Гадюшник

Но сегодня он был как раз в хорошем расположении духа. Причем вроде не притворялся, слишком явное доброжелательство попахивало бы чем-то подозрительным. Он был чрезвычайно доволен последней операцией, которая увеличила состояние Союза на шестнадцать миллионов долларов. Не слишком много, имея в виду общий оборот, но вполне прилично, коль скоро игра шла без всякого риска.

Не спуская взгляда с капо, Катанья постепенно успокаивался. Фиери явно доволен тем, как идут дела, шутит, улыбается. Не похоже, чтобы он знал что-нибудь о Карле, а теперь, когда Скарпирато и Мацумото убраны, остается только эта девица Йенсен. Впрочем, и она, похоже, до смерти напугана гибелью друзей. Если бы кому проболталась, то в дверь его кабинета давно бы уже постучали. Так что пока все в порядке, но рисковать Катанья не хотел. Сара Йенсен по-прежнему остается в списке. Кристин Вилье велено оставаться в Лондоне и ждать появления жертвы. Рано или поздно она до Сары доберется.

Чем дальше, тем больше Катанья освобождался от всяких страхов, обретал уверенность. Фиери был так доволен последней операцией, что даже необычно расщедрился. Выяснилось, что он положил на швейцарский счет Катаньи лишний миллион долларов. Обычно доля Катаньи составляла десять процентов от прибыли. В данном случае выходит миллион шестьсот тысяч. Катанья довольно улыбнулся. Двух миллионов шестисот будет более чем достаточно, чтобы расплатиться с Кристин Вилье. Он рассыпался в благодарностях. Фиери принял его излияния с улыбкой, долженствовавшей означать: noblesse oblige, и оставил гостя — ждали другие дела.

Катанья откинулся на стуле. Все идет как надо. Обед прошел удачно, а уж с маленькими своими затруднениями он как-нибудь справится. Он громко рассмеялся, вскочил на ноги и окликнул водителя. Можно ехать.

Пока Катанья купался в лучах собственного благополучия, Джованна Чери, одна из его младших помощниц, пыталась, яростно дымя сигаретой, разговаривать сразу по двум телефонам. Черт возьми, Рите, непосредственной ее начальнице, давно бы пора уже вернуться, а то оставила ее тут, понимаешь, одну. Она ушла на обед со своим приятелем Глауко, а затем — за покупками на виа Кондотти, что обычно занимает часа три, а то и больше. И так всегда, когда у Катаньи, как помечено в его расписании, «обед с син. К».

Обычно в таких случаях Катанья раньше пяти не возвращался. Интересно, что это за синьор К? Может, девушка? Джованна пожала плечами. Девушки есть у всех. Почему же он должен быть исключением? Выглядит для своих лет вполне прилично. Ладно, это его дело. Джованна принялась листать «Вог». Не успела она погрузиться в мир фантазий, как зазвонил красный телефон — этим номером обычно пользовались важные персоны.

На проводе — мистер Стамп, редактор лондонской «Таймс». Помнится, как-то раз она с ним уже говорила. Очень славный человек, вежливый такой. Неплохо бы боссу у него поучиться. Чем могу быть полезна? Очень важное дело к президенту, не будет ли она так любезна передать по факсу номер, по которому сегодня вечером можно с ним связаться? Ну разумеется, с удовольствием. Она записала номер факса в «Таймс» и на всякий случай повторила его. Через десять минут на стол Стампа лег факс с нужным номером.

В комнате напротив Хилтон Скадд заканчивал статью. Файл «Кембридж». Прочитать смогут только те, кто знает этот шифр, то есть в данном случае Клемент Стамп и Кристофер Фиш, юрист газеты. Обычно материалы загружались в общую систему и прочитать их мог на своем экране любой из сотрудников «Таймс». Но этот — исключение. В газете посплетничать любят, так что Стамп вполне обоснованно опасался утечки — и о судьбе материала следовало позаботиться, и о Саре Йенсен.

