Мое побережье (СИ)

Никогда не думала, что скажу это, но пиво оказалось вкусным.

В процессе игры мне откровенно не везло: сперва, выбрав наиболее легкий шар, я мысленно прокляла собственную наивность, ибо пальцы застряли в дырках ровно перед броском; затем — чуть не отдавила ногу, в самый последний момент поймав шар со слишком широкими отверстиями, выскользнувший из рук.

Броски выходили тоже так себе — шар перекручивался и упрямо, даже идя идеально ровно вдоль всей дорожки, перед встречей с кеглями соскальзывал в сторону, в лучшем случае задевая бочком самую крайнюю.

Радовало то, что я была в своем невезении не одинока; достойную борьбу между собой вели лишь Тони с Наташей, в то время как мы с Брюсом по очереди с легким налетом на истеричность посмеивались, глядя друг другу в глаза, после того, как шар улетал в совершенно ненужном направлении.

— Может, нам стоит попробовать разогнаться? — полюбопытствовал он, садясь рядом со мной и отхлебывая пиво, пока Старк ждал свой «счастливый шар».

— А представь, если мы запнемся перед чертой и упадем носом в паркет? — моя бутылка стремительно пустела. От состояния, близкого к определению «алкогольное опьянение», я была далека, но приятная легкость расслабляла.

— Вот в этом я почти уверен, — согласно вторил Беннер и улыбнулся, как умел только он.

— Эй! Никто не хочет сходить за выпивкой? — Наташа, вынырнувшая у меня из-за спины, уперлась руками в стол и фактически нависла над Брюсом, совсем не тонко намекая. — Старк слишком трезвый и оттого до невозможности вредный.

— С ним такое бывает, когда он недобирает.

— Брюс.

Визуальная борьба длилась недолго; у меня появилось ощущение, что Беннер был из тех непоколебимых личностей, кто способен выдержать напор любой силы, прослывая таким образом в качестве человека с железным стержнем, которого не сможет сломить в свою пользу никто. Даже девушка с такими красивыми глазами, как Наташа.

Ее веки покорно опустились первыми.

— Я тебе еще это припомню, — шутливо пригрозила она, отталкиваясь и беря курс на барную стойку да Тони, очевидно, готового к походу в любое время суток и в любую точку мира, если его конечная цель подразумевает потребление спиртных напитков.

— Буду ждать с нетерпением, — улыбка Беннера вышла слишком уж лукавой. Интересно, он замечает, как заимствует ее маленькие бытовые привычки?

Уединение напомнило мне наш первый совместный поход в клуб: схожая тусклость освещения, льющиеся последние музыкальные новинки. Разнился уровень эмоциональной близости между нами.

Он заговорил, когда две спины скрылись из виду, непривычно тяжело вздохнув и вперив взор в бутылку с недопитым содержимым. Словно бы на пару лет внезапно повзрослев. Сняв маску беспечности, которую был вынужден держать достаточно долго.

— У тебя когда-нибудь случалось такое, что ты хочешь доверять человеку, но не можешь?

Я растерялась, не совсем уверенная, какого ответа от меня ждут.

— Не исключено.

Он снял очки и устало потер веки.

— Обычно я не заинтересован в подобных вещах, — заговорил после короткой паузы, — но Наташа переживает, и я не вчера родился, чтобы не заметить. У нее, — он замешкался, сконфуженно крутя пальцами дужку, — задержка.

Позвоночник вытянулся в единую линию. Разбросанные у потолка по всему периметру колонки последний раз громыхнули и стихли, с гудящим басом теряя интенсивность своего звучания.

Что?..

Воздух непроизвольно со свистом вырвался из легких.

— Вы не… — слова упрямо вставали поперек горла, не желали рваться на свет. Обсуждать с Брюсом интимную тему было чем-то, сродни безумию, идущему бок о бок со смущением. Пожалуй, виной всему становилось то, что он фигурировал в моем воображении как последний человек, рядом с которым я могла представить себя, беседующую о подобном. — Предохранялись?

Беннер шумно выдохнул:

— Мы вообще не были близки. В этом-то и проблема.

