Зомби по имени Джон (СИ)

И ему это нравится.

Ему нравится ничего не чувствовать по поводу смерти Куорена, Игритт, Ширен, Ивы или Рикона, даже если боль – страх и вина – завтра же накроет его с головой, выжжет легкие и выломает ребра. Завтра. А сегодня он чувствует себя холодно, спокойно и… правильно.

– Я думаю, – начинает он, и его голос кажется ему очень громким, – что пока еще не могу полноценно осознать то, что произошло, – Рамси слегка поворачивает лицо к нему; его взгляд внимателен, но Джон чувствует, что Рамси не хотел бы сейчас никаких разговоров.

– Да, это нормально. Я рад, что ты это понимаешь, – но его голос ласковый и спокойный, как будто он не хочет заткнуть Джона своим напряженным кулаком, сжатым на крюке Морса Амбера.

– Но это не только из-за шока, – шаг за шагом подошвы сапог Джона касаются пола, и коридор почему-то кажется ему куда длиннее, чем на пути в номер. Он ловит себя на том, что его прилично тошнит – начало тошнить сразу после того, как – кр-рак, – хрустнули позвонки, и масляный привкус грибного супа мигом обволок рот. – Я не видел Рикона очень давно. И, мне кажется, так же давно я начал думать о чем-то таком применительно к нему. О том, что он мог умереть. О том, что он умер. И теперь… я не уверен, что успел по-настоящему понять… что все это время он на самом деле был жив. И не уверен, что понимаю… что он мертв опять. То есть… как будто он и был мертв. А я просто хорошо так накурился, и мы пришли в Белую Гавань, и все это произошло, и потом… я вспомню это как видение, кошмарное, но видение. Потому что это было слишком быстро, и я не… – он запинается, удивляясь сам себе, своим словам и прохладному, безучастному тону. – Я ничего не чувствую. Даже не так, как в кошмаре. Ничего. И на самом деле я уже не… думаю, что любил его. Или… – он хочет продолжить, но вдруг понимает, насколько ему становится легче от сказанного. Не любить. Так просто – и так хорошо.

“Это шок”, – напоминает себе Джон.

“Это ты”, – шепчет Джон Сноу, закованный в черный лед.

– О’кей. Значит, мы снова можем разговаривать? – так же прохладно – с тонкой снежницей тепла поверх наледи – спрашивает Рамси, спускаясь по лестнице. Он вытирает нос ладонью, и на ней остается размазанное красное пятно.

– Нет, – но Джон отвечает уверенно. – Нет. Когда я сказал, что думаю, будто это все не только из-за шока – это тоже был шок. Но я стараюсь работать с тем, что творится сейчас у меня в голове. Я стараюсь не выпускать это. Хотя и не знаю, к чему оно приведет – вероятностей слишком много. Но пока я ничего не чувствую, и пока мы уходим отсюда. И, кстати, так как мы вряд ли сможем забрать свое оружие, я бы, наверное, предпочел взять какой нож получше на кухне. Так себе защита, сравнительно с винтовкой, но лучше, чем ничего.

– Да, – соглашается Рамси, резко останавливаясь внизу лестницы. Джон тоже останавливается, замечая, что в другом конце коридора, ведущего в лобби, ходят люди. Но они пока еще не обращают внимания ни на него, ни на Рамси с Ивой. – Вероятности… – а Рамси болезненно морщит нос, и еще одна струйка крови подтекает вниз. Он снова грубо вытирает ее основанием указательного пальца. – Ненавижу вероятности. Но все равно. Хочу добавить еще одну, – он поворачивается к Джону и бегло целует его, быстрее, чем тот успевает понять. Такая его скорость сравнительно с заторможенностью Джона тоже не на пользу тому, чтобы начать разговаривать раньше времени. – Вот. Я хотел сделать это сейчас. На случай, если потом мы… ну… у нас все будет не так гладко, – Рамси пожимает плечами, а Джон, плотно сжимая губы, чувствует пронзительно-соленый вкус его крови.

– Да. Посмотрим. Когда у меня будет нож – и когда мы уберемся отсюда, – он произносит это и вдруг остро понимает, как сильно ему сейчас нужен Призрак. Если у тебя есть Призрак, тебе не нужен нож.

– О’кей, – а Рамси кивает безразлично, но с обыкновенным вниманием – и поворачивается к открытым дверям ресторана вдали: к тем уже направляется пара человек. – Не-не-не, обед откладывается, парни! – он шагает по коридору быстро, и Ива бежит по его левую руку. Люди притормаживают, смотря на них удивленно, но не агрессивно. – Еще полчаса перебьетесь! У нас непредвиденная ситуация!