Обычно он с особым чувством предвкушал появление таких статей, но на сей раз Стамп был весь в сомнениях. Дело, впрочем, даже не в самом материале. Как он сам будет выглядеть, если, конечно, статья будет опубликована? Ведь из редактора газеты Стамп превращается таким образом в кого-то вроде радетеля общественной справедливости. Положим, случай не первый, но ситуация сейчас какая-то уж больно двусмысленная; наряду с достоверной информацией слишком много неясностей или просто чепухи; слишком сложный подтекст — классическое Зазеркалье, где, откуда ни глянь, все предметы искажаются, ничто не сходится в фокус. Впрочем, не совсем так, кое-какая ясность во всей этой темной истории все же есть: Саре Йенсен грозит серьезная опасность; крупное мошенничество имело место; а впереди маячит еще одна афера, гораздо более значительная; жертвой ее может стать Сара Йенсен, а дирижерами выступают президент Английского банка и кто-то еще.

Ладно, надо начинать с того, что представляется очевидным, затем пройтись по всей истории, а там будет видно. Стамп поднялся и решительно направился в кабинет к Кристоферу Фишу.

Юристу все это дело показалось явно не по душе. Всем своим видом он выражал профессиональный скепсис. Нагнувшись над ним, Стамп впился глазами в строчки на экране. Статья выглядела, как поле битвы. Целые фразы подчеркнуты красным — их, по мнению Фиша, надо было обговорить или даже просто выбросить. А поверху бежали новые строчки — вариант самого Фиша. Нетрудно угадать, что будет дальше: Скадд просмотрит предлагаемую редактуру, придет в ярость, прибежит к Стампу, будет бороться за каждое слово, скорее всего почти ничего не добьется и пулей вылетит из кабинета.

Стамп вернулся к себе. Фиш и Скадд уже вступили в перепалку, которая продолжалась и в столовой, где на сплошных нервах было поглощено бесчисленное количество чашек кофе.

К восьми часам удалось достичь компромисса. Все трое собрались в кабинете у Стампа и принялись читать последний вариант. Стамп предложил заголовок:

МИЛЛИАРДНАЯ АФЕРА В СТРАНАХ БОЛЬШОЙ СЕМЕРКИ.

Далее следовал текст:

«Ходят слухи, что высокопоставленный банкир в одной из стран Большой семерки стал жертвой шантажа со стороны своей любовницы, которая угрожает раскрыть подробности недавней тайной валютной интервенции. Поговаривают также, что соответствующую информацию используют некие сообщники любовницы в спекуляциях на валютных рынках. По масштабам — операция небывалая. Прибылей она не гарантирует, но подвергает большой опасности финансовую политику стран Большой семерки. Обладая подобной информацией, а также имея в запасе всего лишь 250 тысяч фунтов на счету, можно незаконно зарабатывать десятки миллионов долларов в год.

Источники утверждают, что на рынок выбрасываются гораздо большие суммы и незаконная выручка может превысить сто миллионов долларов».

Далее в статье приводились примеры мошенничества на валютных и иных финансовых рынках. В статье было пятьсот слов, опубликовать ее предполагалось на первой полосе, в левом нижнем углу. Сказано все, что можно, в пределах законности и с точки зрения тактической целесообразности. Спектакль начинается.

Стамп подумал, что публикация вызовет целый обвал телефонных звонков: Скотланд-Ярд, Управление по борьбе с экономической преступностью, министерство труда и промышленности, Федеральный резервный банк и, конечно, Английский банк, у которого были все улики и который по непонятной причине ими не воспользовался; во всяком случае, ничто на это не указывает. Скандал разразится грандиозный. Саре Йенсен придется дорого заплатить. Если статья будет опубликована, сухой ей из воды не выйти. Стамп еще раз прочитал материал. Право, многое говорит за то, чтобы он вообще не увидел света.

Посмотрев на усталые лица коллег, он потянулся к настольному календарю и отыскал номер, по которому можно связаться с Джанкарло Катаньей. Девять по римскому времени. Стамп набрал номер.

Катанья ужинал у доктора Николо Калабриа, своего заместителя по Итальянскому банку. Калабриа шефа ненавидел, считая, что сам он куда больше подходит для президентской должности. Три года он молча страдал, но сейчас терпение начало иссякать. Противно, конечно, любезничать с этим выскочкой, но ради дела приходится, вот он и приглашал Катанью раз в три месяца отужинать у себя дома. Единственное утешение — его жена. На нее он и переключил внимание. Все сидели в столовой, так что телефонного звонка никто не услышал.