Внезапно его слова, оброненные в самом начале завязавшегося диалога, приобрели смысл. Тот, от которого сердце болезненно защемило от волнения и беспокойства за друга, а в пальцах закололо желанием сделать все возможное, чтобы если не помочь, то, как минимум, попытаться.

— Хочешь, я попробую с ней поговорить?

После недолгого затишья, наверняка сопровождавшегося мучительным мыслительным процессом и борьбой между чувствами и разумом, Брюс молча кивнул и спрятался от меня за стеклами очков. Я потянулась к нему через стол и поймала безвольно замершую возле бутылки кисть, отнимая пальцы от прохлады стекла и сжимая.

— Эй, постарайся не думать об этом хотя бы сегодня. У тебя ведь день рождения, — возможно, моя ободряющая улыбка не внушала ему даже десятой доли уверенности в светлом будущем, однако меня успокаивало то, что он хотя бы смог с кем-то разделить свой груз. — Не делай поспешных выводов. Ты ведь знаешь, зачастую они обманчивы.

Он знает? Кто разберет. Разум твердил, что я несу откровенную чушь, и, предатель, не подкидывал ни единой здравой реплики.

Он слегка огладил мою тыльную сторону ладони и устало кивнул.

— Спасибо.

И в это слово было вложено больше, чем в самые распространенные и витиеватые предложения, которые я когда-либо имела удовольствие встречать на страницах литературы различных времен и жанров.

Я не могу забрать его боль. Но я могу попытаться ее облегчить.

И какой из меня друг, если бы во мне в момент не разгорелся пожар от жажды действий, в перспективе своей предполагающей самые скорые из всех возможных результаты?

Мотель с веселым названием «Фламинго» оказался в десяти минутах ходьбы от боулинг-клуба. Это было совершенно обычное, типичное для подобных точек одноэтажное строение, выкрашенное в белый, с бирюзовыми дверьми, расположенными рядом, напоминающими квартиры в многоэтажном доме, и ядовито-розовыми неоновыми трубками под крышей. Светящийся аналогичными тонами фламинго венчал стену у стойки регистрации.

Номера «104» и «105» разделял массивный горшок с несуразным искусственным подобием экзотического куста.

Наташа уже направлялась к двери, как неуместно громкий для столь уединенного уголка голос заставил сердце коротко оборваться:

— Неужели вы собрались спать в такую рань? — Тони картинно покосился на свои наручные часы. — Еще двенадцати нет!

— А кто сказал, что мы будем этой ночью спать?

Я предпочла сделать вид, что не заметила ее ухмылки и знакомой вспышки озорства, мелькнувшей в глазах Старка.

— Я бы ответил на этот выпад, но у меня есть срочное дело к Пеппер, — иллюзия грядущего покоя разрушилась, сродни карточному домику, стоило ему сделать шаг ближе. — Не против?

Против. Я — против, если это кого-то интересует.

Наташа раздумывала недолго. Затем — неспешно протянула ключи, отчего-то подозрительно щурясь.

И только при взгляде на Брюса, чьи щеки выглядели розоватыми едва ли от уличного освещения, до меня дошло, какую авантюру он задумал провернуть.

Чтоб тебя, Энтони Эдвард Старк. Жук, ну, каков хитрый жук!

Я нащупала выключатель внутри помещения, когда входная дверь с щелчком затворилась, отрезая нас от улицы. Свет торшера окрасил желтоватыми мазками довольно тривиального вида стены.

— Надеюсь, это не на всю ночь?

И я имела в виду наше вынужденное времяпровождение.

Он чуть нетрезво усмехнулся, отбрасывая куртку на ближайшую горизонтальную поверхность. Ей оказался маленький квадратный обеденный столик у окна.

Некстати вспомнилось, как я куталась в нее осенью, на кладбище.

— Сомневаюсь, что Беннер протянет и час. Хотя я бы с такой глаз не сомкнул.

Помещение наполняли приглушенные звуки скрипа пружин. Я аккуратно пристроила пальто на спинку стула и огляделась, попутно стягивая с шеи голубой кашемир.

Мотель, как мотель. Подобные дюжину раз мелькают в сериалах или боевиках по телевизору, когда вооруженные до зубов главные герои с миллионом долларов в багажнике несутся вдоль пыльных дорог и не задерживаются в одном месте дольше, чем на ночь.