Мое побережье (СИ)

Справедливости ради уместно отметить, что путем голосования выбрали наиболее приемлемую для всех композицию. В каком-то смысле «классическую» — многим известную и часто используемую для подобных «школьных вальсов».

Цирк начал разбивать шатры позже, когда не слишком-то и терпеливая Уэшвилл взялась объяснять основные элементы танца. В принципе, достаточно тривиально: выход, избитые «кружащиеся» движения, простейшие вальсовые шаги. Кто-то ожидал иного расклада?

За прогрессирующей скукой и многократными повторениями я «развлекала» себя помощью Стиву, не всегда усваивающему тонкости фигур. Ног он не отдавливал, да и на роль ведомого согласился с ощутимым воодушевлением, но все равно проблематично совладать с двухметровым гигантом, по комплекции едва ли не превышающим тебя в два раза.

— Кому здесь и нужно перевести дух, так это мне*, — проворчал между делом Стивен, когда мы в неведомо какой по счету раз начинали выход заново. Он постоянно стопорился или шагал раньше ритма в проигрыше, как, впрочем, и подавляющее бесившее Нору большинство. Я наказала ему просто внимательно следить за мной и по возможности «отзеркаливать» движения. С трудом, но Стив постепенно приноравливался.

— Нормально себя чувствуешь? — развернувшись с положения спиной к нему и оказавшись лицом к лицу, спросила, попутно ставя руки в стойку — Роджерс среагировал и ответил на жест с задержкой, отвлекшись на вопрос. — Я про твою астму.

— А, — он неуверенно расположил руку под моей лопаткой, — нормально все. Но вот за танго не уверен.

— Танго? — я едва не споткнулась. От падения спасло лишь его плечо, в которое я и вцепилась, неосознанно навалившись на Стива всем корпусом.

Теплый, крепкий.

Не тот.

— Нора же говорила перед тем, как включала музыку, — Стивен отдалился на пару шагов и убрал руку за спину, приподнимая по направлению ко мне вторую. — Если все быстро выучат вальс, и у нас останется время, займемся постановкой танго.

— Блеск, — только и буркнула в ответ, прижимая свою ладонь к его и выполняя обход со сменой мест.

Глядишь, если бы слушала ее, можно было бы еще откреститься от всего этого безумия.

«Хотя кто тебя отпустит на фоне такого труднодосягаемого стада», — участливо напомнил внутренний голос.

— Так что в наших же интересах притворятся антропоморфными обезьянами, выросшими в дикой среде и не способными ни на какое обучение, — разделил Стив мечущиеся в голове мысли, подхватывая меня за талию и успевая приподнять над полом, как зал огласило визгливое: «Стоп, заново!».

К кружению на припеве мы, ясное дело, так и не перешли. Глядя на замученную Уэшвилл, я сделала себе ментальную пометку рассказать Роджерсу о принципе «обхожу-уступаю» на полуповоротах. Иначе совсем в буквальном смысле повернется на этом паркете.

По завершении репетиции в зале задержались только мы и троица закопошившихся девчонок, весьма недвусмысленно поглядывавших на Стива в обтягивающей белой футболке. Я ждала, когда они, наконец, исчезнут — в голову закралась шальная идея покружиться у станков и вспомнить «лихую молодость»; Стивен делал звонки и после отсутствия ответов принимался строчить смс-ки.

В скором времени помещение наполнилось тишиной. Только легкое эхо отдавалось от моих шагов.

— Ты кого-то ждешь? — честно надеялась, что это не прозвучало так, словно я его мягко выгоняю. Хотя, фактически, так оно и было, да вот Роджерсу о сих тонкостях подтекста знать необязательно.

— Наташа, — он взмахнул трубкой, устало присаживаясь на дышащую на ладан лавочку, — лучшая подруга, попросила позвонить, когда закончу. Хочет, чтобы я ее пофотографировал на фоне первого снега.

— Вечером? — я начала попутно разминать ноги, выгибая стопу.

— В свете фонарей, — Стив сердечно и искренне улыбнулся, на что не ответить взаимностью было невозможно.