Внутри ресторана несколько человек тоже уже собрались у дверей кухни, видимо, рассчитывая на скорую подачу обеда и никак не мешая потягивающему горячий и сладкий гжанец Виману и курящему Хозеру, но зычный мальчишеский голос Рамси вырывает их всех из размеренного будничного сна.

– Так, все, расходимся, ребята! Нештатная ситуация! Обед переносится! Может, на полчаса, может, больше!

Люди у кухни резко поворачиваются к нему, смотря беспокойно, и кто-то даже порывается уйти, когда плешивый мужик с желтушной кожей и короткой козлиной бородкой насмешливо спрашивает:

– Нештатная ситуация? Это что, опять Сол уснул и с ворот навернулся, а кипиш-то поднял, будто его пятнадцать мертвых волков и за руки, и за ноги, и за причинные места зубами драли? – он спрашивает, смеясь, но Рамси отчетливо слышит в его голосе беззлобную браваду – и страх.

– Двое – уже покойники, – коротко отвечает он. – Хотите подождать, пока появятся еще, или все-таки разойдетесь и дадите мне поговорить с Виманом?

– Подождите, – но сам Виман поднимает руку, когда люди тревожно и напряженно сникают, и Рамси понимает, почему: он замечает под расстегнутой, бывшей когда-то светлой курткой насмешливого человека закрепленную кобуру и догадывается, что тот здесь с оружием не один. – Я думаю, эти люди тоже не отказались бы узнать, что именно произошло, Рамси. В конце концов, это касается нас всех, а не только нас с тобой.

– А я думаю, что пока это может побыть и между нами… четырьмя, – Рамси бросает взгляд на Хозера. – Я лично не хотел бы начинать панику среди людей. А ты? – о, он отлично знает, что паника начинается чаще всего именно после таких слов.

– Я не думаю, что мои люди способны на панику, – качает головой Виман, и Рамси думает, что, кажется, он вправду не представляет, что иногда может начаться в голове от одного маленького слова. – Они видели и холод, и мародеров, и упырей, и еще что похуже. Так что я бы предпочел, чтобы они остались, – но Рамси и не собирается с ним спорить.

– О’кей, – он пожимает плечами. – Тогда как вы решите, ребята. Хотите – оставайтесь. Хотите – успейте вернуться в школу и вооружить родных. Упыри ждать не будут, но дело ваше.

И Виман гневно открывает рот, чтобы возразить, но тот же человек, что раньше смотрел насмешливо, теперь обращается к нему серьезно и резко:

– И правда, Виман, у меня в школе жена, которая еще ничего не знает, и двое малолетних детей. И что вы тут будете обсуждать сейчас – меня не касается. Главное – что решите и скажете нам.

– Джаред! – Виман повышает голос уже ему в спину, слегка повернув голову на своей жирной шее, но тут и другая женщина, с густыми бурыми волосами, похожими на медвежью шкуру, уходящими под узорчатый шарф, возражает ему:

– Мой старший еще не вернулся с охоты, и мне одной придется защищать младших, Виман. И я хочу быть к этому готова.

– Но ты даже не знаешь, от чего – или кого – будешь их защищать, Элис. У мальчишки в руке крюк Морса Амбера, вы что, его не узнаете? А крюк Морса можно забрать разве что из его мертвой руки, – продолжает гнуть Виман, и Джаред, вздрогнув, останавливается у самой двери и оборачивается.

– Ну, а так ведь и было, Виман, – но Рамси отвечает сухо, дернув плечом. – Я забрал этот крюк из мертвой руки Морса Амбера. После того, как моя собака, – он вздергивает Иву левой рукой за холку, показывая всем слипшийся от темной крови мех вокруг ее рта, – загрызла убившего его зараженного. Они совсем свежие, Виман, даже кровь еще не ушла. Наверное, мародеры. Ты ведь знаешь, один заразится, по замкнутой группе смерть пойдет быстро, – а он знает, что напоминает людям о том, насколько они не защищены от вируса, и еще сильнее разжигает их первобытный страх.

– Не заговаривай мне зубы, – вспотевшая шея Вимана розовеет под воротником свитера. – Я послал Морса охранять тебя, потому что ты представлял и представляешь угрозу для нас всех. И ты убил его.