сюжет не заключался, но все же в большинстве своем голофильмы про любовь были однообразными, и Энакину быстро наскучило смотреть их.

Однажды он даже поинтересовался у мастера, бывают ли родственные души у джедаев. Падме, сидевшая рядом, ехидно предложила Энакину перечитать Кодекс, особое внимание уделив главе, где говорилось об отношениях среди джедаев.

Квай-Гон же, проигнорировав замечание ученицы, ответил следующее:

- О таком не принято говорить. По умолчанию считается, что джедаи созданы не для отношений, а для службы высшему благу. Однако, существуют исключения, для которых сама Сила предусмотрела родственную душу. Впрочем, такой джедай, особенно имеющий крепкую связь с Силой, обычно заранее может догадываться, кто это. Как правило, сны и видения подсказывают ему. Тут есть еще одно… Говорят, джедай способен изменять судьбу своего соулмейта, например, предотвращая какие-то события, которым суждено произойти.

- По голове бы тебе, Энакин, Кодексом дать хорошенько, - заключила Падме. - И вам, мастер, тоже не помешает.

Оби-Ван же некоторое время молчит, опустив взгляд на Энакина, который разлегся прямо на траве, и словно бы неохотно, отвечает:

- После свадьбы все эти подростковые глупости перестанут быть важными… Стой-ка. Стой, не шевелись, - он вдруг ложится возле Энакина, взяв пальцами его тонкую падаванскую косичку, пропуская сквозь них, и улыбается, заметив небольшой цветок, застрявший стеблем между ее прядками. Недолго думая, срывает еще несколько мелких цветочков, приплетая их стеблями к косичке.

Затаив дыхание, Энакин наблюдает за этими действиями, а после, когда тонкая коса уже готовой работой падает к нему на грудь, также улыбается и тихо смеется, вдруг резко притихнув и распахнув глаза. Медленно повернувшись набок, лежа напротив Оби-Вана, он произносит: