Annularis (СИ)

Как-то горько и ехидно одновременно.

— У меня — особенно, — ухмыльнулся Уолкер. — Я ценю свободу каждого из вас, но… — он задумался на мгновение, словно решая: продолжать или нет, и хмыкнул, вновь обдав Микка насмешливым взглядом, — ты должен помнить, что твоя свобода кончается там, где начинается свобода другого. А теперь иди. До вылета ещё три часа, пока ты свободен.

Тики поджал губы и спустился с мостика, вышел в коридор и направился к каютам.

Свобода, да?..

Адам всегда говорил, что Уолкер — малолетний засранец, который портит ему кровь своим юношеским максимализмом.

В Ордене же твердили, что мальчишка борется против тирании Ноев, которыми звали Семью в народе. Борется за свободу и права. Борется за лучшее будущее.

Как смешно, фыркнул Тики, Адам тоже борется за лучшее будущее. И увлёкся этим настолько, что превратил семью в подопытных, а планету — в полигон для исследований. Твердя, что всё это во имя лучшего будущего.

Но сам Уолкер ничего про будущее не сказал. Он вообще опустил любые слова и фразы, которые бы намекали на цель повстанцев. Да и можно ли назвать повстанцами тех, кто тоже пытается привести планету к этому самому лучшему будущему?

Тики усмехнулся — это путешествие определённо окажется очень интересным.

Каюта была оборудована простенько, но всем необходимым: кровать, стол с компьютером, шкаф для одежды, ванная с туалетом в отдельной комнате, небольшое окно.

Тики взглянул на часы — девять утра — и почувствовал себя внезапно ужасно не выспавшимся.

Поэтому, не мудрствуя лукаво, просто решил завалиться спать. Возможно, это было не самое умное решение, но если ты встал в четыре часа утра, и тебе не предстоит никаких опытов и капельниц — что еще ты будешь делать? Наверное, и правда только спать.

Тики прошелся по комнате, рассматривая все подробнее, и в конце концов приземлился на постель. На полу рядом обнаружился его рюкзак. Так как вещи свои Тики никогда особо не разбирал — он был уверен, что там находится если не абсолютно все, то точно все самое необходимое.

Парень упал на спину и, прищурившись, вгляделся в белый потолок.

Ни трещины. Ну разумеется — это же не Орден. Это что-то вроде лабораторий Лулу. Или — лабораторий Семьи в принципе. Ведь Ковчег создал Майтра.

Тики резко сел, ощущая приступ тошноты, и скривил губы в иронической усмешке.

Тошнота обуревала при воспоминаниях о Семье постоянно.

Кажется, поспать просто не выйдет.

Кажется, даже просто расслабиться на этом чёртовом Ковчеге не выйдет. Потому что буквально всё вокруг: ровные стены, белые потолки, стерильная обстановка — напоминало о Семье. О ненавистной Семье очумелых фанатиков науки.

Может быть, покрасить комнату в чёрный? Или разбрызгать яркие краски по стенам? Как-нибудь разрисовать её? Принести несколько растений?

Уолкер же ясно дал понять, что можно всё, если это не влияет на продуктивность работы. А если Тики избавится от постоянного напоминания о Семье, то продуктивность его работы только повысится!

Микк горько усмехнулся.

Слабак.

Слабак и трус.

Оставшиеся три часа до взлёта он гулял по Ковчегу, с упоением разглядывая растения в оранжерее и рассматривая картинную галерею, неожиданно нашедшуюся рядом с лабораторией №65 (отчего-то запертой).

— Это коллекция Лави, — когда он подошел к картине, на которой женщина держала на руках завернутого в ткань младенца, раздался голос за его спиной.

Тики обернулся. Перед ним стояла миловидная черноволосая девушка. Она мягко улыбалась, однако цепко наблюдая за его жестами и явно его изучая.

Тики заставил себя не так сильно напрягаться в ее присутствии — он ведь ее не знал — и вскинул брови.

— То есть… Это все — его картины?

Девушка обвела взглядом галерею и пожала плечами.

— Некоторые из них он нарисовал сам, да, но большинство — это охотничьи трофеи, — пояснила она. — Специализация Лави — изобразительное искусство. А меня зовут Линали Ли, приятно познакомиться, — девушка слегка наклонила голову в знак приветствия.

Тики, на самом деле, даже и не ожидал, что на корабле окажутся женщины. Хотя бы потому, что их количество с каждым годом всё уменьшалось и уменьшалось, из-за чего правительство решило превратить их в некое подобие животных из Красной Книги — и, следовательно, заключило в отдаленно напоминающие заповедники жилые зоны, где следили за рождаемостью и их состоянием. Состоятельные мужчины имели право на оплодотворение, и если рождался мальчик, то забирали его с собой. Девочка же, ясное дело, оставалась там.

Тики однажды услышал от матери, что эту идею с заповедниками предложил Вайзли, и именно тогда что-то забрались ему в сознание.

Они делали что-то неправильно.

Они отнимали свободу.

В Семье, правда, к женщинам относились чуть-чуть по-другому: они были в первую очередь учеными и только уже потом инкубаторами.

Оттого, наверное, Микку сейчас и было удивительно наблюдать за живой девушкой.

Кто же такой этот Уолкер, если умудрился украсть женщину из заповедника?

— Тики Микк, — запоздало ответил мужчина, на что Линали легко хохотнула.

— Братик рассказывал о тебе. Надеюсь, ты останешься с нами, — доверительно поделилась она.

Тики вдруг вспомнил Комуи, который постоянно горевал о младшей сестренке. Но Микк-то думал, что его сестра в заповеднике!

— То есть… Комуи?

— Да, Смотритель, — согласно кивнула Линали.

Задавать вопросов Тики не стал, хотя очень хотелось. Ну не разгромил же Уолкер этот заповедник, в конце концов! Потому что если бы разгромил — Адам сокрушался бы сильнее обычного, и об этом бы Тики уж точно знал. Ну это же подумать — поднять на уши целую женскую жилую зону только из-за одной девчонки, которая еще даже девственница.

Хотя вот последнее было весьма и весьма сомнительно — ну не может же девушка возраста Линали Ли (а ей, наверное, около двадцати) не родить еще ни разу.

Не в нынешних условиях.

Хотя с учетом фанатизма ее брата на этот счет все вполне могло произойти как-то так.

С другой стороны — это было явно не его дело. Потому что, по всей видимости, у Смотрителя Ли только одна сестра, а раз так, то именно с ней крутит этот рыжий Лави.

А может, она бесплодная?

Линали рассказывала о чем-то, и Тики даже ловил себя на том, что ухитряется совершенно на автомате задавать какие-то вопросы. Сути этих вопросов сам он не очень понимал, но, иногда ныряя в эту бессмысленную беседу, все-таки уяснял для себя некоторые важные вещи.

Например, младшая Ли рассказала ему о том, что на самом деле на борту людей довольно мало, и чистой специализации почти ни у кого нет. Их всего с десяток или около того, и каждый понемногу помогает везде.

— Кроме Канды, — здесь Линали слегка поджала губы. — Он хороший, на самом деле, — тут же махнула рукой она, — но по сути жуткий грубиян. Он охотник, и это в какой-то мере его оправдывает. Но он… Подозреваю, он здесь только из-за Аллена.

Тики вскинул брови.

А вот это было уже по-настоящему интересно.

— Они… друзья? — конечно, при дефиците женщин однополой связью никого уже давно не удивишь, но Уолкер не казался… вообще способным на нечто подобное.

Линали засмеялась и повела плечами.

— Да… В самом прямом смысле этого слова, — заметила девушка. — Канда здесь раньше меня появился, — пояснила она, — и я сразу уяснила, что слушает беспрекословно он только Аллена и более никого. А иногда, — она снова хохотнула, — это Аллен его слушает.

Тики удивлённо приподнял бровь, заинтересовавшись отношениями этих двоих. Пусть Канду он не знал, хотя уже успел понять, что тот очень грубый, но чтобы Уолкер, оказавшийся очень ехидным и высокомерным, слушал хоть кого-нибудь… Микк даже особо поверить в это не мог.

Видимо, Линали заметила его замешательство и снова рассмеялась. Тики вскользь заметил, что смех у девушки был мягкий, лучистый. Приятный на слух.

— Пусть в это и не верится, но они очень близки. Аллен, конечно, очень груб тоже, но он… — она передёрнула плечами, отведя взгляд в сторону, и прикусила губу, словно сомневаясь о правильности следующих слов. — Он заботливый.