— Девушки, — выдохнула, а сама прониклась белой завистью — у меня не было такого друга, которого можно было бы вытащить в восемь часов на улицу, всучить в руки камеру и сказать: снимай. Хэппи слишком ленив для подобного, Тони… о нем лучше вообще не думать. Да и на фотографиях, откровенно признаться, я далеко не всегда выходила удачно. — И да, я знаю Наташу, — добавила между наклонами-растяжками грудью к колену.

Молчание Стивена тяготило. Он не сразу решился задать вопрос:

— Извини, что допытываюсь, но тогда, на поле… — Я вышла из халатного деми плие, цепляясь руками за станок и взглядом — за обеспокоенное лицо в нескольких метрах от меня. — Ты… не знаешь случайно, между ними со Старком правда что-то было?

— Ничего интимного, если ты об этом, — на секунду мне показалось, что на душе у него отлегло. — По тому, как говорил Тони, я в этом уверена, — уверена? а что же до твоих постоянных ночных стенаний? — Но лучше спроси у нее, если сомневаешься.

Стив обратил взор к телефону в руках:

— По идее, меня такие вещи не касаются. Не скажу, что я бы ее осуждал или что-то в таком роде, нет; интимная жизнь — личное дело каждого. Когда начинать, с кем и для какой цели, это дело не ума посторонних. Глупо порицать человека за его выбор, — он полу-улыбнулся.

— Но ты за нее беспокоишься. Что тоже нормальное явление, — я отвела рабочую ногу назад и приподняла под малым углом, мельком отвлекаясь на свое отражение и расправляя ссутулившиеся плечи.

— Она мне как сестра, — голос Стива оставался ровным и невозмутимым, однако меня не покидало упрямое чувство, что стены этого зала впитали в себя маленькие и очень значимые для оратора откровения.

Сколько их отражалось от зеркал? Сколько было до нас, и сколько еще будет?

Я подошла к скамейке и вытащила из сумочки наушники. Роджерс, краем глаза наблюдавший за моими манипуляциями, вдруг вскинул голову и с совершенно неподдельным интересом попросил:

— Покажи что-нибудь? Сколько не прошу Наташу, она постоянно меня посылает подальше.

— Показать — в значении станцевать? — я не глупая, но надеялась, что он возьмет слова обратно.

— Хоть немножко. Всегда было интересно. — Я закатила глаза. Стив с неожиданным запалом продолжил досаждать: — Ты видела мои рисунки, я хочу увидеть твой танец. Это справедливо.

— Уверена, я двигаюсь ни разу не так, как Наташа, — последняя попытка пойти на попятную и недержание от ревнивой шпильки.

— Ну и ладно. Я никогда не видел вживую танцующих балерин, — этот детский огонек предвкушения во взгляде.

Смысла в происходящем я не наблюдала, однако и причин отказывать не находила. Спрятав наушники обратно, положила телефон на скамью, в силу длительного поиска подходящей композиции включая ту, что слушала по дороге в последний раз.

— Смотри, — я встала в пятую позицию, вывернув ноги под неестественным, судя по взгляду Стива, углом. — Это, — придерживаясь за станок, чтобы не потерять равновесие, начала вести носком до опорного колена, постепенно вытягивая ногу вперед, — девлюпе. — Не выходя из пятой позиции, пыталась вспомнить, какие еще движения могут выполняться с ее применением. — Па де баск, — перепрыгнула с одной ноги на другую; по залу пронеслось легкое эхо. — Ронд де жамб пар тер и, — очертив круг носком по полу, приподняла ногу настолько, насколько позволили давно позабывшие подобные нагрузки мышцы, — ронд де жамб ан лер, — круг по воздуху.

Стивен оперся локтями в колени и по-доброму хмыкнул:

— Звучит красиво, но мне это ни о чем не говорит.

О, боже, почему бы ему просто не посмотреть молча?

— Тогда сделай музыку погромче и не перебивай.

Он поднял руки в защитном жесте и покорно последовал моим «указаниям», регулируя звук на корпусе телефона. Я попыталась абстрагироваться и подумать о том, что никакого Роджерса здесь нет и в помине.

Что делаю это только для себя. Как раньше.

Только собственное отражение и дробь чеканных па де бурре.

Тяну носок, стараюсь держать спину в строго вертикальном положении. Плавно перемещаю руки с напряженными до предела кистями. Мягкость и собранность.